Вся война закончилась зимой сама собой, в округе войск никаких не было, так что и с этой стороны было более или менее все прекрасно. Было много туманов, часто шел дождь, иногда с градом, изредка выглядывало солнце и были еще погожие деньки. Заботливая Мусекин кормила нас как на убой, каждый день приготавливая различные блюда: молочный суп, бараньи ноги, пироги из цапли, телячью вырезку или подрумянившегося на вертеле поросёночка, цыплят в мадере, различные варенья, солонину и ветчину, варёною колбасу и птицу, добрые куски гусятины или курятины, жареную колбасу, рыбу жареную и варёную и так далее.
Однажды поток проливного дождя и града хлынул с небес с такой убийственной силой, что сухие ветви падали с окружающих деревню деревьев, точно подрезанные острым ножом. Потом дожди внезапно прекратились, и наступил зимний ноябрь с его морозами, когда все кашляющее и сопящее человечество наслаждается сухой музыкой харканья. Деревенские ребятишки целыми толпами носились по свекловичным и морковным полям, грабя, что только можно, к великой ярости крестьян, которые напрасно гонялись за ними с палками и вилами. Теперь мы с Клаусом часто ездили в Брюгге продать наши ткани и делать закупки, также я помогал ему в учете, двойная бухгалтерия это мой конек, да и считаю я намного быстрей в столбик, чем местные в уме.
Затем наступил декабрь, здесь его называют — волчий месяц. Почти каждый день лил дождь, колючий, точно ледяные иглы. Несмотря на резкий декабрьский ветер, несмотря на снег и дождь каналы и реки пока не замерзали. Но вот однажды ночью пошёл сильный снег, тотчас же задул ветер с севера, со стороны Норвегии, вода в каналах, в прудах и реках схватилась, все замёрзло и стало, гладким как пол. Когда мы с Клаусом были в Брюгге в нашей очередной поездке, я узнал, что даже море у побережья замерзло. У меня уже пошли кое-какие дивиденды и я начал узнавать где и почем можно купить необходимые мне товары. Особенно меня интересовал цветмет- медь или олово, что здесь есть подешевле. Сейчас Англия — настоящий сырьевой придаток, оттуда тащат разнообразное сырье: шерсть, олово, медь. Только после будущей революции в Нидерландах мастера будут спасаться от войны за проливом и эмигрировать туда, а пока что там ничего толкового, кроме сырья нет. Так что понемногу заказываю самые дешевые листы из дешевой грязной меди и низкопробного олова, буду ими обивать свой будущий корабль ниже ватерлинии. На корабль к весне тоже дал заказ, если английские пираты какую подходящую посудину из Франции приведут, то пусть сразу о моих интересах вспомнят.
На рождество Элис нас порадовала праздничным столом, у неё уже было готово для нас: большое блюдо чудесного тушёного мяса, запахом которого пропитан весь воздух в доме, нежирного, сочного, нежного, точно розовые лепестки, плавало оно среди пряностей гвоздики и муската, а также среди петушиных гребешков, печёночек, почек и прочих любимых местными лакомств. Это был венец стола, а вокруг: бобы и подлива к ним, бараньи бёдра, горячая душистая похлебка из бычьих рёбер. Королевская яичница из трех десятков яиц; два десятка чёрных колбас, которые, дымясь, украшали эту гору еды. Дашь гороха с салом; дашь крошеного мясца — воловьего, телячьего, бараньего, куриного. На выпивку было двойное пиво Петермана (особенно крепкий сорт пива), я бы сказал, это была целая река доброго пива. Господи, помилуй нас грешных.
На дворе уже стоял январь, весьма суровый месяц: шёл снег и тут же смерзался. Вода замерзала в кувшинах, битая птица в амбарах стала точно деревянная; колбасы покрывались инеем, коровье масло стало твёрдо, как камень, деревянное масло побелело. Деревенские мальчишки ловко ловили на клей воробьев, искавших под мёрзлой корой снега какой-нибудь жалкой поживы, и таскали эту жалкую дичь домой. На сером и ясном небосклоне чётко выделялись неподвижные скелеты деревьев, ветки которых были покрыты снежным пухом. Одеяло из снега лежало также на хижинах и на верхушках заборов, усеянных следами кошачьих лап, ибо и кошки тоже охотились по снегу на воробьев. Вдали поля и луга также были покрыты этим чудесным белым мехом, оберегающим теплоту земли от резкого холода зимней поры. Чёрным столбом поднимался вверх к небу дым над домами и хижинами, и нигде не было слышно ни малейшего шума, словно все вокруг вымерзли и теперь весна никогда не наступит. Тем приятней было сознавать, что денежки мне постоянно капают. Купцы из Брюгге охотно выкупали наши ткани и требовали еще и еще.
Наступил февраль: был пронзительный ветер и крепкий мороз. Корабли в порту Зебрюгге, застряли во льдах до потепления. Я немного затосковал здесь. Сытая, размеренная жизнь, без всяких приключений, начала меня уже угнетать. Светает поздно, темнеет рано, заниматься кроме работы в деревне нечем. По воскресеньям обязательные поездки в соседнее село, посещение церкви, прослушивание службы. Тут женщины на любителя, даже в церкви особо рассматривать на мой вкус некого, так что я корчил из себя сурового иностранца, не владеющего местными языками чужака. Немного помогали мне развеется поездки в город. А там наступила пора ярмарок, народ со всей округи валом валил на Большой рынок. Рядом с каналом залили большой каток. Вокруг меня разворачивалась весёлая картина: люди, катающиеся на санях; конькобежцы в бархатных одеждах; девушки на коньках, в отделанных парчой и бисером, сверкающих пурпуром и лазурью юбках и телогрейках. Молодежь веселилась. Эти юноши и девушки прибегали, убегали, хохотали, скользили, гуськом, парочками, напевая песни любви на льду или заходя выпить и закусить в многочисленные ярмарочные балаганы, украшенные флагами, там они угощались водочкой, заморскими фруктами апельсинами и фигами, вяленой камбалой, яйцами и варёными овощами и мелкими пельменями с зеленью в уксусе. А вокруг раздавался скрип льда под полозьями саней и салазок. Чувствуешь себя немного чужим на этом празднике жизни, но потерпим, весна уже не за горами.
Но вот в конце февраля подул теплый ветер со стороны Брабанта, снег растаял, и низкие луга были залиты водой. Корабли в порту освободились от плена и спешили восполнить свой простой, пошли челночные рейсы в Англию. Я давал заказы на небольшие партии дешевого грязного цветмета, а кузнец Ян Смайтте из Зебрюгге с которым я подрядился, плющил и вытягивал большие тонкие листы из моего металла и понемногу складывал его у себя во дворе. Наши дела шли неплохо, и Клаус Сколап уже примеривался выкупить мою долю, но пока же он возвращал мне деньги, которые я вложил в оборотные средства.
Наступил март, погода была неустойчива, иногда пригревало солнце, а иногда резкий противный ветер дул с моря; и тогда с серого неба падал в воду каналов и прудов мелкий град. Тем не менее, крестьяне уже чувствовали, что скоро им придет пора возвращаться на поля, тогда вся надежда у Клауса останется только на детей и старушек. Торопливый Клаус гнал объемы производства, как бешенный, торопясь сделать задел на лето.
Пришёл апрель. Вначале стояла мягкая погода, но потом снова ударил мороз, и небо стало пасмурным, как в зимний день. Теперь погубят нагрянувшие заморозки и цветущую грушу, и жасмин, и все те бедные растения, которые, доверившись теплу преждевременной весны, поторопились распустить свои цветочки. Опять падают снежинки на дорогу, и не торопясь, словно нехотя, тают. Мне же до бед местных селян особо дел нет. Свои шестьсот песо из оборотных средств я уже изъял и на них частично куплен металл, а большая часть денег еще ждет своего часа. Дивиденды за прошлый год мы тоже уже подсчитали, и Клаус мне их уже выплатил, получилось еще почти четыреста песо, после вычета всех моих расходов на проживание и питание. Неплохо теперь за два месяца Клаус должен постепенно выплачивать мне основной капитал, потом подсчитаем дивиденды за текущий год и прощай, Фландрия, вперед, к приключениям.
Был самый конец апреля, холода, наконец, ушли в прошлое, все деревья стояли в цвету, все растения, полные соков, нетерпеливо ждали мая, благоухающего, словно букет цветов. В весенних садах, заливаясь, распевали соловьи. Легкий ветерок разносил по дорогам сладостные ароматы цветущих лугов. Море шумело вдали, словно нежась под лучами приветливого солнца. Яблони и вишни стояли в цвету, омываемые морями тёплого воздуха, распустившиеся маргаритки розовели на лугах, терновник, весь белый обрамлял заборы… В Брюгге меня известили, что будет продаваться подходящий корабль, не новая, но еще вполне крепкая французская каравелла, которую английские пираты захватили совсем недавно. Судно небольшое, предназначенное для каботажного плавания вдоль берегов, но у Колумба его "Кружка" и "Малышка" были примерно такого же размера, так что и через океан можно сходить. Корабль будет продаваться с аукциона, но желающих пока немного, здесь Франция под боком, тебя остановят, так потом объясняй, что ты его купил. Возьмут, конечно, плавать дальше на Балтику или еще куда, но там и своего леса достаточно, сами себе строят, корабли там нужны совсем небольшие, в океане им плавать не нужно. Как говорят испанцы: "Выбирая долго, выбирают худшее". Так что нужно брать.
