1 января 1908 года, т. е. в день Нового года, «Нимврод» покинул город Литтльтон в Новой Зеландии, и Шекльтон со своими четырнадцатью спутниками надолго расстался с цивилизованным мирам.
Небольшое судно, построенное лет сорок назад для ловли тюленей, было еще очень крепким и прочным и могло смело бороться с южно-полярными льдами. Для сбережения топлива «Нимврод» должен были идти на буксире парохода «Коония» до южно-полярного круга. «Нимврод» был тяжело нагружен, и на палубе его невозможно было двигаться, тем не менее, провожающих собралась масса, и пристань Литтльтона была буквально запружена народом. Шекльтону пришлось выслушать не мало замечаний по поводу того, что погода плохая, а судно слишком перегружено, но он доверял крепости своего «Нимврода» и смело пошел навстречу антарктическим бурям.
В узком пространстве между ящиками, тюками, научными инструментами и багажом членов экспедиции шла оживленная беседа между посетителями и готовящимися к отплытию путешественниками. Среди них находился некто Георг Беклей, который так воодушевился этим разговором, что, подойдя к Шекльтону, выразил ему желание сопровождать экспедицию до полярного круга, чтобы затем вернуться на пароходе «Коония». Он очень сожалел, что его занятия не позволяли ему отлучиться на более долгое время и он не мог отправиться дальше с экспедицией, как отправлялись некоторые другие добровольные участники, пожелавшие помочь Шекльтону устроить зимнюю стоянку, откуда они могли вернуться на корабле, так как «Нимврод», выгрузив все, что нужно путешественникам, должен был снова отплыть в Новую Зеландию.
Шекльтон, очень расположенный к Беклею, оказывавшему услуги экспедиции, выразил свое удовольствие по поводу его желания. «Но ведь остается только два часа времени, — заметил он ему. — Успеете ли вы?»
Беклей только кивнул головой и опрометью сбежал с судна. Действительно, в этот короткий промежуток времени он успел вскочить в поезд, идущий в Кристгерч, сбегать в клуб, передать там одному из своих приятелей необходимые поручения и полномочия и, засунув несколько штук белья и зубную щетку в свой саквояж, он прибыл на набережную за несколько минут до отплытия «Нимврода». Проложив себе с большими усилиями дорогу в толпе, наполнявшей пристань, он, наконец, очутился на палубе «Нимврода», запыхавшись от быстрого бега и в светлом летнем костюме, так как переодеться не успел, готовый отправиться навстречу южно-полярным льдам, точно это была простая увеселительная прогулка!
К четырем часам все участники экспедиции были налицо, за исключением геолога, профессора Давида. Шекльтон уже начал волноваться, как вдруг увидел старика профессора, взбирающегося по узким сходням на палубу корабля. Руки у него были нагружены всевозможными предметами, аппаратами, нужными ему для его научных исследований и т. п. вещами, и он, держа их, изо всех сил старался сохранить равновесие и ничего не уронить. Но на его несчастье навстречу ему стала спускаться очень толстая дама. Профессор хотел посторониться, чтобы ее пропустить и, потеряв равновесие, свалился чуть не на голову Шекльтону и его товарищам. При своем падении он, главное, заботился о том, чтобы не выпустить из рук своих драгоценных предметов, и действительно ничего не разбилось и не сломалось, а о своих ушибах он не думал: «Она могла помешать мне добраться до южного полюса, — говорил он потом. — Ведь это было совершенно непредвиденное препятствие!»
Но, наконец, и «предвиденные» и «непредвиденные» препятствия были устранены, и «Нимврод» отделился от пристани при громких криках «ура» провожавшей толпы.
Плавание, однако, мало было похоже на увеселительную поездку. Дурная погода сделала очень неприятным начало путешествия. Тяжело нагруженный «Нимврод» подвигался очень медленно, черпал бортами, так что приходилось, не переставая, откачивать воду. Многие тотчас же заболели морской болезнью и лежали неподвижно где- нибудь в уголку, на палубе, между ящиками. Волны перекатывались через палубу, и надо было усиленно наблюдать за тем, чтобы они не снесли чего-нибудь в море. Все промокли насквозь и так и не высыхали в течение двух недель. Беклей, отправившийся в полярные страны точно в увеселительную поездку, однако, ни разу не высказал ни малейшего сожаления, что решился на это. Он не сходил с палубы и, как отважный мореплаватель, много ездивший на своей яхте, с интересом наблюдал борьбу стихий. Профессор Дэвид тоже был заинтересован величественным зрелищем и, держась за мачту, наблюдал, как маленькое судно взбиралось на гребни волн и затем снова падало в бездну, готовую поглотить его. Волны совсем скрыли от глаз пароход, который вел на буксире «Нимврод». Над пенящимися гребнями волн возвышались только верхушка мачты да труба, а когда стемнело, то лишь огонек на верхушке мачты парохода указывал, где он находится.
Несмотря на все неприятности этого плавания, настроение команды и всех добровольных участников экспедиции было очень бодрое. Все знали, что самое трудное еще впереди. В ночь на седьмое января разыгрался настоящий ураган и волны поднимались так высоко, что даже огонек на мачте парохода «Коония» по временам совершенно исчезал из виду. Вероятно, у многих мелькала мысль, что это, может статься, «последнее путешествие», но никто не терял мужества, и в эти трудные минуты не только раздавались временами шутки и остроты, но даже иногда сквозь шум и рев бури можно было расслышать звуки какой-нибудь веселой шутливой песенки.
Наконец, буря начала утихать и местами сквозь разорванные облака можно было видеть голубое небо. Даже выглянуло солнце; оно обогрело и обсушило бедных путников. К счастью, «Нимврод» не получил никаких серьезных повреждений во время бури и мог спокойно продолжать свое плавание. Но с пароходом уже пришлось расстаться, так как вдали показался плавучий лед и нельзя было больше идти на буксире. Дальше «Нимвроду» пришлось подвигаться уже без посторонней помощи.
Беклей, возвращавшийся назад на пароходе «Коония», взял с собой почту с «Нимврода» и, распрощавшись со своими товарищами, ловко спрыгнул в лодку, когда судно накренилось. Он был все в том же изящном городском костюме, который был на нем, когда он провожал «Нимврод», только теперь этот костюм пришел в очень плачевное состояние после десятидневного омачивания морскою водою.
Медлить было нельзя, так как волнение опять стало усиливаться и даже пришлось вылить масло на волны для того, чтобы лодка могла благополучно добраться до парохода. «Нимврод» обменялся последним салютом с «Коонией» и поплыл дальше на юг. Пробираясь между пловучими льдами и ледяными горами, «Нимврод» достиг свободного от льда водного пространства, названного по имени одного из первых южно-полярных путешественников «морем Росса».
Эту область нельзя было назвать совершенно пустынной, так как птиц было множество. Буревестники в большом количестве летали вокруг корабля и так близко спускались к нему, что даже касались своими крыльями бортов судна. На плавучих льдинах и айсбергах (ледяные горы) виднелись тюлени и пингвины, которые стали попадаться все чаще и чаще.
Пингвины, видимо, были поражены появлением судна и с большим любопытством разглядывали его. Они нисколько не были испуганы и преуморительно вытягивали шею, хлопали крыльями и издавали какой-то короткий звук, которому очень искусно подражал один из участников экспедиции Марстон, всегда отвечавший пингвинам на их приветствие.
Скоро должна была появиться «Великая ледяная стена» и поэтому все на «Нимвроде» с напряженным вниманием смотрели вдаль. Термометр начал падать и показывал уже 12° мороза, когда, наконец, на горизонте появилась длинная белая прямая линия. Это и была ледяная преграда. Когда «Нимврод» подошел к ней на расстоянии четверти мили, то у всех, впервые увидевших эту колоссальную ледяную стену, невольно вырвался крик изумления и восторга.
Великая ледяная стена.
