— Подожди, сперва умыться надо!

После умывания Мишка принялся за еду и чай. Пока он ел, Бураков сообщил ему дальнейший план действий.

— Сейчас я тебя отпущу домой. Работать ты будешь со мной. Я буду заходить к вам каждый день вечером, а когда поставим телефон, то будем звонить друг другу.

— А майору? — спросил Мишка.

— Майору? Ему звонить нужно только в крайнем случае. Понятно? Если что-нибудь особенное случится. Я его помощник и буду ему обо всем докладывать. Придешь домой, собери ребят, но только тех, за которых ты можешь ручаться. Не болтунов, смелых, толковых. Понятно?

— Понятно.

— Пусть их меньше будет, да лучше. Вечером ты меня познакомишь с твоими ближайшими приятелями.

…С Литейного проспекта Мишка свернул на набережную. Он шел неторопливо, думая о том, что видел, слышал и пережил за последнее время. Беседа с майором многое открыла ему. Подлая хитрость, обман, коварство, подкуп — это тоже сильное и опасное оружие врага.

Пройдя Летний сад, Мишка свернул к Марсову полю, перешел Кировский мост и направился к Ситному рынку. Он осторожно пробрался сквозь толпу к месту, где он видел однорукого. Но там его не оказалось. Мишка простоял больше часа, разглядывая людей и прислушиваясь к разговорам. Однорукого нигде не было. Выбравшись из толкучки, он залез на лестницу рыночного корпуса. Отсюда было хорошо все видно, но из-за тесноты лица людей было невозможно разобрать.

— Мишка! — услышал он знакомый голос.

К нему протискивался Васька.

— Куда ты пропал? Мы тебя искали, искали вчера… Думали, разбомбило… Собирались по больницам разыскивать.

— По делам ходил, — серьезно ответил Мишка. — А ты чего тут?

— А я очереди продаю.

— Очереди продаешь? — удивился Мишка.

Васька забрался на лестницу и, устроившись рядом с другом, объяснил, что это значит.

— Как тревогу объявят, из очереди все уходят. Я, понимаешь, вон в тот подъезд запрячусь и жду. Как отбой заиграет, — я уж у ларька первый. Хорошо платят. Видал?

Васька достал из кармана пачку „Зефира“, открыл ее и протянул Мишке.

— Нет, я бросил курить, — отказался Мишка.

— Почему?

— Так. Ни к чему это, — резко сказал Мишка.

Васька с изумлением посмотрел на приятеля, смутился, закрыл коробку, повертел ее в руках и спрятал в карман.

Некоторое время они сидели молча. Васька чувствовал, что приятель его как-то изменился. Но как — этого он не понимал.

— Где Степка? — спросил через минуту Мишка.

— Дома, наверно. А что случилось?

— Ничего. Потом все расскажу. Пойдем.

Они спустились вниз, выбрались на улицу и молча пошли к дому.

Тревоги следовали одна за другой с небольшими перерывами, иногда по двенадцати раз в сутки. Особенно жестокие налеты были по ночам. В черное небо, попрежнему летели разноцветные ракеты, пущенные неизвестной рукой.

Команда Мишки Алексеева — пять надежных и проверенных друзей — с вечера расходилась по разным улицам и добросовестно дежурила до утра. Днем ребята спали в Красном уголке жакта, где у них находился штаб. Каждый день в штаб заходил Бураков.

— Ну, как дела? — спрашивал он Мишку.

Тот пожимал плечами и вот уже третий раз отвечал одно и то же.

— Плохо…

Они садились к столу, вытаскивали план Ленинграда, смотрели и заново намечали посты на улицах и переулках.

— Отсюда сегодня пускали. Я сам видел с вышки. Может быть, на эту улицу, Миша? — спросил Бураков.

…Как только начало темнеть, Васька Кожух отправился на новое место, в глухой переулок. Васька прошел его из конца в конец, изучая ворота, выступы, подъезды, чтобы знать, где можно в случае чего укрыться.

Дойдя до конца улицы, Васька повернул назад и подошел к группе людей стоявшей у ворот. Его обогнал высокий, худой юноша, с трубкой под мышкой, в каких обычно носят чертежи. Васька видел, как он прошел несколько домов, оглянулся и вошел в подъезд. В это время завыла сирена.

— Мальчик, иди в бомбоубежище, — сказала дворничиха, пытаясь схватить Ваську за локоть.

Но Васька уже исчез в темноте. Он прошел шагов сто и забрался между колоннами школы, как раз против подъезда, куда вошел худощавый парень. На улице все стихло. Где-то далеко начали хлопать зенитки, и звуки стрельбы постепенно приближались.

Уже заговорили зенитные батареи Петроградской стороны.

И тут Васька заметил: во втором этаже, над дверью, той самой, в которую зашел худощавый парень, вспыхнул и исчез огонек. Через минуту огонек снова мелькнул, осветив лицо парня, склонившегося над подоконником открытого настежь окна. Прошла минута и вдруг с легким шипением из окна полетели ракеты. Вспыхивая яркозеленым светом, догоняя одна другую, они летели по направлению Петропавловской крепости.

От неожиданности сердце Васьки забилось, как пойманный воробей в западне. „Что делать“? Он сразу забыл все наставления Буракова и советы Мишки.

Долговязый парень спустился вниз и остановился на миг в подъезде. Осмотревшись, он медленно направился вдоль переулка.

В это время просвистела вблизи бомба. Васька, не обращая внимания на грохот взрыва, крался за темной фигурой. Долговязый свернул направо, на улицу, где дежурил Степка. Васька перебежал на другую сторону и вдруг носом к носу столкнулся с ракетчиком, который неожиданно повернул обратно. С минуту они молча стояли друг против друга, не желая уступить дорогу.

— Ты что? — спросил, наконец, долговязый.

Он был на голову выше, но это не остановило Ваську. Что было силы он ударил кулаком в лицо ракетчика.

Не ожидавший удара, парень растерялся. Васька тотчас же дал ему подножку и толкнул в грудь. Долговязый повалился, но падая, увлек Ваську за собой. Они клубком покатились на мостовую. Ракетчик был гораздо сильней и Васька это сразу почувствовал.

— Степка-а! — крикнул он. — Степ-а-а!..

Ракетчик, прижав Ваську к камням мостовой, бил его по голове. У Васьки звенело в ушах, но он цепко ухватил противника за ногу, повыше колена.

Раздались торопливые шаги.

— Кто тут? Васька, где ты? — послышался знакомый голос.

— Степа… Держи его… Ракетчик… — хрипло отозвался Васька.

Степка навалился на долговязого. Некоторое время они втроем барахтались в темноте, не обращая внимания на сыпавшиеся кругом осколки. Наконец, Степке удалось поймать руку парня и он резким движением повернул ее. От боли долговязый вскрикнул и перевернулся на живот. Степка повернул руку еще сильней и закрутил ее за спину.

— Васька, держи ему другую, выворачивай… Теперь не уйдет!

Повизгивая от боли, парень лежал не шевелясь. При малейшем движении, Степка выворачивал ему руку сильней, причиняя мучительную боль.

— Лежи! Васька, надо его связать… Веревка есть?

Васька бросился к воротам дома, вытирая на ходу рукавом кровь, капавшую из разбитого носа. Сорвать провод от звонка было делом одной минуты. А еще через минуту руки ракетчика были крепко связаны и ребята повели его в свой штаб, в Красный уголок домохозяйства.

В Красном уголке никого не было.

Долговязый сидел на стуле и испуганно следил за возбужденными ребятами, которые не знали, что делать дальше.

— Звонить, что-ли? — спросил Васька.

— Подождем Мишку. Пускай он сам…

— Надо бы его обыскать, — предложил Васька.

— Пускай Миша сам…

Прозвучал отбой воздушной тревоги и вскоре пришел Мишка.

— Вот! Ракетчика поймали. Зеленые ракеты пускал, — с торжеством сообщил Васька.

После доклада Васьки, Мишка позвонил майору. Коротко передав о случившемся, Мишка спросил, что им делать.

— Я сейчас сам приеду, а вы смотрите за ним.

— Есть смотреть! — по военному сказал Мишка, повесил трубку и, хлопнув по плечу Ваську, добавил. — Вася! Иди умойся. Смотри, все лицо в крови…

— Потом, — неохотно ответил Васька.

Мишка понял друга: жаль, конечно, смыть знаки боевой доблести до прихода майора.