Бэрри был очень доволен.

— Как в фантастический книжках, — восторженно говорил он. — Смотрите! Если это не Земля, то она не может быть другой планетой солнечной системы! Даже если бы это была солнечная система, то нам пришлось бы лететь сюда со скоростью света, чтобы добраться сюда за несколько часов!

— Может быть, — соглашался Уилсон. Он собирался сделать фотографии звездного пространства, которое много лет тому назад подтвердило теорию Эйнштейна. Он все-таки оставался астрономом.

— Только вот, — не унимался Бэрри. — Если бы мы летели со скоростью света, то время замедлилось бы. Мы думали, что летели несколько часов, а на самом деле за это время прошли годы.

Уилсон несколько сухо отметил:

— Да были такие теории.

— От солнца до ближайшей звезды четыре световых года, — продолжал болтать мальчик. — Так что мы пробыли в пути не менее четырех световых лет, то есть сотни нормальных лет. Правда?

— Но мы не очень-то состарились, — тихо возразил Уилсон.

Он присел на последнюю ступеньку трапа, связывающего «Спрингдрифт» с этой чужой и непонятной землей, и спокойно наблюдал за палочкой и часами, которые стали инструментами важных научных исследований.

— Но с нами не может такого произойти, — уверенно сказал Бэрри. — Потому что это бессмысленно. Это бесполезно. Если бы существовали такие ученые, у которых был бы чудесный прибор времени, и если бы они захотели узнать побольше о планете Земля. И если бы они… ну например, хотели словить рыбы…

— Хватит! — остановил мальчика Уилсон. — Откуда эти идеи? Если нет доказательств, значит это просто догадки, фантазии, сказки.

Бэрри поежился от смущения.

— Я когда-то читал научную фантастику, о людях, которых похитили инопланетяне для каких-то своих опытов. Но я не мог представить себе, что это может произойти на самом деле. Чтобы взять с Земли образцы и перенести их сюда, нужно сотни лет, и любой экспериментатор к этому времени уже успеет умереть.

— Умное заключение, — серьезно прокомментировал Уилсон. — Насколько я понял, ты отрицаешь идею похищения, только потому что это заняло бы слишком много времени.

— Нет, — мальчик с интересом начала развивать свою мысль. — Я придумал.

Уилсон наклонился вперед, чтобы посмотреть на циферблат и определить угол падения тени, потом он снова выпрямился и спросил:

— Ну?

— Когда предметы быстро движутся, ну где-то со скоростью света, — объяснял свою идею Бэрри, — они продвигаются во времени. Это правда. Но если изобрести корабль, который можно направить назад в прошлое. И если нацелить его на звезду, которая находится отсюда на расстоянии четырех световых лет, а потом запустить аппарат на четыре года в прошлое…

Бэрри осекся. Уилсон посмотрел на циферблат часов и на палочку.

— Я хочу сказать, — смутился мальчик, — если можно было бы запустить корабль в прошлое, а повести его в будущее, тогда он будет идти ровно в настоящем времени. Если так сделать, то как бы далеко вы не летели, вы попадете в нужное место в тот же день, когда отправитесь в полет.

Уилсон подмигнул ребенку.

— Чудная идея. Где ты это вычитал?

— Я не вычитал, — сказал Бэрри. — Это я сам придумал. Но если у них нет такой штуки, то глупо было бы исследовать Землю. Если это занимает несколько столетий только в одну сторону. Они бы умерли от старости, если бы отправились в такое путешествие — я имею в виду, ученые) и даже если бы они добрались, то все их знакомые уже умерли до их возвращения.

— Ну, значит, это не стоит делать так или иначе, — согласился Уилсон.

Бэрри смущенно предложил:

— Может вы скажете об этом капитану — мистеру Бертону.

— Непременно доведу до его сведения, как только представится подходящий момент, — все так же серьезно пообещал Уилсон. — Это первая реальная теория, исключающая существование гигантских ученых и оправдывающая теорию космических искажений, а они как мы уже знаем, есть.

— Я представляю себе это как искру, которая рвется на свободу, и вдруг выскакивает. Просто вылетает искра и все, — сказал Бэрри. — Сначала «Спрингдрифт» как-то странно вел себя, потом все сразу так произошло. Это было в тот момент, когда мы не двигались.

— Очень проницательное наблюдение, — отметил Уилсон с той же невозмутимой серьезностью. — А теперь давай продолжим наши наблюдения и посмотрим, насколько изменился солнечный день.

Ученый дождался, пока наклонная тень не пересекла точно центр циферблата и не прошла через одну из минутных отметок между цифрами. У него были отметки исходного положения. Записав конечный результат и произведя вычисления Уилсон напряженно сглотнул и сказал:

— Нужно срочно сообщить об этом мистеру Бертону. — Голос его звучал как-то странно. — Кажется нет сомнений в том, что мы не на Земле, если конечно, сутки не измени своей длительности на этой планете. Здесь сутки равны двадцати одному часу сорока минутам плюс минус двадцать минут.

Уилсон отправился на корабль, слегка пошатываясь, оставив внизу Бэрри и Чипера, который теперь уже был надежно привязан и не мог подать голос прежде чем мальчик не схватит его и не заставит замолчать.

Время шло.

Одно из различий между реальностью и выдумкой заключается в том, что воображаемое не бывает скучным, реальность же чаще всего неинтересна. Выдуманные приключения быстро сменяют одно другое, настоящая жизнь может удивлять, но вперемежку с длительными периодами бездеятельности и скуки, в которой сейчас и находился «Спрингдрифт». Уилсон доложил Стиву, что эта планета не является Землей. Но это открытие только обескураживало, но не предлагало никаких ключей к разгадке. Разумеется, Уилсон не упомянул о фантастических предположениях мальчика Бэрри.

Бетти и Валерия подали обед, состоящий из деликатесов, уместных разве что во время суборбитального перелета из Лос-Анжелеса в Лондон на высоте сто тысяч футов и длительностью сорок минут земного времени. Вкусно, но мало. Бетти экономила на будущее.

Прошло еще немного времени.

Теперь нервничали уже все. Дэн вышел прогуляться возле корабля, и чтобы как-то развлечься, он начал метать самодельное копье. У него даже начало кое-что получаться. Не слишком ловко, правда. Бэрри тоже решил попробовать. Для него дротик оказался несколько тяжеловатым. Чипер с интересом наблюдал за ним, надежно привязанный к трапу. Фитцхуг попытался наладить контакты с другими пассажирами и даже предложил Бетти помочь вымыть посуду. Девушка отказалась.

Время шло.

Солнце садилось туда, где должен был быть запад, потому что обычно солнце садится на западе. Скоро безымянное светило уйдет за горизонт и наступит ночь. Между закатом и полной темнотой, в сумерках, обитатели «Спрингдрифта» должны пробраться в гигантский сарай и освободить девушку, заключенную в птичью клетку, потом нужно было вернуться на корабль и выведать у нее возможное объяснение происходящего, или по крайней мере узнать, были ли здесь еще другие человеческие существа, которые находятся еще в более серьезной опасности, чем они сами (что вполне возможно, судя по тому, что одна из них оказалась в клетке гиганта, коллекционирующего живых существ).

В таком случае придется попытаться помочь остальным пленникам, и только тогда можно будет предаться размышлениям о безнадежности ситуации.

На закате Стив попросил всех выйти из корабля — женщин и даже мальчика Бэрри. Он вручил каждому копье с вилкой или ножом вместо наконечника и тщательно проинструктировав, повел сквозь чащу громадных деревьев к пригородному дому великана. Он понимал, что не может поступить иначе, но не мог избавиться от чувства, что ведет свое небоеспособное войско на верное поражение.

Они подошли к невысокому забору — немного меньше тридцати футов, через который с такой легкостью переступил гигант, который нес Валерию, заключенную в домике-ловушке, в свой зловещий сарай, куда сейчас и направлялись все пассажиры и команда «Спрингдрифта». Забор отмечал конец леса и начало того, что для гигантов должно было быть небольшой лужайкой. Они прошли под преградой. Перед ними простиралось ярко красное пространство неба, и деревья, отделяющие нелепо вооруженных людей от роскошного заката, казались темно черными в густой тени. Крошеный отряд наконец увидел сарай, его громадную неуклюжую махину. На сухой мертвой траве и на великанских листьях мерцали отблески красного солнца. Лужайка выглядела неухоженной — листья давно пора было бы сгрести и сжечь. Но почему-то хозяева не позаботились об этом.