Шепард глубоко вздохнул и выпустил воздух через нос. Мы вошли в кофейную. Сьюзен и Пам Шепард сидели друг против друга в кабинке. Шепард стоял и смотрел на Пам. Она посмотрела на него и сказала:

— Привет, Харв.

— Привет, Пам.

— Садись, Харв. — Он сел рядом с ней. — Как ты поживал? Все хорошо?

Он кивнул. Смотрел на свои руки, крепко сжатые, лежащие на столе.

— Дети в порядке?

Он снова кивнул. Протянул к ней правую руку и положил ладонь, растопырив пальцы, на ее спину между лопатками. Его глаза были мокрыми, голос глухим.

— Ты вернешься?

Она кивнула:

— На время. — Ее голос тоже стал напряженным.

— Навсегда, — сказал он.

— На время, по крайней мере.

Его ладонь медленно двигалась по кругу между ее лопатками. Лицо стало мокрым.

— Что бы ты ни пожелала, — сказал он сдавленным голосом, — что бы ты ни пожелала, я все для тебя сделаю, мы можем все начать сначала, и через год я снова буду наверху ради тебя. Все, все, что хочешь.

— Я не хочу, чтобы ты был наверху, Харв. — (Я чувствовал себя соглядатаем.) — Все не так просто, все иначе. Они считают, что мы должны обратиться за психиатрической помощью. — Она кивнула на меня и Сьюз.

— Что они могут знать о нас, обо всем?

— Я не останусь, если мы не обратимся за помощью, Харви. Мы не просто несчастливы, мы — больны. Нам нужно лечиться.

— К кому мы пойдем? Я никого не знаю.

— Сьюзен нам скажет, — сказала Пам. — Она разбирается в подобных вещах.

— Если это поможет мне вернуть тебя, я готов. — Его голос стал спокойнее, но слезы по-прежнему текли. Он продолжал поглаживать ее по спине. — Все, что хочешь.

Я встал.

— Ребята, у вас все должно получиться. А пока я сделаю один звонок.

Они не обратили на меня особого внимания, и я почувствовал себя таким же полезным, как водопроводный кран на часах. Из номера позвонил Кленси в прокуратуру графства Саффолк.

— Спенсер, — сказал я. — Пауэрса уже выпустили из каталажки?

— Сейчас проверю.

Примерно три минуты я слушал невнятные звуки, доносившиеся из трубки. Потом снова раздался голос Кленси:

— Да.

— Чудесно.

— Ты же знал, что он не будет сидеть. Понимаешь, как бывает.

— Да, спасибо. — Я повесил трубку.

В кофейной Пам говорила:

— Это очень тяжело. Очень тяжело жить в центре внимания других людей.

Официантка принесла мне еще чашку кофе.

— Что же нужно было делать? — говорил Харв. — Не любить тебя, сказать детям, чтобы перестали любить тебя, что ты не можешь этого вынести? Так я должен сделать?

Пам Шепард покачала головой:

— Просто... нет, конечно, я хотела быть любимой, но быть единственной, которую любишь ты, которую любят дети, быть центром всего, чувствовать все это... не знаю... ответственность, вероятно. Мне хотелось закричать и убежать.

— Господи, — Харв покачал головой, — мне бы твои проблемы, чтобы кто-нибудь слишком любил меня. Я бы тут же поменялся с тобой местами.

— Вряд ли.

— Да, но я не стал бы поступать так же, как ты. Я даже не знаю, где ты была. Ты знаешь, где был я.

— И чем занимался. Ты — полный идиот.

Харв взглянул на меня:

— Спенсер, сволочь, ты сказал ей.

— Был вынужден.

— Я делал это ради тебя и ради детей. Хорошим я был бы мужчиной, если бы позволил своему бизнесу утонуть в канализации, чтобы и тебе, и детям досталось только по куску дерьма.

— Видишь, — сказала Пам, — всегда ради меня. Всегда ответственность лежит на мне. Ты все делаешь только ради меня.

— Ерунда. Я делаю то, что положено мужчине. Нет ничего особенного в мужчине, который заботится о семье. Я посвящаю семье всю свою жизнь. Это не отклонение. Это правильное поведение.

— Подавление собственного "я" — уже отклонение, — сказала Сьюзен.

— А именно? — прежде сдавленный голос Шепарда вдруг зазвенел. Он говорил слишком громко.

— Харв, — сказал я, — не кричи на Сьюз.

— Я не кричу. Господи, Спенсер, она пытается убедить меня, что самопожертвование и жизнь ради семьи могут быть признаками болезни.

— Нет, она не говорит этого, Харв. Она просит тебя задуматься, почему ты ничего не можешь совершить для себя, в собственных интересах. Почему ты все принимаешь только на условиях самопожертвования.

— Я... я не принимаю... я могу делать все, что хочу... для себя самого.

— Например?

— Ну, черт, я... Мне нужны деньги, хорошие вещи для семьи... и... черт! Ты вообще на чьей стороне?

Пам Шепард закрыла лицо ладонями.

— О Господи, — простонала она. — О Господи, за что мне все это?