— Там есть девушка, — подтвердил Пранг.

— Ее зовут Фоу-тан, — добавил Кинг.

В глазах офицера мгновенно возник интерес, а среди его парней раздался взволнованный шумок.

— Я пойду с тобой, — решил офицер, — а если ты мне солгал, то ты умрешь тотчас же, как подтвердится твое предательство.

— Меня это устраивает, — согласился Кинг, — но у меня есть еще одно условие. Я провести вас к девушке не могу. Но этот парень говорит, что может, и мне известно, что он сделает это охотно и быстро, если вы пообещаете ему в награду свободу, когда мы вернемся.

В глазах Пранга появился проблеск надежды, и он испытующе посмотрел на офицера, ожидая его ответа.

— Обязательно, — твердо заявил офицер. — Если он приведет нас к Фоу-тан, то кроме свободы он получит любую награду, какую только пожелает. Я обещаю это.

— Я хочу только свободу, — сказал Пранг.

— Тогда веди нас, — велел офицер. Отправляясь в путь, он отдал приказ двоим солдатам идти рядом с Прангом и двоим с Кингом и стрелять при первой же попытке бегства или предательства.

Явно заинтересовавшись Кингом, сам офицер тоже пошел рядом с ним. Он заметил — это было видно — что Кинг по физическому типу отличается от кхмеров, и его мучило любопытство.

— Ты не слишком похож на парня из Лодидхапуры, — сказал он в конце концов.

— А я и не из Лодидхапуры, — ответил Кинг.

— Но на тебе вооружение воинов Лодивармана, — настаивал офицер.

— Я из дальней страны, — пустился в объяснения Кинг. — Я потерял дорогу в джунглях, и меня взяли в плен солдаты Лодивармана. Я понравился королю, и он отправил меня служить в королевскую гвардию.

— Но как же ты тогда подружился с девушкой из Пном Дхека?

— Я же тебе уже говорил, что это долгая история, — повторил Кинг, — но когда мы найдем ее, она подтвердит все, что я сказал. Лодиварману служить меня заставили силой. Верности я ему не соблюдал, поэтому, если я попаду к нему в руки, то пощады мне ждать не придется. Поэтому я намерен, когда мы вернемся в Пном Дхек с Фоу-тан, просить службы в вашей армии.

— Если ты подружился с Фоу-тан, то твоя просьба не останется без ответа, — твердо сказал офицер.

— А ты о ней слышал? — поинтересовался Кинг.

Офицер смерил Кинга долгим испытующим взглядом и лишь затем ответил:

— Да.

Захватившие Фоу-тан воины не делали никаких попыток спешить. Почти два дня они стремительно прочесывали джунгли в поисках Фоу-тан и ее пособника, но теперь, найдя ее, они никуда не торопились, не спеша возвращаясь к своему лагерю, чтобы переночевать там. Не подозревая о воинах Бенг Кхера из Пном Дхека, они не думали о погоне. Беседы их часто касались личности спутника Фоу-тан. Некоторые считали, что Кинг и йик — это одно и то же.

— Я всегда знал, что с ним что-то не так, — высказывал свои предположения один из воинов. — Он необычный какой-то. Он не кхмер, и вообще не похож ни на кого из смертных людей.

— Может, он наг, который превратился в человека, а потом стал йиком, — предположил другой.

— А может он вообще всегда был йиком, — раздумывал третий, — человеческий вид принял, чтобы обмануть нас, попасть во дворец Лодивармана и украсть девушку.

В то время как они обсуждали эту проблему, воин, шедший в арьергарде, услышал что-то сзади. Он оглянулся и закричал: он увидел, что их нагоняет страшилище и группа солдат.

— Йики идут! — заорал он.

Остальные быстро обернулись на его крик.

— Я же говорил, — завопил один из них. — Йик привел с собой своих!

— Да это солдаты из Пном Дхека, — крикнул офицер. — Стройся, будем сражаться. Никто не должен говорить, что воины Лодивармана сбежали от воинов Бенг Кхера.

— Это йики, которые приняли вид солдат из Пном Дхека, — взвыл воин. — Смертные не должны сражаться против них, — и он отшвырнул копье и бросился наутек.

В тот же момент солдаты Бенг Кхера пошли в атаку, издавая боевой клич.

Дезертирства одного из воинов Лодивармана было достаточно, чтобы обуревавшие и другими ужас и недовольство достигли предела. Снедаемые суеверным страхом они все, крое командира, бросились бежать, оставив его одного с Фоу-тан. Какое-то время офицер продолжал стоять, а потом, видимо, поняв свою беспомощность и безнадежность положения, тоже повернулся и помчался догонять своих парней.

Трудно себе представить, что чувствовала Фоу-тан. Совершенно внезапно появилась компания солдат из ее родного города, а с ними этот ужасный йик, который похитил ее у Гордона Кинга, и сам Гордон Кинг. Она стояла в немом изумлении и широко раскрытыми глазами смотрела на приближающихся мужчин, потом повернулась к своему возлюбленному.

— Гордон Кинг, — сказала она, — я знала, что ты придешь.

Солдаты из Пном Дхека собрались вокруг нее. Рядовые держались на почтительном расстоянии, а офицер приблизился и встав на колени, поцеловал ей руку.

Кинга нисколько не смутило явное уважение и почтение, с которым они обращались с ней, кроме того он понимал, что незнаком с обычаями страны. Впрочем, ему было известно, что к апсарам или храмовым танцовщицам здесь относились с благоговением в связи с ритуальной природой их танцев, что в глазах людей связывало их с религиозной жизнью их нации и делало их в какой-то степени отражением богов.

Офицер коротко и почтительно расспросил ее, и когда он уверился в верности и честности Гордона Кинга, то подозрительность по отношению к нему сменилась сердечностью.

На вопросы Фоу-тан о Пранге, Гордон ответил, рассказав то, что услышал от него самого, и хотя Фоу-тан было очень трудно освободиться от мысли, что он йик, никому другому она не могла бы поверить так просто и с готовностью, как Гордону Кингу, чьи слова для нее были сочетанием правды и авторитетности.

— Теперь я привел тебя к девушке, — сказал Пранг, обращаясь к офицеру, — дай мне свободу, как ты мне обещал.

— Она твоя, — ответил офицер, — но если хочешь, ты можешь вернуться и жить в Пном Дхеке, и я обещаю тебе, что король сделает тебя свободным человеком.

— Да, — подтвердила Фоу-тан, — и у тебя будет еда и одежда до конца дней твоих.

Дикарь покачал головой.

— Нет, — отказался он. — Я боюсь города. Отпусти меня в джунгли, я здесь в безопасности. Отдай мне мое оружие обратно и отпусти меня.

Они сделали как он просил, и через минуту Пранг заковылял в лес, чтобы вскоре скрыться из виду: он променял городскую роскошь на свободу в джунглях.

Они снова пустились в путь, на сей раз в Пном Дхек. Фоу-тан шла рядом с Кингом; она тихонько сказала ему:

— Давай не будем никому говорить о нашей любви. Я должна сначала убедить отца, а после этого об этом может знать весь мир.

По пути Кинг снова и снова поражался почтительности остальных по отношению к Фоу-тан. Она была настолько заметна, что их естественная легкая фамильярность, по сравнению с ней выглядела просто кощунственной. Для Кинга как человека западного воспитания казалось странным такое почтение к храмовой танцовщице, но он только радовался, зная всем сердцем, что какое бы благоговение по отношению к Фоу-тан они не проявляли, она его более чем достойна и заслужила прекрасными своими качествами и чистотой души.

Долгий переход прошел без приключений, и к концу второго дня перед ними выросли городские стены. Пном Дхек был похож на Лодидхапуру, Его великолепные каменные сооружения величественно возвышались посреди джунглей. Покрытые узорами башни и изумительные храмы свидетельствовали об искусстве и культуре их создателей; весь город носил трудно определимый отпечаток древности. Пном Дхек был живой город, но настолько смягченный и растворенный в веках, что даже в жизни он казался больше перевоплощенным в славе веков, чем в актуальности современности.

— Пном Дхек! — прошептала Фоу-тан с любовью и благоговением.

— Ты рада, что вернулась? — спросил Кинг.

— Трудно выразить этим словом, что я чувствую, — отвечала девушка. — Я сомневаюсь, что ты можешь осознать, что Пном Дхек означает для его сыновей или дочерей, и еще что ты способен осознать благодарность к тебе, Гордон Кинг, потому что только тебе я обязана своим возвращением.