– Что?

– Потом, Лейла, одевайся, быстро!

– Что случилось?

– Сейчас появится Советник Строггорн. Я его слышу, – пояснил Нигль-И.

– Отец? – Лейла вспомнила, что Строггорн никогда не видел ее без маскировки.

– Сколько тебе нужно времени одеться?

– Минут 15.

– Хорошо, я его покараулю в гостиной. Не думаю, чтобы он рискнул сразу пройти в спальню. – Нигль-И исчез из комнаты, а Лейла начала лихорадочно одеваться.

– Советник? – окликнул Строггорна Нигль-И, как только тот появился в гостиной. – А это допустимо, по земным меркам – врываться в чужую квартиру без предупреждения и прямо сквозь стены? Или что-то сверхсрочное, что вы так торопитесь меня отыскать?

– Сверхсрочное, – Строггорн язвительно улыбнулся и опустился на диван. Он был рад, что успел остановить инопланетянина. – Нигль-И, вы мало плохого сделали Лейле, чтобы продолжать мучить ее?

– Почему вы думаете, что я хочу ей плохого?

– Разве вы решили остаться на Земле навсегда?

– Нет, конечно, – глаза Нигль-И стали почти черными. – Это невозможно. Я должен работать в клинике Роттербрадов!

– Ну и зачем тогда вы пришли снова тревожить Лейлу?

– Я на это смотрю по-другому, Советник. Даже немного счастья лучше, чего его полное отсутствие.

– Хорошо, Нигль-И. Тогда я скажу прямо. Я категорически против, чтобы вы встречались с Лейлой! Весь мой опыт говорит, что от подобных отношений бывают одни неприятности. Не так– то легко перешагнуть пропасть между разными цивилизациями.

– И вы считаете себя в праве решать за Лейлу?

– Считаю. Хватит того, что Аолла едва не погибла на Дорне. Сейчас прилетела – опять проблемы. Кстати, вы не будете так любезны, рассказать мне, что такого произошло с ней в вашей замечательной клинике, что у нее сразу пропало всякое желание быть с собственным мужем?

– Даже если бы знал, все равно бы не смог ответить на ваш вопрос, потому что не думаю, что у меня есть право вмешиваться в личную жизнь других существ.

– Слишком много неприятностей от инопланетян, Нигль-И. Слишком, – зло сказал Строггорн.

– Отец! – вмешалась в их разговор вошедшая Лейла. – Нигль-И, разреши мне поговорить с отцом?

Инопланетянин послушно растворился в пространстве.

Лейла никогда не называла Строггорна отцом и такое начало не предвещало ничего хорошего. Она тяжело опустилась в мягкое кресло. У нее было достаточно времени, чтобы привести себя в обычный «порядок».

– Зачем ты вмешиваешься, отец? – спросила она, не поднимая взгляда на Строггорна.

– Потому что хорошо знаю, чем все это может закончиться, девочка, – устало объяснил Строггорн. – А ты уже и так достаточно страдаешь. Или тебе мало?

– Ты видимо плохо себе представляешь, отец, КАК я страдаю. Может быть, если бы ты больше знал, тебе бы было легче меня понять и принять мой выбор, – она сделал паузу. – Ты знаешь, что я перешла работать к Лао? Потому что не хочу, чтобы меня лишний раз видели посторонние люди. Но это не все, отец. У меня больше нет друзей, кроме Джулии. Я не могу выносить их сочувствия. Но и это не все. Я не могу пойти в ресторан. Что мне там делать одной? А какой же мужчина согласится иметь дело со старухой? И, как ты понимаешь, в моем положении не едут отдохнуть на берег моря и не идут поплавать в бассейн. Я никогда не осмелюсь раздеться при посторонних. Итак. У меня больше нет личной жизни. На много– много десятков лет. – Она откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза, стараясь не заплакать от той боли, которую испытывала во время этой исповеди. – Это утешение, конечно, что это не на всегда. Но как мне пережить эти годы?

– Чем тебе может помочь Нигль-И?

– Тем, что он не боится видеть меня такой, какая я есть. И он – единственный мужчина, с которым я могу быть.

– Но он – инопланетянин, Лейла!

– Мне все равно, отец. – Лейла открыла глаза и посмотрела на Строггорна взглядом измученного ребенка. Потом она медленно подняла руку и легко стянула маску, закрывавшую ее лицо.

– О, Господи! – как ни старался Строггорн сдержать себя, вид лица восьмидесятилетней старухи вырвал у него это восклицании.

– Вот видишь! И ты бы согласился быть с такой женщиной?

– Я – твой отец! – возмущенно бросил Строггорн.

– Не увиливай. Разве в этом дело? – она еще секунду помедлила. – Даже зубы у меня не свои. Вставная челюсть! Ты когда-нибудь слышал про такое?

– А с зубами-то что? – удивился Строггорн.

– Их невозможно вырастить. Они разрушаются быстрее, чем я могу ими пользоваться.

– И ничего не помогает?

– Помогает. Но я не в состоянии каждые несколько дней ходить к врачу. Потом, когда помолодею, можно будет подсадить новые. Теперь понимаешь, КАКАЯ у меня веселая жизнь? Старость, болезни, боль.

– Чем ты болеешь?

– Какая разница? Ничего серьезного. Потихоньку все пройдет само. Но где мне взять силы столько лет ждать? – Лейла сидела, не глядя на Строггорна и машинально постукивая пальцами по подлокотнику кресла.

Нигль-И появился в комнате совсем бесшумно, но она почувствовала его и подняла голову.

– Ну что, Советник? – спросил Нигль-И. – Не изменили своего мнения?

– Нет. Все, что ты чувствуешь, Лейла, понятно. Но, на мой взгляд, если вы сблизитесь, потом тебе станет еще больнее. Нигль-И улетит, а ты опять будешь одна. А это такая пустота… Я – то знаю, о чем говорю.

Лейла ощутила полное изнеможение, потому что в словах отца была горькая правда. Был с ней сейчас Нигль-И или нет, это никак не решало ее главную проблему.

– Раздевайся! – неожиданно прервал ее размышления Нигль-И. Лейла подняла глаза, не понимая, чего он хочет.

– Раздевайся, – настойчиво повторил Нигль-И.

– Что вы хотите делать? – вмешался в разговор Строггорн.

– То же, что собирался перед вашим приходом.

Лейла, так ничего и не поняв, начала расстегивать платье. Строггорн сидел с непроницаемым лицом и не собирался уходить.

– И сними с себя все, что есть искусственного, – добавил Нигль-И.

Лейла послушно стянула тонкие перчатки, закрывавшие ее морщинистые руки, и положила на столик вставные зубы.

– Хорошо, – удовлетворенно сказал Нигль-И. – Теперь послушай, что я скажу. Я не в силах вернуть тебе молодость, Лейла, но, пока я на Земле, можно сделать одну вещь. Ты можешь доверить мне свою голову? Я хочу, чтобы ты сняла блоки.

– Лейла! – предостерегающе воскликнул Строггорн. Она беспомощно посмотрела на отца. У нее дрожали губы, мозг излучал бесконечную пелену дождя, прерываемую грязными потеками, – мыслеобраз предельного отчаяния и растерянности. Лейла положила руку на горло, стараясь сдержать рыдания, и одним рывком сняла блоки.

Нигль-И подошел к ней, пристально вглядываясь в ее глаза и поддерживая Лейлу за руки.

– Я хочу войти в твой мозг. Это может отличаться от обычного проникновения, потому что я не человек.

– Хорошо, – Лейла попыталась облизать губы сухим шершавым языком. Она почувствовала как что-то словно скользнуло в голове, и мгновенного возникло головокружение.

– Потерпи, Лейла, несколько секунд потерпи.

Головокружение прекратилось, и Лейла непонимающе посмотрела на Нигль-И. Строггорн вскрикнул мысленно: «О, Господи!» и вскочил с дивана.

– Что так… – Лейла застыла на полуслове, потому что увидела свою руку – молодую, без признаков старости. – Но…

– Что это, Нигль-И? – спросил подошедший совсем близко к дочери Строггорн.

– Вы должны знать, Советник. Трансгрессия. Изменение тела в пределах одной мерности.

– То есть? Это она сама сделала?

– К сожалению, нет, – огорченно начал объяснять Нигль-И. – Когда-нибудь она, безусловно, сможет это делать, но не сейчас.

Лейла несколько секунд рассматривала свои руки и тело, потом вскинула голову и вгляделась в ставшие изумрудными глаза инопланетянина. В ее душе бушевала настоящая буря чувств, которые она не знала, как выразить. Через мгновение она решилась, подошла и обняла Нигль-И, прильнув к нему дрожащим обнаженным телом. Нигль-И ничего не сказал, только посмотрел на Строггорна через ее плечо, и тот почувствовал ноющую боль от своего явного поражения.