Удар пришёлся Лапорту по плечу. Трость выпала у него из руки, хлестанувшая из раны кровь перекрасила белую розу в петлице в алую. Лапорт тяжело осел на тропу, глядя на меня снизу вверх, надменности в его взгляде больше не было.

– Ещё раз увижу – убью, – пообещал я. – Ты понял?

Я спустился вниз на дорогу и эфесом шпаги высадил у паромобиля лобовое стекло. От души заехал ногой в живот корчащемуся у переднего колеса молодчику, который в меня целился, и обернулся к Бруно.

– Неплохо ты их, – сказал я. – Этот запросто мог бы меня пристрелить.

– Не мог бы, Барт. Пока есть я, с тобой ничего не случится.

Бруно убили неделю спустя, майской ночью, в грозу.

Я вскинулся на постели, вскочил, отчаянно пытаясь удержать ухом звук, вторгшийся в сон между двумя громовыми раскатами. Потом бросился вниз по лестнице, уже понимая, зная уже, что это был за звук. Бруно с револьвером в руке лежал навзничь на пороге библиотеки. Я подскочил к стене, рванул на себя похожий на птичий клюв рычаг, под потолком вспыхнули электрические лампы. Бруно был мёртв, арбалетная стрела пробила ему переносицу. Я подхватил револьвер, метнулся из библиотеки в гостиную, оттуда в оружейную. Нигде не было ни души, лишь стоял у створчатого окна, скалясь мне в лицо, дурацкий скелет по прозвищу Жальер.

С четверть часа я метался по замку, затем вернулся к тому месту, где лежал названый брат. Рядом с ним я просидел до утра, пока нас не нашла прислуга. Не помню, что было потом. Жандармы, врачи, бормочущий нескладные слова утешения папаша Жоффре. Пришёл в себя я лишь к вечеру.

– Пока я есть, с тобой ничего не случится, – вслух повторил я слова покойного брата.

Бруно больше нет, осознал я. Теперь моя очередь. Невидимый убийца расправится со мной так же, как с моими предшественниками. Он и вчера приходил за мной, и прикончил бы меня, не будь Бруно.

Продать всё и уехать, навязчиво билась в висках единственно верная, спасительная мысль. Собрав волю, я отмёл её, отринул. Я знал, что никуда не уеду до тех пор, пока не поквитаюсь с тем, кто преследует мой род, или пока он не сквитается со мной.

На следующее утро в Орво пришла Шарлотта.

– Графиня де Жальер, – доложил камердинер.

Я вскочил, метнулся вниз по лестнице в сад. Застыл на пороге, глядя на стоящую на садовой аллее Шарлотту.

– Вы, – промямлил я. – Вы…

– Барон Этьен, – мягко сказала она, потупившись. – Вам следует уехать отсюда. Немедленно, не теряя времени.

– Почему? – подался к ней я. – Почему я должен уехать?

– Если вы останетесь, мой отец убьёт вас.

Я ужаснулся, решив, что Шарлотта повредилась умом.

– Ваш отец? – повторил я участливо. – Полноте, ваш отец мёртв.

– Он умер. Но за три часа до смерти дал клятву Жальеров, ту, что всегда сбывается. Передо мной и вашей мачехой отец поклялся извести мужчин баронского рода д’Орво, всех, под корень. Он почти сдержал клятву. Вы – последний.

– Шарлотта, – пролепетал я. – Шарлотта, умоляю вас. Граф Анри де Жальер не может сдержать никакой клятвы. Он умер, мой отец убил его в поединке. Я сожалею об этом, но…

Шарлотта вскинула на меня взгляд.

– Барон Этьен, прошу вас, уезжайте. Вам не избежать мести моего отца, но вы можете отдалить её. Здесь вы обречены.

Она повернулась и по садовой аллее заспешила прочь. Я ошарашенно смотрел ей вслед. Затем рванулся, в десяток прыжков догнал и заступил дорогу.

– Что случилось между моим отцом и вашим? – твёрдо спросил я. – Прошу вас, ответьте, и я не стану больше вам докучать.

Шарлотта отвела взгляд.

– Что ж… Маргарита д’Орво вступила с моим отцом в связь. Она уговаривала его помочь ей избавиться от мужа, чтобы завладеть наследством. Отец был влюблён в неё, но нашёл в себе силы отказать. Тогда ваша мачеха устроила так, что барон застал её наедине с любовником. Остальное вы знаете. Но есть ещё кое-что. Однажды, когда ваша мачеха была ещё жива, ко мне приходил человек. Он предлагал огромные деньги, если я соглашусь наложить на Маргариту заклятье Жальеров.

– Вы? – опешил я. – Так это вы её…

Шарлотта грустно улыбнулась.

– Вы ошибаетесь, барон, – проговорила она. – Я отказалась. Теперь прощайте. Я благодарна вам за то, что вы неделю назад сделали для меня.

Следующие трое суток я провёл взаперти, пытаясь разобраться в том, что произошло. Одну за другой я строил догадки и выдвигал версии, одну за другой их отметал. Шарлотте я поверил, поверил безоговорочно. Но разобраться в фатальной цепочке смертей оказался не в силах.

Догадка забрезжила у меня в голове наутро четвёртого дня. «Мой отец убьёт вас», – сказала Шарлотта. Но граф Анри де Жальер мёртв и, следовательно, сделать этого не может. Однако с чего я взял, что он и на самом деле мёртв?

Я вскочил с кресла и заходил по гостиной. В смерти графа были уверены все, с кем я до сих пор имел дело, включая его собственную дочь и капитана жандармерии. Но если предположить, что Анри де Жальер жив, тогда…

Тогда тоже ничего не выходит, осадил себя я. Пробраться незамеченным в замок и совершить пять убийств не под силу ни живому, ни мёртвому. Хотя почему, собственно, пять? Маргариту д’Орво явно задушил кто-то иной, не тот, что расправился с прочими и теперь готовится прикончить меня. Шарлотта сказала, что к ней приходил некто и предлагал деньги в обмен на за заклятье. Этот некто явно не тот, кто умертвил остальных. То есть, по словам той же Шарлотты, не граф де Жальер, покоящийся сейчас на кладбище.

На кладбище, задумчиво повторил я. Если предположить, что граф жив, то в могиле его нет.

Часом позже я растолкал в кладбищенской сторожке гробовщика.

– Хочешь заработать, приятель? – предложил я.

– Заработать любой не прочь, – уклончиво ответил он. – Всё зависит от того, сколько платят, и что надо делать за эти деньги.

– Сущие пустяки. Плачу пять тысяч франков, если разроешь одну могилу и покажешь мне, кто или что там лежит.

Гробовщик истово закивал.

– Конечно, сударь. Разумеется. За такие деньги я готов разрыть десяток могил. Какая именно вас интересует?

– Та, в которой лежит граф Анри де Жальер.

Гробовщик отпрянул, затем в страхе уставился на меня.

– Вы что же, сударь, – пролепетал он. – Вы были с ней заодно?

Я ухватил его за грудки.

– С кем заодно? Говори, ну!

Через пять минут я, ошеломлённый и ошарашенный, покинул сторожку. Могилу не было нужды раскапывать – она пустовала. Шесть лет назад меня опередили. Маргарита д’Орво заплатила гробовщику за эксгумацию тела графа, от которого остались к тому времени одни кости.

Какого чёрта, раз за разом пытался сообразить я. Мачеха украдкой изымает останки. Она же присутствует при предсмертной клятве покойного. Вскорости от разрыва сердца умирает мой отец. Получается, что эти три события связаны. Только как?

Я чувствовал, что разгадка близка. И только теперь осознал, что Шарлотта права – я в смертельной опасности. Кто бы за этим всем ни стоял – я следующий. Усилием воли подавив желание срочно бежать отсюда куда подальше, я дал телеграмму в Марсель. Адресована она была Иву Лекруа и Эжену Тибо. Содержание телеграммы уложилось в два слова: «немедленно приезжайте». Кем бы ни был убийца, ему теперь предстояло иметь дело с тремя, каждый из которых не раз чудом разминулся с костлявой.

Допустим, чтобы клятва исполнилась, покойника из могилы надо извлечь, рассуждал я, шагая от телеграфной станции к замку Орво. Вопрос – зачем? Зачем извлекают покойников из могилы? Не для того же, чтобы оживить.

Внезапное прозрение садануло меня по сердцу и перехватило дыхание. С минуту я стоял недвижно на ставших вдруг ватными ногах. Затем побежал. Старик Фогельзанг, отдуваясь, пил чай у себя в пристройке. Я ухватил его за тощее предплечье и выволок наружу.

– Кто тебя нанял? – рявкнул я на старого механика. – Кто, спрашиваю, выписал тебя из твоей Австро-Венгрии или откуда ты там и привёз сюда?