Она пошла между маленьких дубков, нагибалась, гладила их неприкасаемо и уходила на ребячьи голоса.

Пахло дубовой корой, так что вязало во рту, пахло прошлогодними листьями и печёной картошкой…

Весной третий класс принимали в пионеры.

На автобусе вместе с учительницей Светланой Николаевной ребята приехали из деревни в город, во Дворец пионеров, который располагался в старинном особняке. Особняк этот два века стоял на улице Тойменской и не собирался стариться.

В прихожей дети сняли верхнюю одежду, хотели сложить её в уголочке, но Светлана Николаевна провела их в гардероб, велела честь по чести повесить пальто на вешалки и привести себя в порядок. Учительница оглядела каждого ученика в отдельности, тому поправила воротник, а этому пригладила вихры.

Была она, как старшая пионервожатая, в красном галстуке и белой кофточке, а лицо бледное и решительное. Алёша залюбовался своей учительницей. Какая она нынче красивая и похожа на ученицу-старшеклассницу!

— Никита, шнурок завяжи, — попросила она Никиту Трапезникова. — Да рубашку сзади заправь.

— Вы у меня всё замечаете, — ворчал Никита. — А у других ничего не видите… Ничегошеньки!

— Ладно, Никита, ворчать-то, — укорила Людмила Вдовина. — Ворчит, как старый старик. Ты же молодой!

— Да постарше тебя буду, — отозвался Никита.

— На много ли? — поинтересовалась девочка.

Никита закатил глаза к потолку, про себя посчитал и ответил с чувством:

— На одиннадцать дней!

Светлана Николаевна задержалась взглядом на Алёше, и взгляд этот был заранее придирчив. Вслух она ничего не сказала, а глаза её спросили: «Не подведёшь, Алёша?»

«Не подведу, — взглядом же ответил мальчик. — Как я могу подвести?»

По мраморной лестнице вслед за учительницей дети поднялись в зал.

Здесь было прохладно. Через высокие окна, округлые наверху, будто в кокошниках, лился свет и жёлтыми половиками лежал на паркете. Паркет был скользкий, как лёд, и Никита вдруг замахал руками, чтобы не упасть, схватился за Алёшу и едва удержался на ногах.

— Ты что? — спросил Алёша.

Но Никита ответить не успел.

В зал вошли комсомольцы-старшеклассники, а вместе с ними герой войны Борис Иванович Масленников — невысокий мужчина, с орденской колодкой и в красном галстуке, и при нём всякие разговоры смолкли.

Дети выстраивались в линейку.

— Смирно! — раздался голос Светланы Николаевны, и эхо троекратно повторило его. — Равнение на знамя!

Знамя дружины красно отражалось в овальных зеркалах и играло на солнышке тихим огнём. Алёша слышал, как всё быстрее и быстрее, колокольчиком колотится сердце, и толчки его затрудняют вместе со всеми в лад произносить слова Торжественного обещания. Мальчик старался изо всех сил, чтобы в общем хоре был слышен и его голосок, и, узнавая крепенький бас Никиты и напевный голос Людмилы, радовался Алёша, что он здесь не один, ребята с ним, и сообща получается громко и ладно:

— Мы, дети деревни Поспелово, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаем: горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия, всегда выполнять Законы пионеров Советского Союза.

Хор смолк, и под потолком старинного здания пророкотало эхо. На Никиту напал кашель, но тут же прошёл, как только комсомольцы-старшеклассники, Светлана Николаевна и Борис Иванович стали детям повязывать галстуки.

Алёше очень хотелось, чтобы к нему подошёл герой войны Борис Иванович. Но загад не бывает богат: галстук, наособицу старательно, ему повязала Светлана Николаевна и сказала:

— Борис Иванович, а это — Алёша Веригин. Он один собрал большущий мешок желудей!

— Мешок желудей? — удивился Борис Иванович. — Такой маленький, и — большущий мешок желудей? Его же не поднять. Как ты его донёс?

Неожиданно для себя Алёша выпалил:

— Я его в лесу спрятал! Потом лесник приехал на мотоцикле и увёз.

Борис Иванович рассудил вслух:

— Мешок желудей — это целая дубовая роща!

— Ждать только долго надо, пока она вырастет, — подал голос Никита, но Борис Иванович не расслышал его. Он выждал, когда установится тишина, и сказал так, что у Алёши сквозняк прошёлся под рубахой:

— Пионеры, к борьбе за дело Коммунистической партии будьте готовы!

Строй взметнул руки над головами, словно белые серпы на жатве в старину, и выдохнул в одно дыхание:

— Всегда готовы!

Слова эти, как гром с подгромовниками, прокатились по особняку, вырвались на улицу, и в подгромовниках Алёша отчётливо расслышал свой голос.

Борис Иванович поздравил ребят с приёмом в пионеры, пожелал им быть людьми, полезными Родине, и сказал:

— Прежде чем ехать домой, познакомьтесь с Дворцом пионеров. Здесь всё — ваше.

Девочки кинулись к зеркалам — посмотреть, как они выглядят при галстуках, а мальчики в пионерской комнате принялись опробовать барабаны и горны.

Никита дул в мундштук горна.

От натуги тучные щёки его стали багровыми, а в глазах показались слёзы.

— Больно горнить-то мне охота! — говорил Никита. — Да не научиться никогда.

— Кто сказал: «Не научиться?» — весело загрохотал голос Бориса Ивановича. — При мне неумех не бывает.

Борис Иванович улыбался. Лицо его, в отсвете пионерского галстука, увиделось Алёше совсем молодым.

Борис Иванович облизал губы, прижал мундштук горна к губам, и чистый, сильный, просторный звук вылетел из золотого раструба, радостью ожёг душу мальчика и погас, как только дети оттеснили Алёшу от седого горниста.

Никем не замеченный, Алёша вышел из пионерской комнаты и очутился в зале, пустынном и холодном. За печью в синих и коричневых изразцах мальчик остановился около овального зеркала, обернулся, не подглядывает ли кто за ним, порадовался, что никого нет, и заглянул в зеркало.

Своим отражением Алёша остался очень доволен: красный галстук делал его взрослее, а лицо запало и стало мужественным. Как у отца, когда он читает книги про войну… Жаль только, зеркало было мутноватым от времени. На золочёной раме Алёша разобрал четыре витиеватых цифры — 1781 — год рождения зеркала.

Внезапно мальчик подумал: «Каких только лиц не отражалось в этом зеркале! Дворяне в напудренных париках. Бородатые купцы. Матросы в пулемётных лентах крест-накрест… Вот бы увидеть эти отражения!»