На самом деле в такой политике СССР не было ничего нового. Сталин говорил о «легитимном» германском национализме в речи, посвященной 24-й годовщине Октябрьской революции в ноябре 1941 года. В тяжелейший для СССР момент, когда вермахт стоял у ворот Москвы, советский лидер публично оправдывал занятие в 1936 году демилитаризованной Рейнской области и даже «аншлюс» Австрии в 1938 году как «собирание немецких земель». Во время войны Сталин изрек ставшую афоризмом фразу «Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается». Созданный в СССР в 1943 году «Национальный комитет Свободная Германия» провозглашал не социалистические, а национальные лозунги, что очень настораживало западных союзников (американцы, разрабатывавшие планы раздела и деиндустриализации Германии, удивлялись, что пострадавшие от этой Германии русские так предупредительно относятся к немцам). После окончания войны компартия Германии под влиянием «советских друзей» прямо заявила в своем первом публичном воззвании 11 июня 1945 года, что навязывание советской системы немцам неправильно, так как не «отвечает современным условиям в Германии»[4]. Вальтер Ульбрихт, наиболее четко выполнявший все указания Москвы, выступал после войны за отмену коммунистического приветствия «Рот фронт» и партийной эмблемы «серп и молот».
С другой стороны, многие немецкие коммунисты, особенно те, кто сидел в гитлеровских тюрьмах и лагерях, искренне не понимали «национальных» лозунгов своей партии. После 1945 года они хотели отомстить не только видным нацистам, но и миллионам простых мещан-бюргеров, которые были вполне довольны своей жизнью в «третьем рейхе», пока с Восточного фронта не начали приходить тысячи похоронок, а на немецкие города не посыпались тонны английских и американских бомб. Члены КПГ искренне ненавидели тех бывших нацистов и их попутчиков, которые после 1945 года стремились втереться в доверие к союзникам и делали вид, что никогда ничего не слышали о газовых печах в концлагерях и массовых расстрелах.
Но в конкретных условиях Германии 1949 года приходилось считаться с настроениями многих миллионов немцев, готовых приспособиться к любому режиму, если он гарантировал им определенный материальный достаток.
На следующий день после избрания Аденауэра канцлером 16 сентября 1949 года лидеры СЕПГ Ульбрихт, Пик, Гротеволь и Эльснер отправились в Москву, чтобы убедить советское руководство наконец-то согласиться на создание восточногерманского государства. На встрече с Маленковым, Берией, Булганиным, Молотовым, Микояном и Кагановичем гости из Берлина предложили следующий сценарий развития событий.
Прежде всего, учитывая приоритеты советского руководства (воссоединение Германии как буржуазно-демократического и нейтрального государства), делегация СЕПГ предложила образовать Национальный фронт на основе движения народных конгрессов, чтобы иметь платформу борьбы за германское единство в обеих частях страны.
Предложив советским друзьям эту «конфетку», немецкая делегация перешла к основному пункту и попросила согласия на учреждение «в первой половине октября» 1949 года временного правительства и преобразование Народного совета во временную Народную палату (то есть парламент). Платформой нового правительства должно было стать претворение в жизнь решений Потсдамской конференции США, Англии и СССР 1945 года (денацификация, демократизация, демилитаризация и демонополизация Германии — известны как «четыре Д») и борьба за вывод всех иностранных войск из Германии. После образования Временного правительства СВАГ должна была передать ему свои функции и преобразоваться в Советскую контрольную комиссию (СКК), которой предписывалось лишь наблюдать за выполнением ГДР принятых после 1945 года решений союзников.
Делегация СЕПГ предложила в Москве для утверждения состав Временного правительства и попросила разрешения не проводить сразу выборы в Народную палату (СЕПГ нужно было некоторое время, чтобы убедить своих партнеров по Демократическому блоку согласиться на единый список кандидатов блока на выборах).
Для того чтобы молодая ГДР сразу могла взять резвый экономический старт и продемонстрировать своему населению способность добиться улучшения жизненного уровня широких масс, Пик и его товарищи просили Москву о помощи. Конкретно речь шла о поставке в 1949 году из СССР 200 тысяч тонн проката, 13 тысяч тонн хлопка (с повышением этого количества в 1950 году до 30 тысяч тонн) и 1000 пятитонных грузовиков. Для повышения норм отпуска продуктов населению по карточкам с 1 января 1950 немецкие коммунисты хотели получить из Советского Союза 380 тысяч тонн зерна (в том числе 150 тысяч для создания резерва) и 20 тысяч тонн жиров[5]. Для наращивания экспорта в страны социалистического лагеря (чтобы получать взамен сырье и полуфабрикаты) будущие руководители ГДР просили разрешения предоставить часть продукции так называемых «Советских акционерных обществ» (САО). 20 °CАО были образованы в 1946 году, являлись собственностью Советского Союза, и их продукция шла в СССР в счет погашения репараций. Эти заводы были включены в народно-хозяйственный план Советского Союза. В 1947 году САО производили 32 % промышленной продукции, в том числе более 80 % часов, мотоциклов и бензина. На советских предприятиях работали 13 % всех занятых на производстве в советской оккупационной зоне[6].
Что касается внутренней политики, то делегация просила согласия на возвращение бывшим рядовым членам НСДАП активного и пассивного избирательного права, проведение обмена партбилетов (то есть чистки рядов) СЕПГ и публикацию полного собрания сочинений Сталина на немецком языке.
Для демонстрации реальности суверенитета ГДР предлагалось вернуть из СССР на родину до конца 1949 года всех немецких военнопленных и упразднить исправительные лагеря, которые советские правоохранительные органы образовали в Восточной Германии (при этом содержавшихся там осужденных предполагалось этапировать в СССР, а тех, в отношение кого еще продолжалось следствие, передать органам власти ГДР).
Наконец, делегация СЕПГ просила выделить 320 тысяч марок ФРГ в месяц на поддержку КПГ в Западной Германии (главноначальствующий СВАГ В. Чуйков был готов предоставить только 250 тысяч).
Советские руководители не решились дать немецкой делегации ответ сразу и попросили изложить все высказанные пожелания на бумаге, чтобы ознакомить с ними Сталина. Ответа от советского лидера немцам пришлось ждать до 27 сентября. Причем Сталин так и не встретился с делегацией СЕПГ, предпочтя передачу гостям письменного ответа. Все предложения по образованию ГДР были одобрены, причем для подчеркивания суверенитета нового государства СССР соглашался аккредитовать при правительстве ГДР дипломатического представителя в ранге посла и одновременно разрешал ГДР сделать то же самое в Москве[7]. Это был сильный ход, если учесть, что западные державы при образовании ФРГ не разрешили Аденауэру даже создать МИД, оставив всю внешнюю политику Западной Германии в своей компетенции.
Сталин соглашался и на ключевое положение правительственного заявления ГДР: Потсдамские договоренности предусматривали лишь временную оккупацию Германии, а Оккупационный статут для Западной Германии превращает эту временную меру в «незаконную военную интервенцию».
Давая «добро» на роспуск своих исправительных лагерей в Германии, СССР был против этапирования содержавшихся там осужденных немцев в Советский Союз и предлагал выпустить на свободу часть заключенных, а остальных передать немецким органам.
Были удовлетворены и все просьбы экономического характера, за исключением того, что вместо 30 тысяч тонн хлопка в 1950 году СССР был готов поставить лишь 20 тысяч.
Таким образом, несмотря на то, что руководителям СЕПГ пришлось задержаться в Москве, их визит закончился полным успехом. По возвращении из Москвы Пик и Гротеволь провели 30 сентября и 1 октября раздельные консультации с представителями политических партий и общественных организаций, входивших в Демократический блок. И ХДС, и ЛДПГ удалось уговорить перенести проведение выборов в Народную палату на осень 1950 года. При этом союзникам по блоку не сказали, что планируется представить единый список кандидатов, так как это могло бы вызвать протест и сорвать всю процедуру провозглашения ГДР. Чтобы лучше понять, почему ХДС и ЛДПГ согласились на создание восточногерманского государства, следует отметить, что лидеры и большинство членов этих партий с горечью восприняли образование ФРГ, в правительство которой вошли их политические единомышленники. К тому же «западные» ХДС и СВДП (Свободно-демократическая партия; так называли себя западногерманские либералы) пренебрежительно относились к своим восточным собратьям, видя в них «русских наемников».
