Именно поэтому они врезались в хижину.

С ними изначально было что-то не так… конечно, Дэниел всегда вел себя хуже, но не он один совершал сумасшедшие поступки. В некотором смысле, его спуск в наркотическую бездну стал и ее зависимостью: взлеты и падения, когда она добивалась успеха в отношении Дэниела и в одночасье все теряла, чтобы снова пройти через трудности, все это играло партию ударных в ее оркестре жизни, — движущая сила, задающая весь ритм.

И сейчас, когда он умер…

Опустив руки, она взглянула на дверь ванной, представляя Исаака по ту сторону деревянной панели.

Он идеально закрыл собой черную дыру, образовавшуюся со смертью ее брата, стал волной драм, которая накрыла ее жизнь, и в которую Гри с уверенностью погрузилась. В конце концов, Дэниел-призрак и вполовину не был таким ярким, каким был при жизни.

Исаак был чистым октаном.

Накинув на себя покрывала, Гри села и заправила волосы за уши. В действительности, мужчина в ванной был намного благоразумней нее. Он хотел уйти и оставить ее, она вынудила его остаться. Он дал ей шанс вернуться в свою кровать, она заперла их в четырех стенах. Он собирался сбежать без оглядки; она планировала увидеть его послезавтра.

Нахмурившись, она осознала, что из ванной не доносилось ни звука. Тишина.

Что он там делал? Прошло достаточно времени.

Гри, встав с прижатой к телу простыней, направилась в ванную. Тихо постучав, она спросила:

— Ты в порядке?

Без ответа.

— Исаак? Что-то случилось?

Ну, кроме того, что он спасался бегством от федерального правительства, а сейчас и от властей штата Массачусетс, ночевал у своего адвоката, который в самое ближайшее время примет статус «бывшего»… и с которым только что переспал.

Ненужные подробности.

Или, минуточку, он не достиг оргазма, и значит, секс не засчитан? Она, конечно, кончила… значит, к настоящему моменту у нее было четыре с половиной любовника?

— Исаак?

Не получив ответа, она тихо постучала.

— Исаак?

Без особой надежды, Гри потянулась к дверной ручке и слегка повернула ее… к счастью, Исаак не закрылся изнутри. Приоткрыв дверь, она увидела босую ногу. Очевидно, он сидел в углу возле душевой кабинки.

— Можно я войду? — спросила она, ступая внутрь…

Милостивый Боже… Он свернулся в клубок, прикрыв лицо предплечьем, рука с разбитыми костяшками покоилась на волосах. Он с трудом дышал, его плечи поднимались и опускались.

Он рыдал. Плакал в сдержанной, мужской манере, почти беззвучно, его выдавали лишь душившие горло всхлипывания.

Медленно сократив расстояние между ними, Гри села рядом с мужчиной. Когда она нежно положила ладонь на его голое плечо, Исаак дернулся.

— Шшш… это я.

Он не взглянул на нее, и Гри была уверена, что если бы он смог, то велел бы ей выйти. Но он не мог. А сама Гри могла лишь сидеть рядом с ним и успокаивать нежными прикосновениями.

— Все хорошо, — прошептала она, зная, что не стоит спрашивать о причинах: их было предостаточно. — С тобой все в порядке… все хорошо…

— Нет, — хрипло выдохнул он. — Совсем нет. Я… не…

— Иди сюда. — Она притянула его к себе, не надеясь, что он поддастся… но вышло иначе. Повернувшись к ней, он позволил Гри обнять себя, словно был диким зверем, который решил временно сдаться в плен. Он был таким огромным, что Гри не смогла сомкнуть вокруг него руки, и все же она заключила его в объятия и уткнулась лицом в коротко стриженую макушку.

— Шшш… все в порядке… — нашептывая эту ложь снова и снова, она хотела сказать что-то другое, но ничего не приходило на ум… и она была согласна с Исааком. В этой ситуации нет ничего нормального. Никто из них не был в порядке.

У нее возникло предчувствие, что эти отношения не закончатся ничем хорошим для них. Или для него.

— Я все еще не понимаю как, — сказал он спустя какое-то время.

— Что «как»?

— Как ты узнала, что мне снился кошмар?

Нахмурившись, она погладила его волосы.

— О… ты не поверишь, если я тебе расскажу.

— Попытайся.

— В мою комнату пришел ангел. — Последовало молчание. — Он был… прекрасен. Воин… он разбудил меня и указал на дверь, и я поняла, что дело в тебе. — Чтобы не выказать себя совсем ненормальной, она добавила: — Наверное, я тоже спала.

— Похоже на то.

— Да. — Ведь ангелы не существуют, как и вампиры с оборотнями.

По крайней мере… так она считала до этой ночи. Хотя, видение воина совсем не казалось сном.

Одному Богу известно, сколько они просидели, прильнув друг к другу, их общее тепло нарастало по причине, отличной от произошедшего в спальне: сейчас дело было в поддержке и близости.

Когда Исаак, наконец, отстранился от нее, Гри приготовилась к неловким благодарностям и просьбе уйти. Но вместо этого он поменялся с ней ролями, обернув руки вокруг ее тела, одну под коленями, вторую положив на спину. Потом он поднялся с пола так, будто она совсем ничего не весила, и пронес ее мимо разобранной кровати в коридор. Без заминок и особых усилий он медленно поднялся по лестнице; его дыхание совсем не сбилось.

Поднявшись в ее спальню, он уложил Гри на простыни и просто встал рядом.

Она чувствовала в нем голод, но в этот раз отнюдь не сексуального характера. Эта нужда казалась намного важнее той страстной горячки.

Гри подвинулась в сторону, и спустя мгновение Исаак лег рядом. Сейчас именно ее бережно баюкали, его мускулистая грудь волшебным образом заставила все проблемы выглядеть менее значительными. И да, ее передернуло от мысли, что она впадает в состояние Золушки, но Гри была слишком расслаблена для внутренних споров.

Закрыв глаза, она обернула руку вокруг его талии.

Когда усталость завладела ею, лишая сознания, Гри подумала, что сон пойдет на пользу. Она сможет попрощаться и завтра.

Исаак лежал рядом с Гри, ожидая, когда она погрузится в глубокий сон. Чтобы скоротать время, он перебирал свой словарный запас, потому что его мозг поедал сам себя, и нужно было куда-то направить нейроны.

В его мужском лексиконе термин «слюнтяй» был применим к мужчинам, психующим по любому поводу: такие заставляли женщин убивать пауков вместо них, беспокоились о количестве крахмала при сухой чистке, а специи на полочке расставляли по алфавиту.

У настоящих мужиков не было полочки со специями. Они даже не знали, где найти приправу на кухне… не говоря уже о том, чтобы разбираться в ней… По крайней мере, этому отец учил Исаака и пятерых его братьев. И, на самом деле, оглядываясь назад, взгляды его отца вполне объясняли, почему их мать ушла к другому, завела новую семью перед своей смертью. Очевидно, она поняла, что перезагрузка системы ни к чему не приведет, и единственное решение — достать новые детали…

О чем он рассуждал? А, точно. О слюнтяях.

Следующая ступень вверх по его словарной лестнице, точнее, вниз… «размазня». Он не мог вспомнить, откуда пришло это слово, но оно было синонимом к «неженке», старой-доброй «тряпке» и «слабаку». Такие парни могут воодушевиться на замену колеса для своей женщины, но им не удастся вытащить запаску из багажника… про гаечный ключ лучше вообще забыть. Они подают мяч как девчонки, визжат при виде крыс и, став свидетелями барной потасовки, позвонят в полицию вместо того, чтобы броситься в гущу событий.

Его отец твердо верил, что женский пол слабее, и, может, он был прав, если речь шла о перетаскивании тюков с сеном в течение шести-восьми часов кряду под тридцатиградусным пеклом. Но Исаак знал множество женщин на военной службе, которые не только бросали бейсбольные мячи как мужчины; они также могли знатно врезать… и прицел у них лучше.

Сила не обязана быть идентичной, чтобы быть равной…

Боже, какого черта он вспоминал своего отца?

Верно. Вернемся к Словарю Шовиниста. Редактором которого, очевидно, выступил его старик.

На нижнем уровне — на самом дне ямы — расположился «педик». Это слово мог использовать приятель, подшучивая над тобой. Произнесенное с серьезной интонацией, оно носило оскорбительный оттенок. В общем, педиком можно назвать парня, который, например, запорол секс с женщиной, которую безумно хотел. А потом для полноты ощущений — опять же, к примеру, абсолютно гипотетическому — свернулся голым на полу туалета вышеупомянутой женщины и ревел как гребаная девчонка.