Боже, она хорошо выглядела. В черной шелковой блузке и чулках, Гри была самым красивым, что он когда-либо видел…

Когда она вытерла глаза, Исаак увидел что-то в ее руке, и это не дурацкий цветок. Таблетки, упакованные в фольгу?

Она, очевидно, заметила, на что он пялился, потому что перестала смеяться и попыталась спрятать упаковку за спиной.

— Подожди, — сказал он. — Что это?

Она сделала глубокий вдох, будто собиралась с духом.

— Почему ты вернулся?

— Что это за таблетки?

— Ты первый. — Ее взгляд был смертельно серьезным. — Ты… начни первым.

Ну. Сейчас он чувствовал себя идиотом, но с другой стороны, в любви и на войне все средства хороши, и мужской гордости там не место.

— Я вернулся, чтобы остаться, если ты захочешь меня. Я провел прошлую неделю… улаживая проблемы. — Не за чем уточнять, и он был рад, что Гри не спросила. — И мне нужно было подумать. Я хочу вести законную жизнь. Как ты сказала, нельзя изменить прошлое, но можно сделать что-то с настоящим. Мое время в подразделении… я буду нести это ношу до конца жизни… но, знаю, это прозвучит плохо, но я убийца с чистой совестью… Не знаю, имеет ли это смысл…

Дело в том, что та пометка в его досье — «Необходимо предоставить моральную причину» — не была показухой… и это — единственная причина, по которой он мог жить, а не отправиться в тюрьму или на электрический стул.

Он прокашлялся.

— Я хочу предстать перед судом за подпольные бои… может, если я соглашусь на сотрудничество, получу поблажку или что-то еще. И я хочу устроиться на работу. Может в сферу безопасности или…

Он надеялся присоединиться к команде Джима Херона, но с другой стороны, Матиас мертв, и, может, их расформировали… хотя, он никогда не узнает наверняка. Если Джим не нашел его до этого времени, он никогда не появится.

— Думаю, я беременна.

Исаак застыл. Потом моргнул.

Ага, подумал он. Судя по звону в ушах, очевидно, кто-то треснул его по затылку бруском два на четыре.

Что объясняет не только шум, но и внезапное головокружение.

— Прости… Что ты сказала?

Она подняла таблетки.

— Я забыла принять их. Со всеми проблемами, я просто… не сделала это.

Исаак подождал, на случай если ощущение «меня-треснули-доской» вернется, и, кто бы мог подумать, так и вышло.

Но последствия длились не долго. Сокрушительная радость сотрясла его, и прежде, чем Исаак понял, он буквально запрыгнул на Гри, повалив ее на кровать в объятии, которое свело их тело к телу. И мгновенно напугало его.

— О, Боже, я не сделал тебе больно?

— Нет, — ответила она, улыбаясь и целуя его — Нет, я в порядке.

— Ты уверена?

Ее глаза обрели странное, отсутствующее выражение.

— Да, абсолютно. Мы можем назвать его Дэниелом, если будет мальчик?

— Мы можем назвать его как угодно. Дэниелом. Фредом. Сьюзи будет чересчур, но я переживу.

После этого не было разговоров. Они были слишком заняты, избавляя друг друга от одежды, а потом они оказались полностью раздеты и…

— Охренеть… — Он со стоном вошел в нее, чувствуя, как она тесно сжимала его, наслаждаясь теплым, влажным давлением. — Прости… я не хотел… ругаться…

О, движения, эти восхитительные движения.

Восхитительное будущее.

Наконец, он обрел свободу. Благодаря Гри, он укрылся от дождя. Буквально.

— Я люблю тебя, Исаак, — выдохнула она у его горла. — Но жестче… мне нужно жестче…

— Да, мадам, — прорычал он. — Все, что пожелает леди.

И он отдавал ей все… все, чем был и когда-либо будет.

КОНЕЦ