Брядающая поступь — и Правитель показывается на уступе  вновь.  Облик его изменился: движения стали механическими, рост  значительно  превышает человеческий. В блеске, исходящем от него, — твердость и  холод  металла. Слышны неровные удары сердца, заключенного в броню.

Правитель

Войско подошло
К камню рубежей.
Там — еще редут
    Тьмы.
Труженики ждут
Бурь и мятежей;
Их освободим
    Мы.
Мудрости веков
Разум наш открыт,
Праведный наш гнев
    Прям.
Пять материков
Плачутся навзрыд,
Руки простерев
    К нам.

Подголоски

— Там вечный страх голода… Ах! ах!
— И — стары ли, молоды — страх плах…
— А детки, детюсеньки… Ох! ох!
— Из-за малюсеньких крох — вздох…

Правитель

Кое-кто бубнит:
«Африка — черна,
Азия — желта»… —
    Вздор!
Черен — только враг,
Желт — лишь ренегат,
Социал-наймит,
    Вор.
— Устали — не знать!
Отдых — позабыть!
Взмой, энтузиазм,
    Брызнь!
Доблестная рать —
Мощно! Во всю прыть!
Ибо коммунизм —
    Жизнь!

Правитель делает мистериальный жест: оба кулака измываются к  небу  и поочередно падают, как бы дробя твердыни, на все четыре стороны румба.

В войсках ликование.

Солдаты

— Верно, ребятки! Плюешь
На европейскую плешь!
— Кто ерундит, что без лыж
Сгинем в метелице? Ложь!
— Подвиг наш в памяти свеж:
Вброд одолели Сиваш…
— Даже тифозная вошь
Нас не осилила: вишь!

Молодежь

— Правильно, Жора!
               Париж был маяк,
               Нынче же — свора
               горе-вояк.
— Правильно, Колька!
               британский
                         лев —
Это же только
               гигантский
                         блеф!
— Правильно, Шурка:
               ревнет наш бас —
В пыль штукатурка
               их авиабаз!

Молодежь и люди средних лет выстраиваются в шеренги.

Капельмейстер, пятясь и дирижируя, ведет их за собой.

Гимн

Рабы всех корон! Единитесь!
Грядет мировой самосуд.
Ни Бог, ни монархи, ни витязь
От деспота вас не спасут.
Вы — порох, мы — искра святая!
Мы видим сквозь древнюю тень,
Как в небе России, светая,
Восходит блистающий день…

На башне Цитадели бьет час ночи. Однако это  никого  не  смущает.  Со всех трасс льются новые  потоки,  устремляясь  за  город,  к  пограничным горам.

Мы наги, мы босы, но вера
Взметет до небес наш поток,
На Гавр, Гималаи, Кордильеры,
На запад, на юг, на восток…

Даймон и Прозревающий

— Видишь, он уже равняется
Тушей с гранями крепости…
           — Вижу: четко чернеются
           В душах отверстия пропасти.
— Вон уж вдали гиганты
Встали на пиках гор…
           — Прямо от горизонта
           Смотрят сюда в упор.
— Мантии — блеск водопадов,
Крылья — до неба взмах…
           — Не демиурги ль народов
           На сторожевых хребтах?

Голоса Великих Демиургов [12]

Северо-Западный

Братья, не взметается ль на нас
                               вал
                                  темени,
Взлизываясь кверху — зачернить
                               лал
                                   знамени?

Юго-Западный

Дух-Противобог десятерит
                        груз
                            бремени,
Кару не дает преобразить
                        в Lex
                             Domini.

Южный

С семенем проклятым он смешал
                         мрак
                             семени,
В сердце человека подменил
                         знак
                             Имени.

Восточный

Он свой, недоступный нам, приют
                           свил
                               в храмине,
К нам уже нацеливая бунт
                           сил
                               времени!

Голос демиурга Яросвета

Целый к вам готовит он самум
                         искр
                             пламени;
Он мечтает вышвырнуть в Уппум,
                         вниз,
                             к Дну меня…
Строгим замыкаю я кольцом
                         рать
                             шумную —
Венчанную дьявольским венцом
                         Русь
                             темную.

Прозревающий, трепеща

Так вот он какой!
                 Над разгромом
     Творит он, сжимая бунт,
Он — благ,
          он схож с серафимом!
     Стопой
           попирая фронт,
Он циркулем неизмеримым
     Очерчивает горизонт.