Наместник

Обнаруженных влачить
                    сквозь
                          строй,
Пригибать до мостовых
                     хрящ
                         вый,
В землю вбить их, как живой
                           ряд
                              свай…
Рот-запором заклепать
                     их
                       вой!

Отборщик — в сопровождении караула

   Страж!
   Взять
   вот
этого!
   Смыть
   знак!
   Скрыть
след его!

Вопли ужаса и недоумения

— Но я же… тавром помечен!..
— Я же… на пост назначен!..
— Я… к орденам представлен!..
— Мной… диверсант был словлен!..

Отборщик

   Эй,
   мразь,
   брось
плутни!
   Тех…
   Тех…
   Тех…
Сотня.
   Тот
   сброд
   брать
вместе,
   Чтоб
   счет
   стал
двести.

Голоса в подъездах

— Не я! — Сворачивайте
                  туда, к соседу.
— Не мы! Просвечивайте
                  вон ту породу!
— Вон этот — баловался,
                  исчадье кликал…
— Тот парень жаловался…
                  — Тот звал… тот плакал.

Конвой

— Прутиком — вправо! вправо!
— Кнутиком — влево! влево!
— Жгутиком — живо! живо!

Отдельные голоса в лестничных клетках

— Шу-шу-шу — и я патриот.
— Шу-шу-шу — завсегда наперед.
— Шу-шу-шу — тот плевал на портрет.
— Шу-шу-шу — те квартирки подряд.

Женские голоса в квартирах

— Сынки… голубчики…
— Родные хлопчики…
— У нас — лишь чепчики…
— Лишь детки-всхлипчики!..

Голоса ребят

— Гражданин офицер!
              Клад в люк
Мой братан вчера приволок.
— Папа садит в горшок
              лук!
— Мамка прячет деньги в чулок!

Энтузиасты

— Вот непосредственность детских душ!
— Чем за такой героизм воздашь?
— Не героизм, а гражданский долг:
В нем педагоги-то знали толк!

Наместник

Ремонтировать чуть-чуть
                 плоть
                   квелую,
Эшелонами спускать
                 в копь
                   голую:
Пригодятся — даровой
                 раб —
                   силою…
Кто раскается — тому
                 гроб
                   жалую.

Пение из глубины катакомб

В сердце мрака замурованных,
Крепких лишь духовной силой,
В час свинцовый, в ночь суровую,
     Господи, помилуй!

Тайные мысли в ареопаге

— Докарались до бреда.
— Трупов — целая груда!
— Не хватает народа!
— Где возьмем для парада?
— Вместо всех операций
Не пора ль опериться?
— На мораль опереться…
За дюраль побороться…

Пение в катакомбах

До звезды над нами утренней,
До скончанья тьмы постылой,
Всех, кто слышит голос внутренний,
     Господи, помилуй!

Наместник

Кто там ноет? Кто бубнит?
               где?
               в скважинах?
Не под тяжестью же плит,
               льдом
               стуженных?
Не в руинах же, дотла
               мной
               выжженных?
Не в фундаментах же глыб,
               мной
               сложенных!

Гончие

Слышим, уши навострив,
                      их
                        стон,
Рыщем, ищем в недрах шахт
                         их
                           стан,
Упираемся в глухой
                  бут,
                      в тын;
Тщетно тыкаем носы
                  в гладь
                         стен.

Наместник

Сами себя обезвредили:
День напролет колобродили —
Замуровались в обители,
Крипту [13] законопатили.

Автомат

Пусть! Завалив
           грот,
Собственный кал
           жрут:
Глад им скосил
           рот,
Разум их впал
           в бред.

Голос Афродиты Всенародной

Вместить не в силах я сквозь мороки
                              дней
                                чадных
Благого замысла, мой вседержитель,
                              но зачем — боль?
Зачем калеченье, зачем терзание детей
                              бедных,
        Простых воль?