Клир

От ясного детства
                 до мудрого старчества,
В семье и содружествах,
                       в трудах живых,
Да станут вседневным
                    Бого-сотворчеством
Деянья людей
            и дыханья их!

Святитель

Мы Розой Мира
      зовем то зодчество;
               все страны, грады все
      Заблещут в ней:
Духо-веселие,
      Бого-сотворчество,
               миро-сорадование
      Грядущих дней.
Жизнь просветленна
      в трудах и праздниках,
               в игре, хвале, —
      То впереди
Предвозвещённое
      блаженство праведных
               на всей земле,
      Гряди! гряди!

Яросвет

О, Родник сострадания!
                Вечно-чуждая гнева!
Вновь звучат Тебе гимном
                все чертоги души, —
Нет, не имя — лишь слово
                Госпожа-Приснодева,
Как в старинных преданьях
                повторять разреши!
Все приму: воздаянье
                вечной стужей и мраком,
Лишь улыбкой надмирной
                просквози в этот край,
Не снимай благодати
                с предрешенного брака,
Путеводного взора
                с наших душ не снимай!
Пусть — ни солнца, ни рая,
                ни жезла, ни короны,
Пусть до дальних низовий
                ураган, мятежи, —
Прав ли я, отвергая
                древний долг обороны,
Попуская День Крови?
                Отзовись! Укажи!

Весь Синклит и все воинство

Все созвездия зиждущая
     Красотой совершенной.
От возмездия милующая
     Дева-Матерь вселенной!
Всех сердец утешительница
     Неоскудной любовью!
Всех ночей озарительница —
     Отзовись славословью!

Ответ из запредельных сфер, не вместимый ни светом, ни звуком, прикасается к Мировой Сальватэрре [15], преломляется — низливается к куполам храма в Небесном Кремле и дробится на множество блистающих радуг.

Яросвет — Рыцарю-монаху

Был ты в жизненном следовании
    Всеблагою привечен;
Строг в Ее исповедовании,
    Ее розой отмечен, —
Помоги же разгадыванием
    Тайны, явленной в знаке,
Утоли меня радованием
    О взыскуемом браке!

Рыцарь-монах

Демиурга ль могущественного
    Человек прозорливей?
Отзвук мира Божественного
    Невмещаем во слове;
Речь немеет, истаивающая
    В приближении к раю…
Тщетно мыслью расслаивающей
    Тайну в звук облекаю.

Радуги медленно меркнут, но одна осеняет лоб и грудь Рыцаря-Монаха.

Лишь одну отраженную
    Мысль вмещаю словами…
Говорит Всеблаженная:
— Выбор сделан — другими:
Все, благое и злое,
Брат твой бросит огню.
Взор с тебя не снимаю.
Твою Дочь осеню.

Глубокая тишина.

Старый священник в крипте

Ныне отпущаеши
       раба твоего, Владыко,
                по глаголу Твоему,
                         с миром.

Тихо и медленно начинают гудеть все колокола Собора.

Яросвет

Так взойдем к созерцанию
     Изначального Логоса
         Перед спуском Синклита
             К бою в темный Друккарг.

Третий удар великого колокола.

Слышно, как распахиваются двери, и внутреннее пространство храма Солнца Мира на миг приоткрывает свою звуковую жизнь. Поднимающаяся волна невыразимого напева ангельских клиров начинает медленно удаляться, как бы заслоняясь новыми и новыми средостениями, словно горная вершина, все ледники и фирны которой зазвучали в едином сверхчеловеческом гимне, удаляется, уплывает, возносится ввысь.

В катакомбах тишина.

Даймон

Встаньте. — Такие служенья
Неприкосновенны для слуха:
Они разорвали бы сердце
У бедных детей земли.

Голоса в крипте

Друг наш! Неизреченно
Испытанное душою:
Теперь начинает брезжить
Каждому
       его долг.

Неизвестный

Не знаю, чем я достоин
Видеть и то, что видел,
Слышать и то, что слышал —
Бликами…
          как зыбь волн,

Даймон

Когда, младенцем, ты спал
                   в зыбке,
Тоскуя в смутном земном
                   сне,
Сам Яросвет твой подъем
                   зыбкий
Измерил, счел и вручил
                   мне.
Твори! Готовься к иным
                   севам!
Уж стены тюрем грозят
                   пасть,
И те из вас, кто силен
                   гневом,
Возьмут горчайшую из нош —
                   власть.
Когда ж умолкнут кругом
                   грозы
И поколенье пройдет,
                   мы
Спуск лучезарной, твоей
                   грезы
Благословим в глубину
                   тьмы.
Иных побед и другой
                   славы
Перед тобой расстелю
                   плат,
Чтоб дни склонялись, как ниц
                   травы,
У ног твоих, наш земной
                   брат!
Вся помощь рая — в твоей
                   силе,
В судьбе — народных судьбин
                   суть,
И Млечный Путь
              в небесах России
Глядит, как пастырь, на твой
                   путь.