Лори вздрогнула, заметив, как едущий впереди всадник бессильно пригнулся к шее лошади. Лори мерзла, но ее согревало тело брата. Он поднял скованные руки, обнял ее и прижал к себе. Рейнджер был лишен этого преимущества.

Она была не в силах отвести взор от рейнджера, хотя желала этого. Она должна была чувствовать определенное торжество, но вместо этого ощущала стыд и горечь, причину которой постигала лишь отчасти. Жизнь ее брата зависела от гибели другого человека, но она не ожидала, что выбор этот окажется столь мучительным.

В этом парне было что-то невыразимо печальное, как и в любом, кто пытался осуществить невозможное. Он так упрям и неподатлив. Она никогда еще не встречала человека, абсолютно не доступного подкупу. Он не поддался ни на дюйм ни самому себе, ни другим. Лори говорила себе, что виновато его поразительное сходство с Ником, почему-то тронувшее ее сердце. Но ее глубокая, доверительная родственная любовь, которую она питала к Нику, ничуть не походила на мятежные, приносящие сердечную боль противоречивые чувства, которые она не в силах была сдержать каждый раз, когда поглядывала на рейнджера. Эти чувства были слишком странными и глубокими, чтобы их можно было разгадать.

Лошадь рейнджера брела через снег, направляясь в проход между деревьями, хотя ею никто не управлял. Интересно, как долго он сможет оставаться в седле? Но не успела девушка об этом подумать, как тело его начало клониться, затем рухнуло наземь, а лошадь остановилась рядом и, опустив голову, вопросительно подтолкнула мордой тело хозяина.

Лори ощутила на себе движение: руки Ника поднялись над ее головой и покинули ее вместе с теплом его тела. Она почувствовала, как он соскользнул с седла на землю за ее спиной. Полузамерзшая, девушка увидела, как он, хромая, подошел к рейнджеру. Она хотела пойти с ним, но была прикована к седельной луке. Лори следила, как он нащупывает пульс рейнджера, затем проверяет содержимое его карманов. Судя по проклятью Ника, он ничего не нашел и вскоре вернулся к ней.

— Он все еще жив, — произнес брат с мрачным лицом. — Уму непостижимо, что может убить его?

Лори судорожно проглотила ком в горле:

— Что нам делать?

— Хижина как раз над нами. Проблема в том, что я не могу нести его из-за проклятых наручников, а ключа не найти. — Оба посмотрели на руку Лори, все еще прикованную к седлу, — девушка ничем не поможет ему.

— Мы не можем оставить его тут умирать.

Казалось, Ник еле заметно заколебался, и на миг Лори стало плохо при мысли о том, что брат способен на сомнения. Но на лице его играли желваки, что было признаком сосредоточения.

— Конечно, — произнес он. — Я только не знаю, как мы доставим его туда. Надеюсь, черт побери, что ключи не выпали у него из карманов. — Он распрямился. — Я не могу посадить его на лошадь, кандалы мешают. Проклятое железо.

— Далеко ли хижина?

— Примерно в сотне ярдов, не больше того.

Как близко и в то же время как далеко. Каждая частица ее тела дрожала от холода. Прежде белый, день стал теперь серым: его будто окунули в сгущавшуюся темноту, предвещавшую наступление ночи. Неужели прошел только день с тех пор, как она устроила засаду на рейнджера? Казалось, прошла целая жизнь.

Ник отвязал тем временем поводья своего гнедого с повода рейнджера и подал их сестре.

— Поднимайся наверх, — сказал он. — Тропа кончается прямо у хижины.

— Я подожду тебя, — возразила она. Он поднял бровь:

— Не доверяешь его мне? — В словах его слышалась ирония. — Я дал слово, Лори.

— Я… просто не хочу остаться одна, — пояснила она. — К тому же я могу… понадобиться. Хотя бы чтоб приободрить тебя. — Она попыталась выдавить улыбку, и он снова посмотрел на ее прикованную кисть.

Лицо его смягчилось. Он повернулся и пошел к рейнджеру. Если только удастся вернуть его в сознание на пару минут, он сможет получить от него помощь. Если нет — придется смастерить нечто вроде дрог. Он опустился на колени перед парнем, который любой ценой хотел увидеть, как его, Ника, повесят. Несмотря на слова, сказанные им Лори, было бы так просто оставить его умирать. В самом деле, легкий выбор: его жизнь или жизнь рейнджера.

Легкий, но не для Лори, которая никогда не простит ни его, ни себя.

Легкий, если не думать о довольно запятнанной чести рейнджера: он полагал, что рейнджер смог бы оставить умирать их обоих.

Ник с тоской посмотрел на кольт в кобуре рейнджера. Он поклялся, что не попытается сбежать, по крайней мере до конца бури. Все же не помешает взять оружие Дэвиса. Разве не достаточно будет спасти его никчемную жизнь? А моральный выбор он оставит на будущее. Ник вынул револьвер из кобуры и сунул себе за пояс, затем попытался привести рейнджера в чувство.

— Дэвис, — звал он. — Черт побери, Дэвис, очнись!

Он несколько раз похлопал рейнджера по щекам:

— Дэвис!

Безуспешно. Он опять сел рядом с ним и попытался вернуть ему сознание усилием воли. Он ощущал странную связь с рейнджером, возможно из-за их необычайного сходства, но что-то говорило ему, что есть и другие причины. Он понимал рейнджера лучше, чем кого-либо другого, даже из тех, кого знал давно и в более благоприятных обстоятельствах.

Когда это не помогло, он переменил тактику.

— Дэвис, — произнес он тихим, проникновенным голосом. — Ну ладно, Дэвис. Сдайся. Брось все и умри, а я уйду своей дорогой. Я возьму верх, Дэвис, я всегда это знал. Лори тоже это знала.

Ник угрюмо усмехнулся, расслышав тихий стон, родившийся глубоко в груди у лежавшего рядом человека. Глаза его медленно открылись, и тело содрогнулось в тяжелом, натужном усилии. Рука в перчатке машинально потянулась к кобуре и обнаружила ее пустой. Рейнджер зло уставился на Ника, и тот понял, что победил. Морган Дэвис как-нибудь найдет в себе силы, чтобы добраться до хижины. Ник вытянул скованные наручниками руки.

— Что ты сделал с ключами?

Дэвис, не обращая внимания на вопрос, с трудом сел.

— Я все равно найду их, — пожал плечами Ник. — Но без них будет дьявольски трудно доставить тебя в хижину.

— Ты… дал мне слово.

— Это так, — согласился Ник. — Но я вовсе не обещал спасать твою достойную жизнь. — Он снова протянул руки:

— Держись за них. Попробуй подняться. Нам необходимо попасть в дом прежде, чем мы замерзнем насмерть.

Дэвис послушался и тяжело поднялся на ноги, уцепившись обеими руками за руки Ника. Его хватка была на удивление сильной.

— Обопрись на меня, — сказал Ник. — Хижина совсем рядом. — Придерживая рейнджера, Ник сделал несколько шагов, его обернутая одеялом больная нога почти онемела от холода, а кольцо ножных кандалов, волочась за здоровой ногой, цеплялось за ветки. Они прошли несколько шагов, и Дэвис, споткнувшись, ухватился за плечо Ника. Тот выпрямился и сердито повернулся к рейнджеру:

— Нам было бы намного легче, если бы ты отдал мне проклятые ключи.

Дэвис покачал головой, и Ник длинно и цветисто выругался.

Они продвигались медленно, а путь с каждым шагом усложнялся из-за глубокого снега. Ник огляделся и увидел едущую за ними Лори, направлявшую лошадь свободной рукой. Лошадь Дэвиса шла следом сама по себе. Казалось, прошли долгие часы, прежде чем он увидел хижину.

Когда они очутились у двери, Ник толчком распахнул ее и почувствовал, как Дэвис снова споткнулся. Ник напрягся, чтобы устоять, и в тот же миг рука потянулась к его поясу — так неожиданно, что он не сразу понял, что случилось.

Кольт снова оказался в руке у Дэвиса, и он опирался о стену, держа Ника на мушке. Ник позволил себе криво улыбнуться. По крайней мере, исчезла моральная дилемма.

— Лори? — тихо произнес Ник.

— Можешь отстегнуть ее седло. Потом помоги ей войти вместе с ним.

— Ты не собираешься… оставить ее прикованной к седлу?

Не обратив внимания на вопрос, Дэвис двинулся в хижину, чуть помедлив, чтобы привыкли к полутьме глаза. Затем он тяжело прохромал к кушетке у стены и сел.