Спускаясь по лестнице, Ника раздумывала о том, что Айвен выглядела неплохо и, наверное, смогла бы выдержать долгий путь до обители, а вот Ника вторую такую ночь, точно, не выдержит. Желательно было покинуть замок быстрее, пока колдун Риган не предпринял, что нибудь против нее самой.

Интересно, сумел ли священник раздобыть лошадей и повозку? Пересекая двор замка, Ника оглянулась на окно покоев Айвен. В окне выше стукнула ставня и у Ники появилось предчувствие, что за ней наблюдали.

Отвернувшись, она прикинула чье это могло быть окно и вышло, что оно выходит из покоев леди Элеонор. А ведь баронесса знает, что ее любовник колдун… Пораженная Ника, остановилась. Господи! Как все сходится! Леди Элеонор соучастница сэра Ригана. Вот почему он приполз к ней, когда ему вчера ночью “обломилось” у Айвен. Вот почему в отличие от других домочадцев, баронесса имеет цветущий вид, и как ловко они использовали проклятие, объясняя все происходящее. Неплохая задумка, чтобы избавиться от постылого мужа и падчерицы, завладев титулом и землями Репрок.

Ника уже вышла за ворота замка и теперь шла по дороге к деревне, когда за ней увязался какой-то приблудный пес.

— Чего тебе? - спросила его Ника, когда он забежав вперед, преданно заглянул ей в лицо. — У меня нет ничего для тебя, попрошайка.

Но морда у пса была такой забавной, что Ника смягчилась.

— В следующий раз, что-нибудь обязательно прихвачу для тебя. Хорошо?

Остановившись, пес, поджал одну лапу, выжидательно посмотрел на нее, перевел взгляд в сторону леса и вдруг сорвавшись с места, побежал к лесным зарослям. Потом остановился, повернув лопоухую морду к Нике. Она же, больше не обращая на него внимания, свернула к деревенской улице. Тогда пес вернувшись, подбежал к ней и вцепившись зубами в подол ее рясы с рычанием потянул за собой.

— Совсем обалдел, что ли?! А ну, пошел отсюда! Бешеный какой-то… отпусти, слышишь! Собака такая! - ругалась Ника, пытаясь выдернуть подол из его пасти.

Выпустив ее рясу, пес скачками понесся через поле к лесу и опять остановившись, обернулся к Нике, уже начавшей понимать, что он ее куда-то зовет, и неуверенно шагнувшей за ним.

Пес, словно подбадривая, обежал вокруг нее и побежал вперед, время от времени останавливаясь и оборачиваясь, как бы проверяя, следуют ли за ним, и даже тявкнул пару раз от нетерпения. Нике пришлось прибавить шагу. Ее начало разбирать любопытство, которое не остудила даже мелькнувшая мысль о том, что псина может заманивать ее в опасную ловушку.

Они прошли по темному рыхлому полю. Пес, то убегал вперед, то возвращался к ней: по его мнению, Ника шла не так быстро. Как только она ступила со смерзших комьев взрыхленной земли на, прихваченную изморозью, траву, пес, уже не оглядываясь, ринулся дальше в лес и исчез в кустах. А Ника заметила двух крестьян, топтавшихся возле темного бесформенного тюка, рядом с которым лежали, сваленные на землю, вязанки хвороста.

Стало почему-то трудно идти, под ложечкой засосало от нехорошего предчувствия. В это время, пес, выбравшийся из кустов, подбежал к ней и прижался к ее ногам. Ника рассеяно потрепала его лопоухую голову:

— Умный пес и совсем не балда… умный… - бормотала она.

Крестьяне заметили их, и теперь глядели в сторону монахини и собаки с какой-то надеждой. Ника подошла к ним.

— Вседержитель вам в помощь, добрые люди, — поприветствовала она их, не решаясь и не желая смотреть на то, что лежало на земле перед ней.

— И вам того же, милосердная сестра, — ответили они на ее приветствие, и вернулись к прерванному спору.

— Да не было такого никогда, чтобы он нападал, — близоруко щурясь на Нику подслеповатыми, выцветшими глазами, прошамкал запавшим ртом, старик.

Из-под линялого капюшона драного короткого плаща торчали редкие седые волосы.

— Отродясь такого не было в наших краях, — говорил он волнуясь Нике, будто ожидая от нее поддержки.

— Порождение демонское всегда им и останется, как бы ни лукавило это отродье, — хмыкнул его собеседник, молодой горбатый мужчина, упрямо смотря на старика.

Длинные сальные волосы, обрамляли лицо с волевым подбородком. Теплая шерстяная туника, одетая поверх рубахи, была подпоясана кожаным поясом, за который был заткнут топор.

— Это ваша собака? - спросила его Ника, испытывая к нему невольное уважение.

Горбун не вызывал жалости и не давал ни малейшего повода к ней, более того, Нике казалось, что она была бы оскорбительна для него и вскоре об его ущербности, как-то забывалось. А его лицо с твердым прямым взглядом, широкие плечи и сильные руки, внушали уважение. В приграничье все от рождения воины. Горбун рассеяно взглянул на пса.

— Я не знаю с чьего двора может быть эта собака. Прежде, я ее тут не встречал… это рано или поздно должно было случится. Оборотень, он и есть оборотень. Можно ли верить словам того, чья природа изначально алчет крови…

Ника отвернулась, смотря в сторону кустов, среди них и у подножья деревьев белели пятна снега, мокрого и грязного. “Что это за место такое, что здесь повылазила вся нечисть?” - с тоской подумала Ника. Пес, преданно глядя ей в глаза, заскулил.

— Я иду в деревню, — решительно объявил старику горбун. — Его нельзя оставлять здесь и тебе придется сторожить, пока я не приведу людей.

Не дожидаясь согласия старика, горбун пошел вниз, к деревне.

— Это не может быть он, говорю тебе… - сипло крикнул ему в спину старик. Глаза его слезились. — Ты что же, хочешь лишить нас надежной защиты? Забыл, как мы, почти, каждый день отбивали нападение орков, а варвары постоянно крали наш скот…

— Один раз мы были глупцами, поверив в его небылицы. Больше такого не повториться. Мы не должны и дальше покрывать зло. Мало на нас лежат грехов, сможем ли теперь отмолить еще и этот?

Что говорил он дальше уже ни старик, ни Ника не слышали — горбун исчез за поворотом тропы.

— Безумец! — бормотал старик в бессильной попытке остановить его. — С кем вознамерился тягаться? Ох-хо… Настают последние времена… Что с нами всеми теперь будет? Раскрой, Вседержитель, этим неразумным глаза.

Только Нике было не до жалоб старика: она, все-таки невзначай, взглянула на то, что лежало у ее ног на земле, и упала в обморок.

Очнулась от того, что ее щеки гладило что-то теплое и шершавое. Над нею раздался недовольный голос старика:

— А ну, пошел отседа… Ну, кому говорят…

И когда кожу ее щек начали растирать мерзлыми крупицами снега, она, от неожиданности, взвилась, тут же схватившись за голову. Видимо, упав, она здорово приложилась о землю затылком. Ника осторожно села. Поодаль сидел пес.

— Не надо больше… прошу… - слабо запротестовала она, отклоняясь от рук старика с полными пригоршнями грязного снега.

— Не надо, говорите, а сами бледны ровно смерть. Я-то уже наловчился приводить в себя обморошных, после того, как моя сноха Амелия все время хлопалась без чувств, когда носила моих внуков. Я ее тогда, то водичкой отолью, то снежком ототру…

“Дурак, какой-то! — рассердилась Ника, отодвигаясь от него еще подальше. — Не видит разве, что перед ним монашка”

— Нет… знаете… не надо меня больше тереть. Я посмотрела на… отца Фарфа и вот…

— А, я что говорю… - оживился старик, выбросив снег и вытирая руки о свой драный плащ. - Уж на что Амелия ловко потрошит свиней, что бы из их кишок делать кровяные колбаски, а падала, бывало, от одного вида раздавленной крысы, или от того, как корова телилась… а у отца Фарфа, вишь ты, сердце вырвано, да все косточки переломаны…

Зажав рот ладонями, Ника быстро переместилась к кустам и там, кое-как поднявшись на ноги, скрылась в них подальше от старика.

Пес, виновато опустив голову, потрусил за нею. Прислонившись к гладкому стволу березы, Ника по нему сползла на землю. Пес лег рядом и она положила ему ладонь на голову. Ей стоило бросить всего один взгляд на останки священника, чтобы образ его изуродованного тела, ярко и четко отпечатался в ее сознании.