Красивое, хоть и несколько слащавое лицо Джойса от этой мимолетной ласки заметно перекосило. Я внутренне сжалась, ожидая безобразного скандала, но подошедшая к нам пара несколько разрядила обстановку. Что вновь ее обострить…

Первым, на что я обратила внимание, было платье. Шелковое платье, едва прикрывавшее колени незнакомой девицы. Отвратительное платье! Нет, оно было довольно красивым и неплохо сидело на девушке, но все его достоинства перекрывались одним существенным недостатком — ткань была идентична материалу моего наряда. Из- за того, что я проспала и не успела в мастерскую за заказанным для этого вечера костюмом, пришлось облачаться в то единственное, что еще не надевала — результат первого и последнего совместного с мужем похода за покупками. А неношеным это шикарное, с затканным серебром лифом платье было потому, что я с некоторых пор терпеть не могла синий — любимый цвет Грэгори. Наглядным свидетельством чего являлись брачные эсты[33] на моих руках. Витиеватые узоры, треугольником оплетавшие кисти от запястий к первым фалангам средних пальцев, придавали откровенной синюшности моей белой коже.

Это уродство послужило поводом для единственной семейной ссоры. Я требовала, чтобы Грэг изменил метки на золотистые, о которых мы договаривались изначально, а он смеялся и твердил, что подбирал под цвет глаз. Со временем я привыкла, но синего избегала принципиально, даже подаренный шип перекрасила. А тут…

От глубоко выреза чужого платья, окантованного, к счастью, не серебром, как у меня, а золотом, я перевела взгляд выше. Пышные волосы, такие же черные, как мои, только вьющиеся, обрамляли хорошенькую мордашку с неестественно- синими, явно искусственно подкрашенными глазами. Брови и ресницы незнакомки были мастерски подведены, но мне, как женщине, было прекрасно видно, что натуральные для нее тона были куда ближе к блондинке, чем к брюнетке. Девица в упор таращилась на Грэгори, изогнув кукольный ротик в полуулыбке. Возникшие в моей голове неприятные мысли нашли свое подтверждение, как только я посмотрела на спутника девушки — это был Колейн.

— Риада, детка, как ты повзрослела, похорошела, — засюсюкал лэйдар.

Я мысленно скривилась, не забыв нацепить на лицо приличествующую случаю улыбку. Девица молча хлопала ресницами и, да, действительно краснела. Вот только робкими, бросаемые на моего мужа взгляды, я назвать не могла. Наверное, если бы Грэгори повел себя слишком дружелюбно или поцеловал протянутую ему руку, я бы не удержалась и сказала какую- нибудь гадость, но, к счастью, он ограничился пожатием костлявых пальчиков и вежливым приветствием. Колейн на правах старшего родственника представил мне свою сестрицу, и та тут же защебетала о том, что никак не предполагала, что у милого Грэга такая супруга. Какая именно я уточнять не стала. Брэмвейл поспешно раскланялся, пообещав продолжить беседу позже, и предусмотрительно утащил меня в стеклянную кабинку подъемника.

Уже за закрытыми прозрачными дверцами я оглянулась — на лицах смотревших нам вслед Джойса и Риады застыло абсолютно одинаковое тоскливо- голодное выражение. Я невольно вздрогнула и прижалась спиной к мужу. Заскрипели канаты, кабинка качнулась и плавно поехала вниз, а Грэгори вдруг странно затрясся. Я повернулась и сердито стукнула кулаком по плечу беззвучно смеявшегося мужчину.

— Прекрати!

— Не могу! Ты бы видела себя со стороны. Я уж думал, покусаешь, — дождавшись, пока наши головы окажутся ниже уровня смотровой площадки, расхохотался супруг.

— Вот еще, — возмутилась подобным предположением я и, помедлив, добавила: — максимум — облила бы чем- нибудь.

— Ну, прости девочку, не могла же она знать, в чем ты придешь. От совпадений никто не застрахован.

Я молча уставилась на приближавшийся парк и думала, действительно ли похожие платья — единственное, на что Брэмвейл обратил внимание?

На приемах Кручара прелесть супружеской жизни ощущалась особо остро — лишь наличие официальной пары гарантировало возможность потанцевать. Женщин на таких собраниях всегда было значительно больше, чем мужчин. Маги, безусловно, имели право приглашать любое количество гостей, вот только мужчин брали с собой редко. Зато дочерей, сестер, кузин и племянниц приводили всех — независимо от возраста и внешних данных оных. Каждый надеялся пристроить свою родственницу в руки чародея, гарантировавшие достаток и привилегии. Потому и подпирали пришедшие без кавалера девицы за неимением стен шпалеры с лалиями и деревья и с угрюмой обреченностью взирали на выделенную для танцев площадку.

Покружившись в объятиях Грэгори под пару мелодий, я была вынуждена присоединиться к их унылым рядам. Муж вручил мне бокал граджа и, попросив быть «хорошей девочкой», улизнул, чтобы «договорить с Мисталем». Наблюдать за танцующими парами было не слишком интересно, и я решила побродить по парку. На третьем витке аллеи, где другие гости попадались уже не так часто, дорогу мне заступила высокая фигура. Я подняла взгляд и счастливо улыбнулась при виде пепельно- русой шевелюры и зеленых глаз возникшего на моем пути мужчины.

— Алвин! — позволив себе излишнюю фамильярность, воскликнула я, протягивая ему руку.

— Эльза! — так же, не утрудив себя следованию правилам этикета, ответил Виттэрхольт и прижался губами к внутренней стороне моего запястья. Я вздрогнула и, кажется, покраснела. Проявленное магом внимание было безмерно приятным, тем более что попасть под воздействие моего дара он еще не мог, поскольку я заинтересовалась им всего четыре дня назад, а симптомы навеянной влюбленности обычно появлялись не раньше, чем через неделю. Неужели я ему по- настоящему понравилась?

Само по себе это было не слишком удивительным, но не случалось уже довольно давно — большинство мужчин, попадавших в поле моего зрения, если и не знали в лицо, то слышали обо мне наверняка. А общеизвестное мнение, что лэй Эльза Брэмвейл дин Варейс опасна для здравости рассудка, привлекательности моей персоне не добавляло. Конечно, находились и такие, что мнили себя неотразимыми и были уверены, что уж их- то не забудут через несколько дней. Но на самоуверенных идиотов я сама, как правило, не реагировала.

В противовес моим размышлениям над невысокой шпалерой мелькнула светловолосая макушка Джойса, к которому эта характеристика неимоверно подходила. Я бесцеремонно подхватила Алвина под руку и предложила прогуляться.

Мы остановились на мостике, соединявшем небольшую беседку с последним витком спирали. Здесь не роились магические огоньки, не прохаживались туда- сюда парочки. Рассветная башня с ее мерным розовым свечением осталась по ту сторону парка, а музыка долетала лишь еле слышным шепотом, вторящим шелесту листьев. Увлеченная беседой я и не заметила, когда мы успели так далеко зайти. И не только в смысле расстояния.

Я сидела на каменных перилах, молча внимала комплиментам и признаниям Виттэрхольта, перебиравшего мои пальцы, и пыталась понять, почему чувствую себя так неуютно наедине с мужчиной, который казался мне идеальным четыре дня назад. Всего четыре дня назад! Может, моя болезненная влюбчивость прогрессирует, и через пару лет я буду увлекаться кем- то каждые полчаса? А потом каждые пять минут, а закончу тем, что разорвусь на тысячи крохотных Эльз, одарив нежными чувствами разом весь город? А не разорвусь сама, так растерзают, внезапно воспылавшие взаимностью.

В голове назойливо звучал тетин голос «Не пора ли тебе, дорогая моя, к мозгоправу?». И хотя к редким магам, специализировавшимся в этой области, обращались лишь в самом крайнем случае, ибо каждый третий пациент не выдерживал вмешательства и просто сходил с ума, необходимость такого визита становилась все более очевидной.

— И потому… — ворвался в мои размышления взволнованный голос: — Милая Эльза, вы будете моей?

Придя к выводу, что действительно надо обратиться к мозгоправу, я машинально кивнула в подтверждение принятому решению. Алвин просиял и, воскликнув: