— То, что не успеет убежать! — с улыбкой заметила я, точь в точь как тетя. — А вы не мешайте!

В этот момент муж рассмеялся. Он спустился вниз, а я проверила, ушел он или нет?

Я зашла на кухню и закрыла дверь на засов.

— Лови их, — прошептала я призраку, которая уже высматривала себе Саманту или Дюльфеону.

Гномы были слишком пьяны и слишком заняты, чтобы подозревать худшее.

Поэтому я схватила сразу троих, упустив четвертого. Он чуть не перевернул котел. Призрак схватила двоих, а Вольпентингер уронил тяжелую крышку и придавил троих. Они смешно барахтались и осыпали пьяными ругательствами.

Услышав шаги в коридоре, я бросилась к двери.

— Мадам, что у вас случилось? — заметил мрачный голос мужа, пока я изо всех сил затыкала гномов. — Мне показалось, что отбивная только что узнала, что ее будут отбивать. И отбивалась изо всех сил.

— Эм… Отбивная просто хочет отбить вам аппетит. А еще меня слегка подгорело. Вот я и … эм.. немного ругалась… — проворковала я, как это делала тетя, когда у нее на кухне начинался пожар.

— Это у меня слегка подгорело, когда я услышал то, как вы ругаетесь. Подскажите, в каком светском обществе вы выучили такие слова? Я сам туда схожу, чтобы в будущем расширить знания моих подчиненных о допущенных ими ошибках, — послышался мрачноватый голос мужа.

— Эм… Я уже не помню. Извините, у меня тут ужин … эм… выкипает, — громко ответила я, пока Вольпентингер тряс крышкой, чтобы заглушить возмущенные крики гномов.

— Судя по запаху, вы там варите сапоги, — заметил муж, пока я смотрела на гномье варево.

— Кто вы такой, чтобы судить о приправах! — обиженным голосом тети заявила я. — А если вам не понравится, то я на вас обижусь и буду готовить это каждый день.

Не все эксперименты тети были удачными. Не все слова дяди были цензурными.

— Как вы смеете угрожать инквизитору? — послышался мрачновато–насмешливый голос. — Который в любой момент может взять ваше блюдо на заметку и добавить его в список пыток.

Шаги удалились, а я сгребла своих гномов одной рукой и потянулась за веревкой.

Веревка приматывала гномов друг к другу. Саманата и Дюльфеона орали громче всех.

— Нужно им чем–то заткнуть рты, — предложил Вольпентингер, когда я пыталась объяснить гномам, что это ради спасения их жизни.

— Сейчас, — призрак вошла в стену, а через минуту принесла коробку с разноцветными детскими чулками.

Гномы плевались. Изо рта у них торчало слюнявое кружево. Они жевали чулки с такой яростью, что у них даже глаза покраснели.

— Фух! Справились! — выдохнул Вольпентингер, сползая по старой бочке. — Однако, это ненадолго. Знаешь, какие они хитрые! Гномы! Они найдут способ, как выбраться! Вопрос времени.

— А что если муж захочет остаться здесь на ночь? — спросила я. Нарезая хлеб, бекон и яйца. Приготовить что–то я просто не успевала.

— Моя мачеха пила одно зелье, я посмотрю, осталось ли оно у нас, или нет, — заметила призрак, летая над гномами и заглядывая в котел. — Когда ее мучила бессонница, приходил целитель и принес его. Я поищу! Ты пока иди! Я догоню!

Осторожно взяв поднос, я понесла его по коридору. Не сказать что тут прямо роскошный стол. Но хлеб, бекон и яйца были.

— Вот, — послышался шепот, а из стены высунулась рука и плеснула в еду что–то сверкающее. — Он походит, походит, а потом скажет, что устал. И ляжет спать.

— Спасибо, — прошептала я, спускаясь по лестнице вниз. Старинные тарелки из чужого сервиза дребезжали, а я смотрела, куда ставлю ногу.

Поставив дрожащими руками поднос на столик, я отошла в сторонку.

— Моя же ты хозяюшка, — усмехнулся мрачным голосом муж, глядя на меня не то с удивлением, не то с подозрением. — Я как раз думал о чем–то похожем, когда слышал звуки на кухне. Сначала, я так понимаю, был грохот. Это вы гонялись за беконом.

— Да, — кивнула я, надеясь, что гномы не развяжутся до того, как подействует снотворное.

— А потом раздались крики, и я понял, что вы готовите яйца. Предварительно оторвав их от кого–то… — мрачно закончил муж.

— А что привело вас сюда? — осторожно спросила я, присаживаясь на ручку дивана.

— Дорога из деревни. Я ненадолго. Решил заодно проверить, не нашла ли вас ваша мышь. А то она уже наводила справки по городу, — улыбнулся муж.

— Неужели? — осмотрелась я по сторонам, скрывая улыбку. — Вот теперь мне точно страшно.

— Вы берегитесь, — усмехнулся инквизитор. — Я видел, как она ползает по городу с чьей–то саблей. Видимо, она ищет учителя, у которого собирается брать уроки фехтования. Так что я бы на вашем месте никому незнакомому дверь не открывал бы.

Я понимала, что он шутит, и улыбнулась. Мышь, которая берет уроки фехтования, показалась мне забавной. Муж тоже слегка улыбнулся. Я опомнилась и посмотрела наверх. Гномы пока что вели себя тихо…

— Местные жаловались, что в деревню зачастили фэйри, — усмехнулся муж, решившись на ужин.

Я смотрела, как он подносит кусочек ко рту и замирала.

— Я … я недавно была в деревне… Я хотела купить у них повозку и лошадку, чтобы не ходить пешком через лес. Но они набросились на меня. Мне пришлось бежать через лес, — прошептала я, видя, как муж поднимает на меня красивые глаза. — Они отобрали все деньги и сказали, что золото — волшебное. Видимо, они приняли меня за фэйри… Я даже сама не знаю, почему. Я ведь им ничего плохого не сделала.

— Многие люди находят фэйри красивыми, — произнес муж, глядя на меня.

— А вы? — спросила я, понимая, что только что инквизитор признался в том, что считает меня красивой. Сердце заволновалось и застучало так громко, что мне показалось, его сейчас услышит весь дом. — Вы тоже находите фэйри…

— Да, я тоже нахожу фэйри, — улыбнулись мне. — Нахожу и истребляю.

— И вы ни разу не отпустили ни одну фэйри? — нервно спросила я, чувствуя, как нервно подрагивает под юбкой мой хвост.

— Куда я их отпущу? На улице ведь холодно. Они могут простудиться. А на костре тепло, — с мрачной улыбкой ответил муж. — Видимо, они просто испугались, увидев, как из леса выходит красивая девушка…

— Вы раньше говорили, что я фу! — улыбнулась я, как вдруг муж стал приближаться ко мне.

«Неужели поцелует?», — пронеслось у меня в голове. Сердце екнуло несколько раз, как вдруг…

Я поняла. Муж целовать меня не собирался. Он просто завалился на меня, а потом скатился на пол. Его черный плащ разметался по полу, а я в ужасе смотрела на него.

— Что с вами, — прошептала я, тряся его. — Вам плохо?

— Ой, чуток переборщила, — послышался голосок из стены. — Я же не знала, сколько мачеха пила его…

Я присела рядом, видя, как голова мужа скатилась на бок. На минуту мне показалось, что я уже вдова.

— Очнитесь, — прошептала я, как вдруг поняла, что муж просто спит.

— Нельзя оставлять его так, — прошептала я, осматриваясь по сторонам.

— Я бы добил, — проворчал Вольпентингер, но я бросила на него гневный взгляд.

— Ему же холодно и неудобно, — прошептала я, осматриваясь по сторонам.

— А нам будет холодно и неудобно, когда сюда завалятся другие инквизиторы. Они же будут его искать, — шмыгнул носом Вольпентингер. — Так вот, тюрьме нам будет очень холодно и неудобно. Зато потом будет вах как горячо!

— Нужно его перетащить в постель, — выдохнула я, беря мужа за ноги. Он скользнул по полу, а его плащ собрался гармошкой. Волосы тянулись хвостиком, пока я осторожно тащила его к лестнице.

Пару минут мне понадобилось, чтобы отдышаться и перехватиться поудобней.

— Ать, — прошептала я, осторожно затаскивая мужа на ступени. Ну и тяжелый же он!

— Почувствуй себя женой алкоголика, — усмехнулся Вольпентингер.

— Вместо того, чтобы смеяться, помог бы, — с укором произнесла я, осторожно втаскивая мужа на следующую ступеньку.

— Могу боднуть, — зловредно заметил Вольпентингер. — Я как бы не питаю любви к инквизиции. В особенности к твоему мужу! Хотя, я бы привязал подушку к его голове.