Девочки нахмурились, задумавшись на минутку, а потом ухмыльнулись. «Дэрмот, похоже, наплодил очень смышленых детей», — подумала Илза. А воспитание Фрейзер просто на высоте. И что даже более важно, дети, похоже, очень быстро приняли Илзу в качестве своей новой мамы. Как хотелось бы ей, чтобы и их отец с такой же легкостью принял ее в качестве своей законной жены.

Дети собрались вокруг Илзы и Гейл плотным кольцом и наперебой задавали вопросы, одновременно разглядывая своих новых братишек. И Илза молча поклялась самой себе в том, что ради их счастья она приложит все усилия, даже жизни не пожалеет, чтобы сделать их брак с Дэрмотом счастливым. Она не позволит проблемам и недоверию встать между ней и ее подозрительным мужем, не позволит склокам испортить жизнь этих невинных маленьких детей. Эти малыши нуждались в ней, и Илза решила, что найдет в себе силы и решимость сделать мужчину, которого однажды полюбила, таким же добрым и отзывчивым, каким он был прежде.

— Что ты здесь делаешь?

Дэрмот закрыл дверь спальни и, прислонившись к ней спиной, скрестил руки на груди. Женщина, которая называла себя его женой, стояла сейчас у камина. Из одежды на ней была только тонкая ночная рубашка, ее яркие волосы длинными прядями свисали ниже бедер. Несмотря на хмурый вид, Илза сейчас была само воплощение чувственности.

Она совсем не была похожа ни на его бывшую жену, ни на одну из знакомых ему женщин, которых он желал. Она была очень стройной, изгибы ее тела были едва различимы под тканью рубашки. Ее груди были полными и круглыми, но Дэрмот знал, что, когда она перестанет кормить близнецов, они заметно уменьшатся. Контур ее тела смутно виднелся сквозь тонкую ткань, и Дэрмот отметил, что у Илзы тонкая талия, стройные бедра и длинные ноги. По ее телу никак нельзя было сказать, что эта девушка всего несколько месяцев назад родила двоих сыновей, но он даже при всей его циничности не мог усомниться в том, что Илза — их родная мать.

Глубокий и насыщенный цвет ее прекрасных зеленых глаз был виден даже при слабом свете свечей и догорающих в камине дров. Ее коричневые брови имели небольшой, но очень элегантный изгиб, а длинные и густые ресницы подчеркивали выразительность больших глаз. Ее нос был маленьким и прямым, а губы четко очерченными и соблазнительно пухлыми. Подбородок был таким же волевым, как и у ее братьев, и он чрезвычайно шел к округлой форме ее лица. Для рыжей у нее было довольно мало веснушек, тут и там выделяющихся на фоне мягкой светлой кожи. Ее длинная тонкая шея была совершенной.

И даже несмотря на то, что она очень сильно отличалась от всех остальных женщин, к которым Дэрмота когда-либо влекло, сейчас он понял, почему тогда, год назад, ему так захотелось обладать этой девушкой. Если, конечно, вся эта история с их женитьбой — правда. Как-нибудь он получше рассмотрит ее детишек и тогда окончательно решит, могли они с Илзой быть когда-то близки или нет. Признать ее своей женой — это очень серьезный шаг. Дэрмот, однако, решил, что даже если она всего лишь играет с ним, он постарается извлечь из сложившейся ситуации как можно больше пользы.

— Я пришел, чтобы разделить со своей супругой брачное ложе, — ответил он.

Илзе хватило одного взгляда, чтобы понять, что на Дэрмота так и не снизошло озарение, однако сейчас он почти уже верил ей.

— Но ты ведь не уверен, что я и правда твоя жена?

— Нет! Я не поверил вашим россказням о том, что случилось между нами год назад, дело в том, что теперь ты моя жена, я не сомневаюсь. — Он не спеша приближался к ней, — Не далее как несколько часов назад мы преклонили перед святым отцом колени И» произнесли свои клятвы.

— И ты полагаешь, что я буду играть роль преданной жены перед человеком, считающим меня лгуньей?

— С каких это пор то, что мужчина думает о своей жене или испытывает к ней, дает ей право избегать своих супружеских обязанностей? — Дэрмот не устоял перед искушением погладить шелковистую прядь ее дивных волос и отметил про себя, что они очень мягкие и гладкие.

С этой печальной истиной Илза спорить не могла. Другой печальной истиной было то, что одна только его близость, одно прикосновение его пальцев заставили ее сердце биться так, словно оно вот-вот выскочит из груди. И хотя она могла скрывать от Дэрмота большую часть того, что испытывала, ее страстное желание оказаться в его объятиях скрыть было трудно. Он стоял так близко, что Илза чувствовала тепло его тела, вдыхала терпкий мужской аромат его кожи. Она подозревала, что под толстым халатом на Дэрмоте нет одежды, и ее желание стало таким нестерпимым, что Илза с трудом контролировала себя.

— Ты не веришь, что я была твоей женой еще до того, как отец Гауди нас обвенчал, — произнесла она дрожащим голосом. — Ты думаешь, что я хочу зачем-то одурачить тебя, хотя я не вижу причин, которые давали бы тебе право меня подозревать.

— Нет? Предположим, что мы были любовниками год назад, а потом обручились. Год назад я подписал свое имя на бумагах, которые дают тебе и твоим детям право владеть всем, что принадлежит мне. И год назад кто-то пытался меня убить. Это странное совпадение заставило бы задуматься даже самого последнего тупицу.

— Понятно. Значит, ты не просто считаешь, что я лгу. Ты думаешь, что я представляю угрозу для твоей жизни. Удивительно только, что ты решился остаться со мной наедине. Мало ли что… — язвительно проговорила Илза, отступая назад и глядя прямо в глаза Дэрмоту. — Не боишься лежать в постели с такой опасной девицей?

— Не такой уж и опасной, если у тебя нет оружия и одежды.

— Безоружна, обнажена… да к тому же не та, с кем ты хотел провести эту ночь. Дэрмот пожал плечами и снова сделал шаг к ней. Но Илза быстро отступила назад, чем сильно его обескуражила, потому что пятилась она как раз в сторону кровати.

— Я собирался заполучить женщину в свою постель и мать для своих детей. Да, а еще я надеялся, что моя жена будет со мной мила и покорна.

— Ну конечно. А вместо этого ты получил женщину, которой не доверил бы даже вынести свой ночной горшок.

— Ну, здесь ты сильно преувеличиваешь. Однако пока правда не выяснится, ты будешь притворяться той, о которой я мечтал.

— Ты умеешь соблазнять женщин, нечего сказать, — хмыкнула Илза.

— Мне нет необходимости тебя соблазнять. Ты поклялась быть мне хорошей женой. А это значит, что отныне, когда я захочу, ты будешь делить со мной постель. Должен же наш брак состояться не только на бумаге?

— Он состоялся еще год назад, — нахмурилась Илза.

— Но не в глазах церкви.

Илза почувствовала, что ее ноги уперлись в кровать, и напряглась. Она надеялась, что у нее будет время обдумать, как ей стоит вести себя с Дэрмотом, как восстановить брак, который он так яростно отвергает. Во время ужина, когда они сидели в огромном зале, Дэрмот ни разу даже не взглянул на нее, что уж говорить про супружеское ложе… А теперь он требует, чтобы она выполняла свой супружеский долг! Может, он и не стал думать иначе, но мысли его изменили свой ход, это очевидно.

Если он и в самом деле потерял память, у него есть неоспоримое право быть подозрительным и вести себя так, будто он — пострадавшая сторона. Однако это не оправдывало его раздражительности. И боли, которую испытывала Илза, тоже. С тех пор как она узнала, что он ей не верит, в душе ее воцарилась суматоха, она испытывала и злость, и обиду одновременно. Он бросил ее год назад, и ей пришлось разыскивать его, выслеживать — и что она находит? Он стоит у алтаря с другой женщиной и клянется ей в вечной любви! К сожалению, поскольку у него нет ни малейшего желания даже предположить, что она говорит правду, он не может понять, какую боль и страдания причиняет ей сейчас. Дэрмот заявил, что не помнит ни их свадьбу, ни то время, что они провели вместе. А значит, теперь она ему — чужой человек! Инстинкт подсказывал ей, что Дэрмот сделает все возможное, чтобы соблюдать между ними безопасную дистанцию. И если она будет делать то же самое, их брак быстро развалится. Здесь, на брачном ложе, у нее есть шанс достучаться до него, развеять его подозрительность. И все же ложиться в постель с мужчиной, который считает женщину лживой и опасной, мало кому доставит удовольствие. Это принесет ей новую боль, опозорит и оскорбит ее чувства, и только.