— Но зачем? — удивилась Андреа. — Вы же последние двадцать пять лет знать не хотели о моем существовании, с того самого дня, когда ваши головорезы засунули маму в самолет и отправили в Англию!

— Почему? — повторил Йоргос Костакис. — В тебе течет моя кровь, хоть и подпорченная. У меня нет выбора. Выйдешь замуж за Никоса Вассилиса, он сохранит мое состояние, а ты передашь мою кровь вашему сыну. Он станет моим наследником. Через два поколения, но наследник у меня будет!

Так вот в чем дело, размышляла Андреа. Я сосуд для вынашивания его потомка. Ей стало противно. Нечестивая жизнь Йоргоса Костакиса подходила к концу, и он стремился обеспечить себе единственно возможное бессмертие.

В ушах Андреа зазвучал голос Тони: Послушай, если ты ему для чего-то нужна, он согласится на твои условия.

А ей действительно кое-что нужно, ради этого она и прилетела сюда за тысячи миль. Ей нужны деньги для матери — не только для переезда в более теплую страну, но и как компенсация за все, что ей пришлось пережить. Для восстановления справедливости, в конце концов.

Дед выжидательно смотрел на Андреа. Для него она была лишь инструментом. Ну что ж, за инструменты тоже надо платить.

Пять минут назад Андреа мечтала только об одном — отряхнуть со своих ног прах этого дома, но сейчас она выдвинет свои условия.

Деньги.

Дед без слов понял ее.

— Итак, — заговорил он, откидываясь на подушки, — сколько ты хочешь за то, что раздвинешь ноги перед Никосом Вассилисом, а на твоем пальце засияет обручальное кольцо?

Пусть насмехается, пусть оскорбляет, все это неважно, важны только деньги, которые он может ей дать. Сердце Андреа стало твердым как камень, только глубоко в душе теплилась память об обнимавших ее сильных руках, о томительном пламени, сжигавшем ее…

Андреа отбросила все сомнения. Тот поцелуй ничего для нее не значит. Никос Вассилис полез целоваться лишь потому, что она может открыть ему дорогу в «Костакис индастрйз». И никакой другой причины не существует. Она просто тогда этого не понимала.

— Пятьсот тысяч фунтов стерлингов, — произнесла она твердо. — Положить в банк по моему выбору, на мое имя — Андреа Фрейзер.

Она умышленно назвала фамилию своей матери — и свою собственную. Она не Костакис. Никогда ею не была и никогда не будет.

Дед хрипло рассмеялся.

— Многовато за дочь нищей потаскушки.

Ничто не дрогнуло в лице Андреа. Это она позволить себе не имела права.

— Вы нуждаетесь во мне, так что платите. Это все.

Глаза старика вспыхнули.

— Ты что же, думаешь, став женой Никоса Вассилиса, будешь жить в нищете? Да ты будешь купаться в роскоши, о которой и мечтать не смела! Ты должна меня на коленях благодарить за то, что я вытащил тебя из трущоб и предлагаю такую жизнь!

— Пятьсот тысяч, — ровным голосом повторила Андреа. Этой суммы должно было хватить на то, чтобы расплатиться с долгами, купить для матери приличную квартиру в Испании, а оставшиеся деньги вложить в ценные бумаги и обеспечить ей таким образом скромную жизнь до конца ее дней. — Или я сегодня же возвращаюсь в Лондон.

Дед, однако, сдаваться не хотел.

— Ты не получишь ни пенса до свадьбы.

— Пока я не получу деньги, никакой свадьбы не будет, — ответила Андреа с язвительным смешком.

Она говорила это и удивлялась самой себе. Что она делает? Она же продает себя!

Но тут же мысли ее переключились на другое: сейчас не время быть щепетильной и мучиться сомнениями. Теперь или никогда, другого шанса помочь Ким не будет. Она добьется цели во что бы то ни стало! Пусть даже ради этого ей придется выйти замуж за совершенно незнакомого человека.

Андреа вдруг стало стыдно. Стоит тут и торгуется, словно на барахолке. Как же низко она пала!

Но разве Никос Вассилис не стоял перед тем же Йоргосом Костакисом и не выторговывал себе право возглавлять его компанию? И согласился на цену, которую запросил дед: жениться на девушке, которую и в глаза не видел? Какой приличный мужчина пойдет на такое?

Нет, ей нечего стыдиться и мучиться угрызениями совести. Мужчина, целовавший ее вчера, заслуживает не больше уважения, чем ее дед.

Андреа выжидательно замерла, впившись глазами в деда. Через какое-то время, показавшееся ей бесконечным, тот прохрипел:

— Утром перед свадьбой — и не раньше! А сейчас убирайся!

Директора компании один за другим что-то говорили о слиянии с «Костакис индастриз», но Никос, сидевший в кожаном кресле во главе стола, не слушал. Он думал о своем.

На ком он собрался жениться? На дикой кошке? На избалованной донельзя, испорченной девчонке? Несдержанная, грубая, истеричная — прямо гарпия какая-то. Настоящая Костакис!

Нет, но как она сцепилась со стариком! — подумал он с неожиданным восхищением. Влетела как пуля и набросилась на него!

Представив себе эту картину, Никос с трудом удержал улыбку. Да уж, это стоило увидеть. Ни единого слова не спустила этому грубияну, перед которым все ходят на цыпочках, от домашних слуг до деловых партнеров.

Никос нахмурился. Это все, конечно, хорошо, но такое поведение непростительно, особенно для будущей миссис Никос Вассилис.

Интересно, девушка в самом деле не знала про матримониальные планы деда на ее счет? В таком случае приходится признать, что Андреа имела полное право возмутиться тем, что ее держат в неведении относительно столь важного для нее события.

Перед мысленным взором Никоса вдруг ярко вырисовалось, как Йоргос Костакис ударяет Андреа по щеке. Никос, вздрогнув, выпрямился. Господи, да этот старик переходит все границы! Он принадлежит к поколению людей, для которых побить ребенка считается в порядке вещей! Пусть внучка и накричала на него в присутствии человека, которого он выбрал ей в мужья! Мужчина не должен поднимать руку на женщину! Ни при каких обстоятельствах.

Надо забирать ее оттуда, и поскорее.

Неведомое ему доселе чувство охватило его, чувство, которое не вызывала в нем ни одна женщина, — могучее, требующее немедленных действий стремление защитить Андреа.

Он поднял руку, прерывая на полуслове коммерческого директора.

— Джентльмены, к сожалению, я вынужден вас покинуть. Пожалуйста, продолжайте.

Через несколько минут его «феррари» пробрался по запруженным улицам Афин к выезду из города.

Андреа сидела на террасе и смотрела на сад, без конца прокручивая в голове разговор с дедом.

Произошло столько всего, и так быстро! Каких-то два дня назад она была дома, в своем пусть убогом, но привычном мире, а теперь сидит на террасе под средиземноморским солнцем… и вот-вот выйдет замуж!

Андреа с трудом подавила подступившую сердцу панику.

Но я же не выхожу замуж по-настоящему. Это будет просто бракосочетание, и все, а на следующий день я сяду в самолет и улечу в Лондон. Мой «муж» этому только обрадуется.

А в банке меня будет ждать полмиллиона фунтов!

Не пройдет и месяца, как они с Ким уже будут подыскивать себе дом в Испании!

Солнце приятно грело ее вытянутые ноги. Они болели с самого утра. Зря она надела туфли на высоких каблуках, да еще перенервничала в последние два дня — все это не прошло бесследно. Андреа напрягла и расслабила мышцы ног, осторожно массируя бедра.

Она была уверена, что в Испании ноги перестанут болеть. Она устроится на работу, станет получать достаточно денег, и мама наконец заживет спокойно.

Я приглашу Тони с Линдой во время отпуска! — с радостью подумала Андреа. Они так добры, очень хочется сделать для них что-нибудь хорошее. Полчаса назад она позвонила Тони — сказала, что пока остается здесь. Пришлось долго ему доказывать, что все в порядке, что никто над ней не стоит и ей не угрожает.

Андреа вдруг стало зябко. Дед просто отвратителен — хуже, чем она ожидала. Он и в самом деле мог запереть ее в комнате и не выпускать, пока она не выйдет за этого человека!