– Пойдемте посидим в сквере, я должна немного отдышаться.

Они пересекли улицу, и Яна как подкошенная рухнула на скамейку.

– Дайте закурить! – выпалила она.

– Ты же не куришь?

– С сегодняшнего дня курю!

Дрожащими руками Яна вынула сигарету из предложенной Ричардом пачки, закурила, тут же закашлялась и сказала:

– Я нашла людей, которые меня мучают. Приходила ко мне гражданка Соловьева, мошенница, два раза судимая. Набросился на меня с отрезком трубы гражданин Макеев, вор, один раз судимый. У магазина Лидии я видела гражданку Чудновскую, профессиональную проститутку, имевшую много приводов в милицию.

– Что же ты молчала?! Это же здорово! Это такая зацепка для следствия! Целая шайка таких разных преступников, только почему они объединились? Почему ты ничего не сказала Женьке?

– Чтобы твой друг не принял меня за сумасшедшую и не отказался нам помочь.

– Но почему?!

– Потому что они все умерли или были убиты задолго до того, как видела их я!! Понимаешь, они все приходили ко мне покойниками, если верить компьютеру.

Над этим странным фактом Ричард с Яной ломали голову несколько дней, но так и не нашли объяснения похождению живых мертвецов вокруг Яны.

Заступив на смену, Яна несла поднос с шашлыком из осетрины и белым вином, когда Люба перехватила ее у дверей в зал.

– Ян, тебе звонят по межгороду.

– Где?

– У Виктора Васильевича в кабинете. Только что на кухню передали, иди скорей, я отнесу поднос. Какой столик?

– Четвертый. – Яна машинально отдала поднос и бегом побежала в кабинет менеджера.

Виктора Васильевича предусмотрительно в своем кабинете не оказалось. Яна схватила одиноко лежавшую трубку на столе, заваленном бумагами. Предчувствия у нее были нехорошие, так как по междугородней линии могли позвонить только мать или отец, а они просто так беспокоить ее бы не стали.

– Алло?

– Яна?! – раздался срывающийся голос матери Яны.

– Мама?! Что случилось?

– Беда… отец погиб.

Мысли Яны поплыли как в тумане.

– Как погиб?

– Такая нелепая смерть… – Голос мамы дрожал. – Напился и упал в свежевырытую могилу на кладбище и не смог из нее вылезти. У нас шли сильные дожди, все размыло, в яме скопилась вода, и он там захлебнулся. Что мне делать? – Мать сорвалась на крик и заплакала.

Яна с такой силой прижимала трубку к уху, что ей стало больно, волосы шевелились на голове.

– Какая ужасная смерть…

– Ты приедешь на похороны?

– Конечно, мама, крепись, я выезжаю.

Яна положила трубку очень осторожно, словно это была банка с нитроглицерином.

– Этот кошмар никогда не кончится…

В кабинет кто-то тихо вошел, Яна подняла глаза, полные слез, и увидела Виктора Васильевича, стоявшего у двери, он сказал:

– Я говорил с твоей мамой и все знаю, очень сочувствую тебе… Когда едешь?

– Сейчас, – почти беззвучно ответила Яна. – Ричард Тимурович у себя?

– Нет, он отъехал на час. Тебе лучше дождаться его.

– Да, я ему сообщу… – Яна встала и, как робот, пошла к выходу. Сквозь пелену слез она еле-еле добралась до вокзала, купила билет, села в поезд и забылась. Всю дорогу перед ее глазами стояло лицо отца. Пусть он не всегда ладил с ней, но он же был ее отцом! Не смог выбраться из могилы… Какой ужас!!

Яну затошнило, голова кружилась.

Когда Ричард вернулся на работу, Виктор Васильевич сообщил ему, что случилось с Яниным отцом и что сама она уехала, ничего никому не сказав.

– Куда?! – взревел Ричард. – Сумасшедшая, как она могла уйти, не дождавшись меня?! Я же не знаю, где ее искать? Она же в такой опасности!!

Виктор Васильевич растерялся:

– Яна в опасности? Я всегда думал, наоборот, что в опасности те, кто рядом с ней.

Ричард испепелил его взглядом.

– Междугородный звонок был откуда?

– Не хочешь же ты сказать, что поедешь в неизвестный большой город, не зная, где она живет?

– Город??? – грозно прокричал Ричард.

Виктор Васильевич назвал город, откуда поступил звонок. Уже через пять минут «Mерседес» Ричарда мчался по трассе со скоростью двести километров в час.

Всю ночь Яна не сомкнула глаз, слезы душили ее.

Утром они обнялись с мамой и сразу же зарыдали. Мать выглядела уставшей и постаревшей. Есть Яна ничего не стала, сразу же отправились на кладбище, заехав по дороге в морг за телом. Народу на кладбище было совсем немного: несколько подруг матери – актрис, осветители, рабочие сцены и рабочие с кладбища, с которыми отец работал последнее время.

Смотреть на раздутое, одутловатое лицо отца было невозможно. Позже были грустные поминки, дежурные фразы о том, каким хорошим человеком в душе был Карл Михайлович. Потом люди ушли, и Яна с мамой остались одни. Сидя на кухне и смотря на унылый пейзаж за окном, они тихо разговаривали:

– Да, конечно, он пил… и я всю жизнь с ним ругалась… но все же жила.

– Да, мама, все верно.

– Ты же знаешь, я – актриса, у меня было множество поклонников, но я не уходила от него, потому что любила.

– Он знал это и ценил, не казни себя, – пыталась успокоить мать Яна.

– Как я теперь буду жить одна? – Мама Яны заплакала.

– Мама, ты сильная, ты справишься. Ты нужна театру, у тебя столько подруг… – Внезапно Яна осеклась. Как это ни покажется странным, но Яну до сего момента не посещала мысль, что убийства соседей и смерть отца связаны между собой. А вдруг его напоили и свалили в могилу с водой, подстроив очередной несчастный случай?! Значит, опасность грозит и маме.

Яна расширившимися от внезапного открытия глазами смотрела на свою мать в трауре.

«Прав был Ричард, что они подбираются ко мне. Всего два вопроса: кто они? Зачем они это делают?»

Вслух она произнесла:

– Мама, собирайся! Тебе нельзя здесь оставаться! Я всегда буду с тобой!

– Что ты? Куда собираться?

– Будем жить вместе.

– А театр?

– Ерунда какая…

– Эта ерунда – вся моя жизнь, – мама обиделась, – кроме того, ты выйдешь замуж, зачем я тебе буду мешать.

– Я не выйду замуж.

– Должна выйти! Выходила же уже дважды. Правда, я всегда знала, что ничего у вас не получится, так как на чужом несчастье счастья не построишь.

– На чьем несчастье? О чем ты говоришь?

– Не хотела тебе говорить… но сейчас уже хуже не будет. Когда ты уехала с Юрием в Москву, его бывшая невеста… как ее?

– Катерина?

– Да, Катя, точно. С ней ведь очень плохо было. Все тогда тебя осудили.

– Что ты говоришь? Ты что-то путаешь. С ней все хорошо, она и не жалела вовсе, перевелась на лечебный факультет…

– Что? – перебила Яну мама. – В сумасшедший дом она попала, а не на лечебный факультет.

В это время Ричард в кромешной темноте несся по трассе, пытаясь рассмотреть дорожные знаки, где указывалось бы, сколько осталось километров до родного города Яны. Он не спал почти двадцать часов, глаза болели так, словно туда воткнулись тысячи иголочек, изредка проезжающие навстречу машины светом фар причиняли воспаленным глазам Ричарда резкую боль. Он въехал в город засветло и сразу же стал спрашивать у местных жителей, где находится ТЮЗ, так как помнил, что мать Яны работала там. Войдя в старинное красивое здание театра, Ричард попросил провести его в администрацию. Его повела по устланным старыми ковровыми дорожками коридорам старушка-билетерша. Она поверила его усталому, измученному лицу, что он и вправду должен увидеть руководство немедленно.

– Это вопрос жизни и смерти, – пояснил Ричард.

– Скорее смерти, судя по вашему виду.

Директор ТЮЗа, полная, добродушная женщина, долго не могла уяснить, для чего Ричарду понадобился домашний адрес матери Яны. Выглядел он, конечно, странно: в мятой одежде, небритый, он скорее напоминал сантехника из жэка, а не преуспевающего бизнесмена.