Общественное мнение опять отвернулось от триумвиров. Слухи о Цезаре усилились. Его претора Фуфия Калена освистали в театре во время Аполлоновых игр. Ходили сплетни, что Цезарь через Фуфия Калена намеревался ликвидировать право всадников восемнадцати центурий резервировать для себя места в театре сразу позади сенаторов. Гладиаторские игры, финансируемые Авлом Габинием, вызвали еще больше споров.

Убежденный теперь в том, что его религиозная тактика была наилучшим способом, Бибул снова нанес удар. Он отложил куриатные и центуриатные выборы до восемнадцатого октября. Указ огласили с ростры, с платформы у храма Кастора и вывесили на доске объявлений. Бибул объявил, что Нижний Форум распространяет запах смерти от трупа Луция Веттия. Он также видел на небе огромную падающую звезду в неправильном месте.

Помпей запаниковал. Он попросил своего ручного плебейского трибуна созвать Плебейское собрание. Там Великий Человек заговорил наконец о безответственности, которую Бибул продемонстрировал более ярко, чем любая падающая звезда на ночном небе. Он сказал подавленной толпе, что как авгур клянется: в знамениях не было ничего ужасного. Просто Бибул делает все, чтобы навредить Риму. Затем Великий Человек уговорил Цезаря созвать народ и выступить против Бибула, но Цезарь не смог вложить в свою речь должный энтузиазм и не овладел толпой. Его обращение к народу отправиться с ним вместе к дому Бибула и там просить, чтобы Бибул положил конец всей этой чепухе, прозвучало до того пассивно, что народ предпочел разбрестись по домам.

— Это просто говорит о том, что у них есть здравый смысл, — сказал Цезарь Помпею за обедом в Общественном доме. — Мы неправильно подошли к этому, Магн.

Совершенно подавленный, Помпей возлежал на ложе, опираясь подбородком на левую руку. Он пожал плечами.

— Неправильно? — мрачно спросил он. — Нет правильного способа, есть проблема.

— Правильный способ есть.

Помпей скептически взглянул на своего тестя.

— Назови мне этот правильный способ, Цезарь.

— Сейчас квинтилий, время выборов, так? Проводятся игры, и половина Италии здесь, празднует и радуется. Едва ли сейчас на Форуме толпятся завсегдатаи. Как они узнают о том, что происходит? Они слышат о знаках. Младший консул смотрит на небо. Людей убивают в тюрьме. И еще идет эта ужасная борьба между фракциями за должности римских магистратов. Они смотрят на тебя, на меня и видят лишь одну сторону. Затем они смотрят на Катона, слушают Бибула — и видят другую сторону. Для них все это еще более непонятно, чем писидийские ритуалы.

— Ха! — высказался Помпей, снова подперев подбородок рукой. — Габиний и Луций Пизон проиграют. Это все, что я знаю.

— Ты безусловно прав, но только если выборы пройдут сейчас, — сказал Цезарь, снова быстрый и энергичный. — Бибул сделал ошибку, Магн. Он должен был не трогать выборы и позволить им состояться сейчас. Если бы они проходили сейчас, оба консула обязательно были бы из boni. Отложив выборы, Бибул дал нам шанс и время исправить наше положение.

— Мы не сможем исправить наше положение.

— Если будем выступать против этого последнего эдикта — согласен. Но мы перестанем возражать. Мы примем перенос сроков выборов как законную меру, так, словно мы всем сердцем принимаем эдикт Бибула. Затем займемся восстановлением нашего влияния на электорат. К октябрю мы снова будем в фаворе, Магн, подожди и увидишь. И в октябре мы получим консулов из нашей фракции. Габиния и Луция Пизона.

— Ты действительно так думаешь?

— Абсолютно уверен. Возвращайся на свою альбанскую виллу к Юлии, Магн, пожалуйста! Не беспокойся о политике в Риме. Я буду таиться, пока не внесу в Палату законопроект, чтобы остановить губернаторов провинций, которые обирают местных жителей. А до этого еще два месяца. Мы ничего не будем предпринимать и замолчим. Это не даст Бибулу и Катону повода разевать пасть. Это также заставит замолчать и молодого Куриона. Интерес исчезает, когда ничего не случается.

Помпей хихикнул.

— Я слышал, что на днях молодой Курион действительно всадил кулак в твою задницу.

— Разглагольствуя о событиях, имевших место во время консульства «Юлия и Цезаря», а не «Цезаря и Бибула»? — уточнил, усмехнувшись, Цезарь.

— А это и правда очень хорошо сказано: «в консульство Юлия и Цезаря».

— Очень остроумно! Я тоже смеялся, когда услышал. Но даже это может сослужить нам службу, Магн. Подобные шутки о чем-то да говорят. И молодому Куриону следовало хорошенько подумать, прежде чем брякнуть такое: что Бибул — не консул, что я вынужден быть обоими консулами. К октябрю выборщики это сразу увидят.

— Ты очень ободрил меня, Цезарь, — сказал Помпей, вздохнув. — Кстати, у Катона, кажется, серьезная размолвка с Гаем Пизоном. Метелл Сципион и Луций Агенобарб на стороне Катона. Это Цицерон мне сказал.

— Это должно было случиться, — серьезно сказал Цезарь, — как только Катон обнаружил, что Гай Пизон приказал убить Веттия. Бибул и Катон — дураки, но когда дело касается убийства, они — благородные дураки.

Помпей разинул рот.

— Это сделал Гай Пизон?

— Конечно. И был прав. Веттий живой для нас неопасен. Веттия мертвого можно положить у моего порога. Разве Цицерон не пытался убедить тебя в этом, Магн?

— Ну… — покраснев, протянул Помпей.

— Вот именно! «Дело Веттия» возникло только для того, чтобы ты засомневался во мне. Затем, когда я стал публично допрашивать Веттия, Гай Пизон понял, что заговору грозит крах. Следовательно, смерть Веттия помешала сделать другие выводы, кроме тех, которые основаны на чистой спекуляции.

— А я засомневался в тебе, — угрюмо признался Помпей.

— Вполне естественно. Однако, Магн, помни, что ты намного полезнее для меня живой, чем мертвый! Это правда, что, если бы ты умер, я бы наследовал очень многих из твоих людей. Но если ты будешь жить, твои люди вынуждены будут поддерживать меня, все до последнего. Я не выступаю за смерть.

Поскольку при плохих предзнаменованиях плебейские магистраты не прекращали выполнять свои обязанности, эдикт Бибула не мог помешать выборам плебейских эдилов и плебейских трибунов. Те пошли голосовать в конце квинтилия, как и полагалось, и Публий Клодий стал председателем новой коллегии плебейских трибунов. Неудивительно, что плебс восхищался патрицием, который так заботился о плебейском трибунате, что согласился лишиться статуса патриция, лишь бы поддержать плебс. Кроме того, Клодий имел массу клиентов и сторонников благодаря своему благородству, а женитьба на внучке Гая Гракха принесла ему еще несколько тысяч голосов. В нем плебс видел человека, который будет поддерживать народ против Сената. Если бы Клодий был на стороне Сената, он никогда не отказался бы от своего статуса патриция.

Конечно, boni удалось заполучить в новой коллегии троих плебейских трибунов, а Цицерон так боялся, что Клодий добьется успеха в попытке осудить его за убийство римлян без суда, что потратил много денег, чтобы обеспечить выборы своего преданного почитателя Квинта Теренция Куллеона.

— Меня не беспокоит никто из них, — сказал Цезарю возбужденный Клодий. — Я сброшу их в Тибр!

— Уверен, что сбросишь, Клодий.

Темные и чуть безумные глаза блеснули.

— Ты думаешь, что я принадлежу тебе, Цезарь? — вдруг спросил Клодий.

Цезарь засмеялся.

— Нет, Публий Клодий, нет! Даже мечтая о таком, я ни за что не нанес бы тебе подобного оскорбления. Клавдий — даже плебей! — не принадлежит никому, только себе!

— На Форуме говорят, что я — твоя собственность.

— А ты обращаешь внимание на то, что говорят на Форуме?

— Нет, если это не наносит ущерба мне. — Клодий вдруг вскочил. — Я только хотел удостовериться в том, что ты не считаешь меня своей собственностью. А теперь я пойду.

— О, не лишай меня своей компании так быстро, — мягко сказал Цезарь. — Пожалуйста, сядь.

— Зачем?

— По двум причинам. Первая — я хотел бы знать, что ты планируешь на этот год. Вторая — я хотел бы предложить тебе любую помощь, какая тебе понадобится.