Поэтому, когда Грант постучал в дверь, «входите» прозвучало тем властно-назидательным тоном, который применяют директора школ в беседе с трудными учениками. Но взгляд, который бросил на нее Грант, перешагнув через порог, почти сокрушил тщательно выстроенную ею линию обороны.

— Ну что? Я гожусь? — спросил он, сев прямо напротив нее.

Его черные брови были насмешливо вздернуты вверх, и, когда Джулия опустила глаза, чтобы избежать его взгляда, она не смогла не обратить внимания на его коричневатые руки, свободно лежащие у него на коленях, — на те самые руки, что всего минут десять назад довели ее до оргазма.

К своему ужасу, Джулия почувствовала, как ее щеки наливаются краской.

— Думаю, что да, — резко ответила она, наклонившись под предлогом поиска каких-то бумаг в ящике стола и пряча от Гранта лицо. Затем она достала бланк контракта и передала его мужчине. — Возьмите это и прочтите. Есть еще одно или два замечания, которые я хотела высказать относительно вашей э… техники, но это можно сделать в другой раз.

— Я бы предпочел услышать их прямо сейчас, если вы не возражаете, мисс Маркис. — Его голос был мягок, но в нем чувствовалось упорство. — Мне кажется, чем ближе разговор к делу, тем лучше. Вы так не считаете?

«Будет он учить меня, как надо работать», — сердито подумала Джулия.

— Очень хорошо. — В ее голосе вдруг появился холод. — Во-первых, после того, как начался массаж, по-моему, лучше вообще избегать разговора с клиенткой, кроме, естественно, случаев крайней необходимости.

— Согласен, — улыбнулся Грант. — Это нарушает атмосферу расслабленности. Даже не знаю, почему я разговаривал. Возможно, что нервничал.

— Ну, тогда вы ловко это скрывали. Ваша техника мне тоже очень понравилась, но иногда вы были, по моему мнению, как-то уж чересчур… грубы.

— Знаете, иногда нужно быстро увеличить приток крови к определенным частям тела, — объяснил он. — Например, когда я работал с вашими ягодицами или гладил ваши груди.

Джулия не могла поверить, что он с таким равнодушием говорит о столь интимных вещах. Неужели все, что он видел в ней, — это только задница да пара сисек? Джулия знала, что большего от него нельзя было и ожидать, и все же разве не двигала им, хотя бы в какой-то мере, сила ее страсти?

— Признаюсь, — вынужденно согласилась Джулия, — что ваша техника достаточно результативна, о чем — я не сомневаюсь — вы сами прекрасно знаете.

Она посмотрела на Гранта Дилени не свойственным ей застенчивым взглядом — и немедленно возненавидела себя за это. А Грант в ответ взглянул на нее с улыбкой мужчины, который знает, что удовлетворил свою женщину.

Джулия мгновенно покраснела и резко встала, чтобы проводить его, при этом ободрав голень о ножку стола. Выругавшись про себя, она скривила губы в полугримаске и протянула ему руку:

— Когда изучите контракт, мистер Дилени, мы с вами снова поговорим об условиях работы и о вашей технике. Возможно, кое-что из вашего арсенала возьмут на вооружение и другие мастера. Я жду вас… Скажем, завтра в десять утра?

— Договорились.

Их рукопожатие продолжалось несколько дольше, чем ожидала Джулия. Как раз столько, сколько требовалось, чтобы рука Джулии ненадолго почувствовала себя в плену у могучей пятерни Гранта Дилени. Потом он направился к выходу и скрылся за дверью.

Джулия провела неспокойную ночь. Массаж Гранта каким-то образом вновь пробудил старые страхи перед общением с мужчинами. То, чего ее бывший муж Лео не мог добиться за целых пять лет их совместной жизни, Грант Дилени достиг всего за один час: Джулия позволила ему подобраться к тайным глубинам своей души, и теперь ее независимость сильно пошатнулась.

Следующим утром по дороге на работу ее преследовали мучительные воспоминания о несчастливом браке с Лео. Джулия вышла за него замуж девятнадцатилетней девственницей, мечтательной и уступчивой. Сорокалетний богач и счастливчик Лео был для нее не только мужем, но еще и отцом, которого она никогда не имела.

Салли, мать Джулии, забеременела от своего дружка-хиппи, находясь под воздействием наркотика, так что Джулия поистине была ребенком шестидесятых. Когда наркотический сон прошел, выяснилось, что о браке не может быть и речи, однако Салли приняла роль матери-одиночки с энтузиазмом, черпая силы из расцветавшего в семидесятые годы женского движения. И ей ужасно не нравились отношения Джулии с Лео.

— Этот человек держит тебя под своим большим пальцем, — утверждала она. — С ним у тебя не будет ни личной жизни, ни личной свободы, если ты выйдешь за него замуж.

В то время Джулия отнесла мрачный пессимизм матери на счет зависти. Ей казалось, что, пережив все тяготы воспитания ребенка в одиночку, Салли не может смириться с мыслью о том, что у ее дочери состоится вполне счастливый брак.

Однако уже через несколько месяцев замужества Джулия начала подозревать, что мать была права. С самого начала Лео дал понять, что все важные решения будет принимать единолично.

Лео купил дом, подарил ей машину, увез ее в «неожиданное» свадебное путешествие на Ямайку. В брачную ночь они занимались любовью под луной, среди ароматных гардений, но, несмотря на долгую любовную прелюдию, которую разыграл Лео, половой акт не принес Джулии удовлетворения. Она сделала вид, будто дико счастлива и совершенно довольна, заметив себе, что это еще только начало и в дальнейшем занятия любовью будут получаться у них лучше и обязательно принесут ей удовлетворение. Однако, изобразив оргазм и в следующий раз, Джулия почувствовала, что обязана притворяться снова и снова, — так и происходило, пока ложь не вошла в привычку.

Открыв свой Хаммондский оздоровительный клуб, Лео с большой неохотой позволил Джулии работать там в качестве секретарши, назначив ей неполный рабочий день.

Однако постепенно руководство клубом все больше переходило к ней, пока наконец Джулия не создала из него процветающее доходное заведение, каждые полгода утраивающее количество своих членов.

Возможно, именно заново открытая уверенность в собственных способностях и придала Джулии сил развестись с Лео. Она никогда не допускала мысли о том, что их с Лео сексуальная жизнь абсолютно не складывается, и вместо этого причину распада брака объясняла постоянной занятостью Лео, из-за чего он редко бывал дома. Джулия не смела обвинить Лео в том, что он — как она справедливо подозревала — спит с другими женщинами во время своих постоянных «деловых командировок».

— Но я только хотел подарить тебе лучшую жизнь, — жаловался он.

— Мне был нужен ты, а не дома и машины, — отвечала Джулия, но, даже произнося эти слова, понимала, что изрекает новую ложь, просто чтобы польстить его уязвленному самолюбию.

На самом же деле она никогда не нуждалась в Лео. Он преподнес себя ей, когда она была еще совсем молода и наивна, а потому Джулия поддалась его житейскому очарованию, но — нет, она никогда в нем не нуждалась.

Во всяком случае так, как нуждается в Гранте Дилени. Непрошеная правда сразила Джулию в тот самый миг, когда впереди зажегся красный фонарь светофора. Она резко затормозила, посчитав красный свет символическим знаком.

Джулия напомнила себе, что на ее месте вполне естественно испытывать сильную симпатию к человеку, который доставил ей такое огромное удовольствие, однако это еще ни к чему ее не обязывает.

Она всегда понимала, что, заправляя клубом, где женщин обслуживают массажисты-мужчины, с точки зрения морали она катится по скользкой дорожке. Несмотря на то что Джулия пользовалась завидным уважением в деловых кругах и даже была принята в члены Торговой палаты, время от времени на нее все равно косили взоры любители грязных инсинуаций. Поэтому Джулии приходилось быть осторожной, чтобы не запятнать репутацию клуба и сохранить чистым собственное имя.

«Но в наши дни даже члены королевской династии не могут похвастаться этим», — с печалью думала Джулия, плавно трогаясь вперед под зажегшийся зеленый свет.