Аппетит пропал. Неловко есть, когда на тебя все пялятся. Чувствую себя ужасно. В носу щиплет. Только расплакаться не хватало.

Опять сходить в туалет?..

Кожа покалывает, потому что Антон на меня смотрит.

Господи, хочу уйти…

Пожалуйста, Вера, оставь меня в покое.

– Ну если ты тупой исполнитель, то это может нравиться… – тянет она.

Поднимаю глаза и смотрю на эту суку.

– Вера, умолкни, – слышу стальной голос и вжимаю голову в плечи.

Над столом повисает гробовая тишина. Робко кошусь на Антона. Он смотрит на Веру, и этот взгляд как бетонная плита. Все затаились, как и я.

– В смысле?.. – восклицает Вера, тут же переключившись на Беса.

Она камикадзе? Я сейчас сама его боюсь. Но кажется, она в восторге от того, что наконец-то завладела вниманием Наумова.

– В смысле, прекрати нести ху*ню, – поясняет он, меняя положение.

Подается вперед. Краем глаза вижу, как напряжен его кулак.

– А что я такого сказала? – с вызовом заявляет она, смотря на Антона.

Наумов некоторое время молчит, потом чеканит:

– Дое*шься до нее еще раз и больше здесь не появишься.

Никто не смеет возражать. В этом весь Бес. Простой, как грабли. Никакой дипломатии, никакого словоблудства. Он обличает в слова то, что шло контекстом. Перед всеми этими людьми, как будто ему на их мнение насрать.

– Запретишь меня пускать? – лезет на рожон эта ненормальная.

– Хочешь проверить? – спрашивает Антон, глядя на нее так, что я ёжусь.

Я не видела раньше такого Наумова. Он холодный. Чужой. Он никогда не разговаривал так со мной. А если однажды заговорит? Например, когда скажу ему о беременности?

Опять предательский ком в горле.

Хочу уйти…

Ох, мамочки…

Кажется, Вера сегодня идет ва-банк, потому что спрашивает:

– Может, мне прямо сейчас уйти, Наумов?

– Если будешь вести себя как овца, то да, – тут же припечатывает он.

Это очень грубо. Мой Бес грубиян.

Я никогда не признаюсь в том, что беременна…

Никогда…

Я очень-очень боюсь…

– А мне что-то не хочется уходить! – заявляет Вера, хватая свой бокал и делая глоток.

Как и все остальные, перевожу взгляд на Антона. Он в состоянии холодного спокойствия.

– Тогда вдумайся в слово «прощай», – коротко рекомендует он.

Вера молчит. Как и мы все.

Кажется, я испортила этот день рождения…

Как только открываю глаза, тут же начинается: горле ком, стоит напрячь желудок и все полезет наружу. Первую половину дня на работе сижу зеленая. Это началось вчера и, по всей видимости, токсикоз – мой спутник на ближайший месяц точно.

Нашему с Антоном ребенку уже девять недель. Я все еще ему не сказала. Знаю – я жалкая трусливая задница, но теперь скрывать это будет сложнее. Сейчас он в отъезде (у них какой-то рок-фестиваль в Питере), поэтому я встаю с кровати и спокойно иду блевать.

Наумов вернется завтра, и объективно я должна сказать ему о том, что он станет отцом. У него все равно возникнет вопрос - какого черта я каждое утро провожу в обнимку с унитазом?

Палкаша терпеливо ждет, пока я выверну свой пустой желудок, сидя рядом на коврике. Заканчиваю свои дела и словно сомнамбула плетусь на кухню. Отмеряю положенные ему тридцать грамм, потом иду в душ.

Когда выхожу из душа, на телефоне ждет сообщение:

АНТОШКА: «Вадик днем заберет машину. Ключи в вазе?»

Я: «И тебе доброе утро»

АНТОШКА:«Доброе утро, Алёнушка. Я соскучился»

Мой подбородок дрожит. Я теперь вечно плачу. Гормоны, чтоб их.

Я: «Мы с Палкашей тоже соскучились. Возвращайся скорее»

Люблю, люблю, люблю тебя.

АНТОШКА: «Что тебе привезти?»

Чего-нибудь для храбрости.

Я: «Марципановых фруктов!»

АНТОШКА: «Ладно) побежал, дела»

Откладываю телефон и вздыхаю.

Я ревную его к «делам». У него их всегда много. Он вечно куда-то идет или откуда-то приходит. У меня складывается ощущение, будто я скучно живу. Мои дни проходят крайне рутинно: работа и дом. Ах да, между ними еще поездка туда и обратно на моей броской машине. Я не против. На самом деле я уже предвкушаю спокойный вечер на диване с Палкашей. Я теперь постоянно хочу спать, кроме того, я стала рассеянной. С каждым днем вставать на работу становится труднее, как и работать. Антон предлагает мне уволиться сам не понимая всех подводных камней, и от этого не легче.

С того злополучного дня рождения прошло две недели. Мы с Наумовым не обсуждали ситуацию. Он был такой злющий всю дорогу до дома, что я рот боялась открыть. В любом случае, Веру я с тех пор не видела, хотя один раз мы собирались в пабе, где ребята смотрели футбол. Я приехала на машине, чтобы как-то оправдать свое алкогольное воздержание. Вообще, на сокрытие правды уходит слишком много сил и эмоций.

Я скажу ему завтра, когда он вернется.

Решено.

Пф-ф… я боюсь. Может быть, я скажу и не завтра.

Рабочий день проходит очень ровно: меня мутит лишь до полудня, потом я даже с аппетитом ем. Захожу в инстаграм и проверяю состояние своей страницы. У меня три тысячи подписчиков. Не удерживаюсь и открываю последнюю фотографию. На ней мы с Антоном в том самом пабе. Я сижу у него на коленях, вернее, я лежу на его бедре, длина его ног это позволяет. Мы целуемся. Меня обдает горячей волной от одних только воспоминаний.

С тоской думаю о том, что этот вечер проведу без него. Скорее бы завтра.

Захожу в профиль Антона и проваливаюсь в хэштег питерского мероприятия. На нескольких фото запечатлен мой Бес, один или в компании других известных мне музыкантов. Дэн тоже с ним и Вася. Там у них что-то типа квартирника, но с небольшой сценой, где с акустическими инструментами выступают желающие.

Хмурюсь.

Что это за коротко стриженая блондинка мелькает рядом с ним?

Листаю дальше и снова вижу её. Смотрит так, будто Наумов – спустившийся на Землю Иисус Христос. На следующей фотке они уже вместе. Улыбаются, а ее рука лежит на его локте! Скольжу взглядом по своему мужчине. На нем клетчатая рубашка и джинсы. Он как картинка. Как, блин, всегда! Зло рассматриваю эту стриженную телку, приходя в негодование.

Кто она такая и что ей нужно от отца моего ребенка?!

Злюсь.

Я вынуждена отложить на время телефон, чтобы поработать. Но заглядываю туда каждые полчаса и закипаю. Она вообще от него не отходит!

На одной фотке я вижу их на заднем плане. Они мило болтают, склонившись друг к другу.

Наумов улыбается.

Какого хрена?

Покрываюсь красными пятнами и пишу ему:

Я: «Как дела?»

Ответ на свой вопрос получаю, лишь когда захожу в квартиру. Разумеется, у него не было времени мне ответить, ведь он заболтался со своей новой знакомой! У меня был целый рабочий день, чтобы узнать кто она, на хрен, такая.

Некая Дана Марч. Музыкантша из Питера. У нее своя группа под одноименным названием, и я готова отдать руку на отсечение за то, что она уже предложила Бесу переночевать у себя дома.

АНТОШКА: «Все путем. Ты как, добралась?»

Все путем.

А у меня не все путем.

Теперь я всю ночь буду думать о том, принял он ее приглашение или не принял!

Я: «Может быть ради разнообразия пообщаешься с кем-то кроме новой знакомой?»

АНТОШКА: «Не понял»

Швыряю телефон на диван и иду в туалет. Я теперь постоянно хочу писать, в придачу ко всем другим мерзким симптомам.

Не понял он. Ну, конечно!

Я сижу здесь одна, и беременная. Хоть он об этом и не знает, но от этого я не стану менее беременной. И вся моя жизнь может рухнуть из-за какой-то музыкантши из Питера. Вдруг он в нее влюбится? Меня-то он не любит!

Сажусь на диван и начинаю реветь. Весь накопившийся за последнее время стресс решил вывалиться наружу прямо сейчас, поэтому я делаю то, что делаю, пишу ему следующее: