— Это мальчик. — Голос Кона был нежным и чуть насмешливым.

— Можно его подержать? Пожалуйста?

— Ненадолго, когда он поест. Сейчас их нельзя беспокоить.

— Как его зовут? — громко прошептала Анна. Тихо шептать она вообще не умела.

— Думаю, ты сама его назовешь, раз это твоя собака. Остальным мы подыщем хозяев, когда они подрастут и смогут обходиться без мамы. Но этот щенок для тебя.

И снова Анна взглянула на Мег сияющими, как звезды, глазами.

— Мама, я назову его Принц Марципан Джонсон.

Мег не удержалась от смеха, и Кон рассмеялся вместе с ней.

— Можно, мы будем звать его Принцем, чтоб было короче? — выдавил наконец Кон. Он поднялся на ноги. — По-моему, мы Ганди уже надоели. Давай войдем в дом вместе с Тором. — Он распахнул другую дверь, ведущую вовнутрь. — Попробуй найти здесь твою комнату.

— Мою комнату? Идем, Тор. — Анна взяла пса за ошейник, и они вместе протиснулись в дверь. Мег не знала, кто из них более счастлив. Но как только они скрылись из виду, реальность ситуации навалилась на нее с такой силой, что трудно было дышать.

— Кон…

— Позже, Мегги. Если только ты не хочешь присоединиться ко мне в ванной.

Она засунула руки в карманы пальто и взглянула на Ганди, занимавшуюся щенками. Еще долго после ухода Кона Мег стояла на веранде, желая выбросить из головы его сильное, гибкое тело, знакомое до боли.

Мег слышала внутри голос Анны, но не могла сдвинуться с места, охваченная сладкими и мучительными воспоминаниями. Ей было трудно войти в дом, купленный на деньги, вырученные от продажи военных тайн.

Мег боялась.

Боялась, что дом Кона ей понравится. Боялась растерять остатки своей решимости, боялась, что грани сгладятся, и она уже не сможет отличить правду от лжи. Боялась стать такой, как Анна — ранимой и восторженной до… до какой степени? Мег не знала.

Даже став перебежчиком, Кон остался русским, остался человеком, любящим свою страну. Нельзя осуждать его за желание вернуться домой, в крохотный сибирский поселок. Место, где он в детстве катался на санках, где был счастлив в кругу семьи.

У него есть деньги и возможность путешествовать с американскими документами. Он вполне способен забрать Анну с собой. Что может быть естественнее стремления показать дочери места, где прошло его детство, привить ей любовь к матушке-России? Добившись совместной опеки, Кон будет вправе увести Анну, куда захочет, даже не поставив в известность Мег.

Много лет назад она отвергла его предложение, не желая остаться в России навсегда. Прошлого не изменишь. Кон знает о ее чувствах. И наверняка не станет ее предупреждать, увозя Анну.

Пора поговорить с ним по душам.

Охваченная приливом энергии, Мег вбежала в дом. Но на полпути через кухню остановилась, очарованная необычной обстановкой, белоснежной кухонной мебелью в традиционном британском стиле. Широкие половицы сияли золотистым блеском, оттеняя бледно-желтые стены и внушая чувство тепла и уюта. Остальные помещения на первом этаже имели такой же классический облик.

Небольшой по размеру дом со старомодными окнами был пропитан духом прошлого. Несколько антикварных вещей в гостиной и столовой, сочетающихся с удобной мягкой мебелью, обитой зеленым ситцем, создавали ощущение безвременья.

Ее взгляд остановился на изящной винтовой лестнице со сделанными вручную перилами. Мег медленно вошла в рабочий кабинет через створчатые застекленные двери. Два книжных шкафа по обе стороны камина хранили в себе впечатляющую коллекцию классической литературы на различных языках, включая, конечно, русский.

Единственным напоминанием о современности был шкаф с документами и компьютер на рабочем столе.

Была ли эта обстановка отражением личных вкусов Кона, или он всего лишь купил этот очаровательный дом?

Разве знает она настоящего человека, скрывающегося под личиной кагэбешника, если общалась с ним только в служебной машине, в гостинице или ресторане под пристальным взором КГБ?

Или в лесной хижине?

Мег вздрогнула, осознав всю ненормальность происходящего. Анна была зачата от чужака, в чужой постели, на чужой земле…

Конечно, в те дни Кон не мог привести любовницу к себе домой, где бы этот» дом» ни находился. Мег умудрилась полностью миновать обычный этап знакомства и ухаживания мужчины и женщины.

По словам Уолта и Лейси Боуманов, Кон прожил в Ганнибале пять лет. Могло ли американское правительство подарить ему этот дом вместе с новыми документами, чтобы скрыть тот факт, что он является русским перебежчиком?

Кем был настоящий Кон?

Действительно ли его звали Константином Руденко с рождения, или он получил это имя в организации, на которую работал?

Мег подумала, что сходит с ума, пытаясь найти ответы, и закрыла лицо ладонями.

Другая пара ладоней легла ей на плечи. Сильные, теплые, мужские руки, знакомые до боли. Она хотела вырваться, но силе, удерживающей ее тело, невозможно было противиться. Низкий, хрипловатый голос прошептал:

— Не пытайся решить прямо сейчас все мировые проблемы. — Можно подумать, он прочитал ее мысли.

Мег затаила дыхание, чувствуя, как осторожные пальцы коснулись ее шеи и начали бережно разминать затекшие мышцы.

— У нас с тобой до сих пор не было возможности остаться наедине, — пробормотал он, скользнув губами по ее уху. — Как сильно я ни люблю Анну, я бы сошел с ума, если бы не улучил момент, чтобы поцеловать ее маму. Боже мой, прошло шесть бесконечных, ужасных лет, любовь моя.

Жар его тела опалил Мег, и она вновь почувствовала прилив страсти, охватившей ее вопреки всем страхам и сомнениям. Его губы блуждали по ее пылающим щекам, его гладкая, чисто выбритая кожа пахла мылом.

— У меня не было никого после тебя, и, по-моему, никого, кроме тебя, уже не будет. То, что мы пережили вместе, невозможно повторить ни с кем другим. Помоги мне, — простонал он, заключая ее в свои объятия.

Мег не хотела отвечать, но уже чувствовала себя одурманенной, потерявшей голову и забывшей, кто друг и кто враг. Губы ее не слушались, и, еще не поняв, что случилось, она сама приоткрыла рот навстречу его поцелую. Ее страсть вырвалась на свободу. Как и тогда…

Все повторилось, как она и боялась. Безумное желание, чувственный восторг сделали ее слабой и подчинили себе. Прошло слишком много времени с тех пор, как она в последний раз испытывала подобные ощущения.

Она и не заметила, как Кон расстегнул ее пальто, и крепче привлек к себе, поглаживая ее спину, запустив пальцы под пояс ее юбки, касаясь разгоряченной кожи.

С беспомощным стоном Мег обвила руками его шею, изогнулась всем телом, зная, к чему это приведет, желая этого так страстно, что почти не замечала звука приближающихся шагов и радостного детского голоса, зовущего Тора.

Анна.

Нельзя, чтобы дочка увидела их в такой ситуации. Мег уперлась руками в грудь Кона, но он, похоже, ничего не замечал, и целовался все крепче, не давая Мег и слова произнести.

Он жаждал ее со всей страстью изголодавшегося мужчины. К своему стыду, Мег отвечала ему взаимностью, когда в кабинет вприпрыжку вбежала Анна в сопровождении верного Тора.

Ужаснувшись, что ее застали в таком виде, Мег попыталась разомкнуть объятия. Вопреки ее ожиданиям, Анна явно не знала, что сказать.

Видимо, Кон заметил эту неестественную тишину и с тихим стоном прервал поцелуй. Его глаза сияли яркой синевой, когда он взглянул на дрожащие губы Мег.

Так как он, судя по всему, тоже утратил дар речи, Мег поняла, что выкручиваться придется ей.

Она воспользовалась временным замешательством Кона, чтобы отстраниться. Но она и подумать не могла, что испытает такое сильное чувство потери, выскользнув из его объятий. Точно так же она была не готова к вопросу в глазах Анны; это напомнило ей Кона… его изучающий взгляд. Тор в ожидании вертелся у ног девочки.

Господи, из-за Анны Мег почувствовала себя влюбленной школьницей, которую родители застали с дружком в крайне предосудительном виде! Прежде чем у нее нашлись слова для оправдания, Анна сама взяла быка за рога.