Вскоре, сопровождаемые тем же черным офицером, Сид и его спутники прибыли во дворец. На этот раз император принял их в кресле, повернутом спинкой к стрельчатому окну – чтоб свет бил в лица гостей. Он милостиво кивнул на приветствие вошедших и, обратясь к Сиду, спросил:

– Что надумали?

– Ни в какие распри мы ввязываться не будем, – ответил тот, – а объяснить, где – белое, а где – черное, готовы всегда.

– Понятно, – усмехнулся император, – но подобное знание необходимо зрячим, а их в мире не слишком много. Да и какой цвет лучше – вопрос не простой. Мне нужно спихнуть мерзкого старикашку. Для этого мало копий – нужно слово, клеймящее блуд и стяжательство, процветающие под сенью разложившейся церкви, отравляющей самый воздух, которым мы дышим, разоряющей народ неправедной десятиной. И это разящее слово произнесешь ты! – он ткнул пальцем в сторону Сида и перевел дух.

– Я говорю только то, что считаю верным и справедливым.

Император вздрогнул, упер бороду в грудь и из-под кустистых бровей вонзил взгляд в Сида:

– Ты что, не разделяешь моего мнения, что церковь пропитана блудом и стяжательством? Что твой, именно твой, храм нужно очистить от скверны?

– А я вообще не вижу нужды в храме. И не мой он – этого дерьма после меня нанесли.

– А народ? Людям нужна вера, дабы не пали нравы.

«Ишь ты, какой нравственный», – зло подумал Сид. А вслух устало заметил:

– Грош цена той нравственности, что держится на страхе.

– И все-таки нам по пути, – погасив гаев, поднялся император, – но не зарывайся, меч плохо разбирается в ценности разных голов.

– И огненная стрела тоже, – отпарировал Сид. И его соратники придвинулись друг к другу, смыкая маленький отряд.

– Я пошутил, – заметил движение император, – но преграды на своем пути не потерплю. Так что – думайте.

Аудиенция закончилась.

—Хитер, собака, – с досадой бросил Сид, едва они вошли в дом и задвинули засовы.

– И бесцеремонен, – задумчиво застучал пальцем по столу присевший на лавку Зер, – его цель – выжать из нас все, что можно, а потом – любым способом направить в небесную канцелярию. Так-то, коллеги.

– Что предлагаешь?

– Кабы знать, где падать…

– А все-таки? – поторопил академика Сид.

– Не подставлять спину – самая разлюбезная мишень, слепая и широкая.

– Желательно поконкретнее.

– Переселиться в замок Марга, – подал голос Геф, – он нас приглашал.

– Теперь император не выпустит, – негромко заметила Мер.

– Он же сказал, что мы – не пленники!

– Но гости, его гости, Геф. И он постарается не выпустить.

– И все-таки завтра попробуем, после выступления императора на площади, он с народом пожелал говорить, – закончил словопрения Сид. А Без перед сном внимательно осмотрел смущавшую его обшивку потолка, для чего ему пришлось взгромоздиться на стол.

– Точно, есть лючок, – наконец удовлетворенно констатировал он. Но сенсации это не произвело.

Было серое утро, когда за ними пришел молчаливый офицер в черном. И вышли они на площадь к дощатому помосту, сколоченному за ночь. Помост, покрытый темно-красным сукном, был схож с эшафотом. Вместо палача на возвышение поднялся император. Оцепление отодвинуло плотную толпу на длину копья. А сквозь толчею, внимательно разглядывая людей, протискивались какие-то личности в одежде простолюдинов и с повадками вышибал.

Протиснувшись поближе к помосту, Сид обратил внимание, что император опирается отнюдь не на кафедру, а на изогнутую рукоятку большого топора, всаженного в плаху.

«Символично, хотя и странновато для выступления перед народом», – подумал Ис. Император тем временем поднял правую руку ладонью вперед, словно сдерживая возникший шум, выждал и начал говорить. Сначала – не очень громко, словно знал, что в наступившей тишине все слова будут услышаны. Он опустил руку на топор.

– Люди северной страны! Вашими руками воздвигнуты города и крепости, вашим трудом взрастают хлеба. Вы – соль земли. И я сделаю так, что слава нашей империи будет греметь тысячу лет. Чтоб другие народы со страхом и благоговением взирали на вас. Я сделаю вас господами, – повысил голос император, – и не только мои верные бароны, но и вы будете повелевать другими народами, погрязшими в распутстве и дикости. Вам предуказано небом оздоровить этот мир. Начнем – с очищения от внутренней скверны.

– Куда гнет, – ухватил Зер руку Сида, – это же демагогия чистейшей воды!

– Грязнейшей, – высвободил руку Сид, – слушай дальше.

– Мы избавимся от инородцев, пустивших корни в нашей земле. И имущество их станет вашим, а половину его возьмет казна.

– Кое-что знакомое, – не отводя глаз от коренастой фигуры на помосте, пробормотал Зер.

– А потом мы пойдем за пределы нашей земли, которая холодна и малоплодородна, и хлынем на цветущие равнины Юга. Мы заставим работать тамошних ленивых обезьян! – тут император почти закричал.

И толпа, дотоле затаившая дыхание, тоже восторженно завопила. Император снова поднял руку. Выждал.

– И в знак любви моей к вам первым министром отныне будет человек из народа!

Тем временем обряженный в сермягу человек из народа неловко поднялся на помост. Теперь уж Сид схватил руку Зера и впился глазами в нового первого министра – прямо на них мигали подслеповатые глазки брата Миса!

– Как тебе нравится этот человек из народа?

– Очень логично, – невозмутимо ответствовал Зер, – думаю только, что император учел не все, с этим тихоней у него могут быть хлопоты.

– Зато лавочники довольны, – дохнул из-за плеча Сида Грез.

– Лавочники?

– Ну да, в толпе их – половина! Насчет инородцев – им брошен кусок.

– Что, разве Мис из лавочников?

– Да нет, недоучившийся богомаз.

На них недовольно заворчали – народу мешали слушать!

Теперь на рукоятке топора, рядом с загорелой рукой императора, оказалась пятнистая лапа брата Миса.

– Говори! – подтолкнул его Лий Восьмой.

И Мис, моргнув белесыми ресницами, начал с крика:

– Верные сыны отечества! Братья! Отныне только так я буду называть вас! Мы воздвигнем новую церковь, чистую и богобоязненную, а наш иссейший государь станет ее главой. А неправедно нажитые прежней церковью богатства отойдут в казну!

С задних рядов, несмотря на дневное время, стали передавать зажженные факелы. И какие-то люди в разных концах толпы нестройно затянули имперский гимн. Пока продолжалось пение, император и Мис стояли со склоненными головами.

– Остальное решится в рабочем порядке, – потеребил бороду Зер, – ты обратил внимание, Сид, конкретного-то ничего не обещано, а жест широкий. Невиданное здесь прежде лобызание с народом и… туманные обещания.

– Насчет половины имущества инородцев довольно конкретные.

Толпа расходилась, разваливаясь на группки. Над головами дымно и неярко качались факелы. Кто-то уже собирался бить мелкие лавки инородцев, кое-кто пытался нацелиться и на лавки покрупнее, но таким тут же затыкали глотки. Все шло по плану.

– Пошли-ка и мы, а то еще по ошибке прихватят, – потянул Сида за одежду Без. Но далеко они не ушли – к ним подошел неизменный молодой офицер в черном с двумя дородными парнями в сермяге под людей из народа и предложил следовать за собой.

– Эти, – он кивнул на своих дюжих подручных, – для вашей безопасности.

И они двинулись во дворец за ушедшими ранее императором и Мисом.

—Дело идет к развязке, – толкнул Зера Сид, поспешая за черным офицером и оглядываясь на сермяжных мордоворотов.

– Плюнуть бы в морду этим скотам, – буркнул Геф.

– И потерять головы, – сделал вид, что заканчивает его мысль, Зер. Нави молча повел плечами – у него явно чесались руки. Да и остальные, не исключая Мер, были не из овечьей породы, так что, дойди дело до голов, они бы достались императору недешево.

Без догнал Сида и сунул ему за пазуху пистолет.