Его более мелкие родичи — семипоясный броненосец, а также волосатый и голохвостый — не столь привередливы и с одинаковым удовольствием поедают кроме муравьев и термитов еще и птенцов, кузнечиков или даже плоды и корневища. Свернуться в клубок, спасаясь от опасности, способны только шаровые броненосцы. Трехпоясный шаровой броненосец, свертываясь, смыкает головной щит с хвостовым, так что его тело превращается в сплошь бронированный шар величиной с грейпфрут. Более крупные его родичи также не особенно опасаются таких хищников, как лисицы или ястребы. Гигантский броненосец, как и большой муравьед, просто слишком велик для них, а в случае посягательства может наносить сокрушительные удары передними, приспособленными для копания конечностями. У более мелких панцирь достаточно надежен, чтобы оберечь их при внезапном нападении, а если остальных средств защиты окажется маловато, они стремительно закапываются в землю.
Насекомые, так или иначе питающиеся травами, естественно, не получили их в свое единоличное распоряжение. Маленькие бурые кавии, курносые и бесхвостые, дикие предки одомашненных морских свинок, прокладывают в траве туннели и шмыгают по ним взад-вперед, собирая сочные стебли. Вискачи, грызуны покрупнее — величиной с растолстевшего спаниеля, — живут в лабиринте подземных нор, откуда вылезают вечером и неторопливо объедают траву вблизи входа, чтобы при первом же намеке на опасность успеть до него добраться. Мара, еще более крупный родич кавий, ищет корм на более обширных участках и в дневные часы. Удаляясь от норы, она полагается для спасения на свою быстроту. У нее длинные тонкие ноги и повадки, несколько напоминающие европейских зайцев, например склонность в самый неожиданный момент взмывать в высоком прыжке.
У этих травоядных много врагов. По траве бегают каракары, родственники соколов, и хватают кавий. А ночью к ним подкрадывается саванновая лисица, похожая на шакала. Бродит по пампе и еще более крупный член семейства собачьих — гривистый волк. Собственно, он очень похож на лисицу, но словно отраженную в кривом зеркале. Ноги у него настолько длинные, что рост его равен метру. Они позволяют ему бегать очень быстро, хотя не ясно, почему он в этом нуждается. Никто ни разу не видел, чтобы гривистого волка преследовали какие-то враги (кроме человека, разумеется), а чтобы ловить кавий, особой быстроты не требуется. К тому же он предпочитает добычу помельче — птенцов, ящериц или даже кузнечиков и улиток. Ест он также корневища и плоды.
Да и самый крупный обитатель пампы вовсе не хищник, а любитель травы. Весит он больше гривистого волка и вдвое его выше. Возможно, вы уже сообразили, что речь идет не о млекопитающем, но о птице, о нанду. Иногда его называют южноамериканским страусом, потому что он тоже утратил способность летать, и крылья у него тоже короткие, шея длинная, как и костлявые ноги, приспособленные для стремительного бега. Хотя рацион у нанду самый разнообразный и включает не только насекомых, но и мелких грызунов, основной его корм — трава, и в определенное время года нанду бродят по пампе большими группами, точно стада антилоп.
Гнездо нанду, когда видишь его впервые без достаточного предупреждения, производит ошеломляющее впечатление. Каждое яйцо раз в десять больше куриного. Этого, конечно, можно ожидать, поскольку речь идет о крупной птице. Но в кладке их по меньшей мере два десятка, а известны случаи, когда гнезда содержали свыше восьмидесяти штук. Естественно, что одна самка не могла бы отложить столько яиц. Дело в том, что самец нанду полигамен. Гнездо сооружает он сам, правда самое примитивное — выскребает в земле углубление, обычно в кустарнике или среди зарослей особенно высоких трав, и выстилает его сухими листьями. Он ухаживает за несколькими самками: танцует вокруг каждой, раскачивая шеей и распушая перья. В момент нарастающего возбуждения нанду могут даже обняться, переплетая шеи. Затем самка припадает к земле и происходит спаривание. Вскоре самка навещает сидящего на гнезде самца. Он встает, уступая ей место. Если тут же появляется еще одна самка, она, не дожидаясь очереди, откладывает свое яйцо прямо на траву, и уж самец потом закатывает его клювом в гнездовую впадину. Иногда столько самок столько раз вносят свою лепту в общую кладку, что самец не в состоянии прикрыть ее своим телом для насиживания. Тогда излишек он выкатывает из гнезда, яйца остывают и зародыши в них погибают.
Насиживающий самец нанду — грозный страж, готовый в ярости броситься на любого пришельца и отогнать его. А потому ему не требуется прятать свое гнездо или сооружать его в недоступных местах. Но для остальных птиц пампы, не таких больших и сильных, как нанду, укрыть гнездо или иным способом обеспечить его безопасность — главная задача. К немногим счастливцам, которые сами по себе способны соорудить надежное, практически водонепроницаемое гнездо, принадлежит печник. Он строит его на столбике или низкой ветви одинокого дерева из глины с добавлением травяных стеблей. Уложенная куполом глина затвердевает, как камень, а перегородка, заслоняющая входное отверстие, не позволяет ни хищной лапе, ни узкой морде добраться до яиц или птенцов внутри.
Пампасный дятел, на этих равнинах питающийся преимущественно муравьями, нередко выбирает для своего гнезда какой-нибудь термитник. Он сохраняет плотницкую сноровку своих предков в достаточной степени, чтобы продолбить дыру в крепкой глине. Термиты тотчас принимаются закупоривать входы в обрушенные галереи, а дятел обретает гладкостенное «дупло» для своих птенцов.
В норах, вырытых либо броненосцами в поисках корма, либо занятых вискачами, нередко самочинно водворяются маленькие совы. Они и сами способны вырыть себе норку, да иногда именно так и поступают, но, по-видимому, роль квартирантов их устраивает больше. Нередко у каждого входа в подземный лабиринт, населенный вискачами, стоит часовым такая сова. При вашем приближении она впивает в вас пронзительный взгляд золотых глаз, с комичным гневом подскакивает на месте, но в последнюю минуту мужество ей изменяет, и она ныряет в надежный приют чужой позаимствованной норы.
Каракара предпочитает гнездиться на невысоком дереве; если же на ее участке пампы ничего подходящего не имеется, она строит гнездо на земле. Могучий хищный клюв и когти — оружие достаточно надежное, чтобы отогнать незваного гостя, кормом же ей служат ящерицы и змеи. Но шпорцевый чибис питается насекомыми и другими мелкими беспозвоночными, а потому клюв и когти у него невелики. Как же ему отстоять свою кладку от змей или рыщущих по пампе броненосцев? Однако чибис готов защищать гнездо с беззаветной храбростью, как вы не замедлите убедиться, случайно приблизившись к нему. Чибис ринется на вас с неба, хлопая крыльями и пронзительно крича. А то даже ударит вас крылом по голове. Если вы не отступите, он припадет к земле, развернет крыло и, продолжая испускать пронзительные крики, попытается отвлечь ваше внимание. Принято считать, что он притворяется раненым. Но в любом случае поведение это столь разительно, что вы (как, предположительно, и любой другой враг) сразу поспешите к птице, чтобы разобраться, в чем дело, и, следовательно, удалитесь от гнезда. Порой чибис прибегает к другой хитрости: он опускается на землю, полураскрывает оба крыла и поклевывает траву вокруг, словно сидит на гнезде. Вы подходите к нему, он улетает, и только тогда вам становится ясно, что вас провели. Если же ни одна из этих уловок не помогает, у чибиса есть еще одно защитное средство: и яйца, и птенцы имеют такую превосходную маскировочную окраску, что их трудно распознать даже с близкого расстояния. Надо полагать, совокупность всех этих способов весьма эффективна: во многих частях травянистых равнин полным-полно шпорцевых чибисов, и их крик «теро-теро» — один из наиболее обычных и характерных звуков пампы.
Плоский характер и однообразие равнин, неизменный состав их травяного покрова привели к тому, что по сравнению с джунглями и лесами умеренной зоны обитающие на них сообщества животных состоят из относительно незначительного числа видов, взаимоотношения которых весьма несложны. Траву едят насекомые и грызуны. Навоз более крупных травоядных с помощью насекомых или дождей возвращает питательные вещества земле. Насекомые служат пищей броненосцам и разным птицам, грызуны — ястребам и хищным млекопитающим. Когда хищники погибают, содержащиеся в их тканях полезные вещества возвращаются в землю либо через пожирателей падали, либо непосредственно благодаря процессу разложения. Вот так питательные вещества, синтезируемые травами, вновь возвращаются им, чтобы они продолжали расти и кормить новые поколения травоядных.
