Людовик XII понимал это, как и Александр VI. У короля имелась и еще одна веская причина искать расположения Ватикана — едва успев занять престол, он направил в Рим прошение о разводе с женой — Жанной Валуа, дочерью покойного Людовика XI (которому наследовал Карл). Свое желание расторгнуть брак король обосновывал довольно убедительными доводами. Во-первых, он женился против собственной воли, подчиняясь требованию хитрого и безжалостного Людовика Валуа — в случае неповиновения герцогу грозила потеря всех владений, а возможно, и смерть. Во-вторых, сам Людовик XI был крестным отцом герцога Орлеанского, так что жених и невеста считались в каком-то смысле братом и сестрой; согласно же постановлению Триентского собора такая степень родства исключала возможность брака. В-третьих, физический недостаток лишил Жанну способности к деторождению.

Получив письмо, папа сразу же образовал комиссию из нескольких епископов под председательством кардинала Люксембургского для всестороннего и тщательного изучения столь важного вопроса. У нас нет оснований утверждать, что отцы церкви покривили душой, вскоре признав этот брак недействительным. Их решение, хотя оно и было выгодно святейшему престолу, полностью соответствовало канонической точке зрения на супружество.

Кроткая принцесса, с юности привыкшая подчиняться — сперва суровому отцу, затем мужу, который откровенно тяготился ее обществом, — не пыталась протестовать. Она только обратилась к папе с просьбой разрешить ей основать монашеский орден во славу Девы Марии. Растроганный Александр немедля выслал Жанне требуемую буллу и свое благословение. Кстати сказать, сам он, по-видимому, испытывал какое-то особое благоговение перед светлым образом Девы Марии. Оно не раз ощущалось в его речах и поступках и было отмечено современниками. Такое поклонение Деве — олицетворению чистоты и непорочности — наверняка покажется странным для столь чувственного и во всех отношениях очень земного человека. Мог ли папа искренне чтить Богоматерь и продолжать вести греховную жизнь (хотя, конечно, его прегрешения были уже не те, что в молодости)? Не лицемерил ли Александр VI? Но, скорее всего, никакого лицемерия не было. Здесь мы снова встречаемся с уже упоминавшейся характерной чертой людей средневековья — алогичностью, непоследовательностью их поступков — с нашей точки зрения, конечно.

Из королевского развода папа собирался извлечь максимум пользы. Момент казался чрезвычайно благоприятным — представлялась возможность сразу обеспечить сыну высокое, независимое от церкви положение, но уже за счет Франции. Возрастали и его шансы на брак с дочерью Федериго, поскольку Карлотта Арагонская жила и воспитывалась не в Неаполе, а при французском дворе.

Деликатную миссию папа возложил на епископа Сеуты — ему поручалось сообщить христианнейшему королю о дозволении развестись с Жанной Валуа, а заодно изложить Людовику личную просьбу его святейшества. Александр уже не скрывал, что предстоящее отречение кардинала Борджа — вопрос решенный, и просьба заключалась в предоставлении Чезаре двух французских графств — Валанса и Дуа.

Эти графства, расположенные в предгорьях Альп, почти двести лет были предметом споров между французскими королями и Ватиканом. Незадолго до смерти Людовик XI формально передал суверенитет над ними святейшему престолу, фактически сохранив там свою власть. Но Карл VIII отказался признать договор, к вящему негодованию папы Иннокентия.

И вот теперь Александр предлагал компромисс. Оба графства юридически остаются в составе французского королевства, не переходя к церкви, но его христианнейшее величество объединяет их в герцогство, сюзереном которого становится Чезаре Борджа.

Людовик XII не возражал против предложенной сделки, однако считал, что герцогство — слишком высокая плата за единственную услугу. Король, как и папа, умел позаботиться о своей выгоде. Понимая, сколь волнует святого отца судьба архиепископа Валенсийского, Людовик решил воспользоваться удобным случаем и окончательно устроить свою семейную жизнь, а заодно помочь ближнему. Итак, король дал знать Александру VI, что исполнит волю его святейшества, но при этом просит еще о двух небольших одолжениях: во-первых, о церковном разрешении на брак с молодой вдовой Карда VIII, прекрасной Анной Бретонской, а во-вторых, о кардинальском пурпуре для епископа Руанского. Епископ, Жорж д'Амбуаз, был верным другом герцога Орлеанского со времен Людовика XI, а теперь стал главным советником короля.

Папа принял оба условия, и седьмого августа 1498 года полномочный посол, сьер Луи де Вильнев, торжественно вручил Чезаре Борджа королевский диплом — грамоту, дарующую ему и его потомкам корону герцогов Валентинуа. В тот же день новоявленный герцог предстал перед священной коллегией, чтобы просить о сложении с себя сана.

Преклонив колени у папского трона, Чезаре исповедал собравшимся свой грех — отсутствие стремления к духовному служению. Лишь повинуясь воле отца всех верующих, принял он священный сан, но душа его оставалась мирской. Не в силах противостоять влечению и не желая идти против совести, он умолял его святейшество и весь конклав о единственной милости — позволить ему сдать должности и бенефиции, доверенные святой церковью, сложить сан и вернуться в мир. В заключение герцог сообщил также о своем желании вступить в брак.

Эта церемония была, конечно, просто спектаклем, но все же не обошлось без неожиданностей. Кардинал Хименес выступил с резким протестом, отказываясь удовлетворить просьбу преосвященного Борджа. В данном случае строптивость испанского прелата объяснялась чисто политическими мотивами: Фердинанда и Изабеллу весьма беспокоил наметившийся союз между Ватиканом и Францией.

Решение конклава должно было быть единогласным, и Александр поспешил вмешаться в дискуссию. Призвав всех к тишине, он заявил, что не видит причин, да и возможности, отказывать кардиналу Валенсийскому в просьбе, от выполнения которой зависит спасение его души — ведь нерадивого пастыря неминуемо ждет адское пламя. Этот аргумент — pro salute animae suae note 14 — был неопровержим и заставил Хименеса умолкнуть, ибо спасение души кающегося грешника — всегда главная и первостепенная задача церкви.

Впрочем, предусмотрительный папа тут же подсластил пилюлю, объявив, что все лежащие за Пиренеями бенефиции кардинала Валенсийского будут переданы испанскому духовенству. Доходы с этих земель достигали 35000 флоринов ежегодно, и львиная доля предназначалась Хименесу. Кроме того, папа напомнил кардиналу, что поручил заботе их католических величеств своего малолетнего племянника герцога Гандийского и желает ныне и впредь сохранить самые теплые отношения с королевским двором. Под «племянником» подразумевался внук Александра VI Хуан, сын убитого Джованни.

Итак, разрешение было получено, и Чезаре мог начинать новую жизнь. По удивительной причуде судьбы титул его почти не изменился: из кардинала испанской Валенсии он превратился в герцога французского Валанса.

Но Чезаре Борджа все же приобрел новое имя, или, вернее, прозвище. Людовик XII, соединив оба графства, сделал их герцогством Валентинуа, и с тех пор так стали называть сына Александра VI во Франции. А для итальянцев он стал герцогом Валентино, войдя под этим именем в историю своей страны.

Король Людовик снарядил целую флотилию, чтобы с подобающим почетом доставить во Францию нового вассала французской короны — герцога Валентинуа. В конце сентября 1498 года три корабля и пять галер стали на якорь в гавани Остии.

В Риме спешно заканчивались последние приготовления к отъезду Чезаре. Папа желал, чтобы его сын предстал при французском дворе во всем великолепии, приличествующем отпрыску княжеского рода Италии — страны, где наслаждение красотой и роскошью уже полторы тысячи лет считалось естественной целью человеческой жизни. Помимо этих соображений, герцог должен был олицетворять величие и могущество святейшего престола — в качестве посла Александра VI он вез королю разрешение на брак с Анной Бретонской, а епископу Руанскому — звание кардинала. Наконец, имелось еще одно, не менее важное, обстоятельство — во Фракции Чезаре предстояло познакомиться со своей невестой.