Ага! Вот оно! Маленький деревянный ящик в углу, справа от его камня. Замочной скважины нет. Внутри, без сомнения, вентиль, регулирующий работу гейзера. Как это использовать? Шевели мозгами, нужен план. Хоть бы голова болеть перестала. Он уперся локтями в колени, спрятал в ладонях разбитое лицо. Радовало, что охраннику сейчас еще хуже!

Коно замолчал. Минутная стрелка с громким металлическим стуком перескочила на следующее деление.

И еще девять раз. Бонд посмотрел на черно-белый циферблат. 11:14. Мощное сердитое ворчание послышалось где-то глубоко под ним, за ним — тяжелый удар очень горячего воздуха.

Бонд встал и медленно пошел прочь, дошел до чистого участка пола и остановился. Повернулся к гейзеру. Ворчание превратилось в далекий визг. Визг — в глубокий устрашающий рев; казалось, из туннеля вырвался экспресс. Раздался резкий хлопок, и из дыры, на которой только что сидел Бонд, с огромной скоростью вылетела внушительная струя блестящей серой грязи. Прямо в отверстие в потолке. Извержение продолжалось с полсекунды, сухой жар заполнил комнату. Бонд вытер пот со лба. Затем серая арка обрушилась вниз, грязь зашлепала по крыше над головой, расплескалась дымящимися лужами по полу. В дыре забулькало, и комнату заволокло паром. Тошнотворно воняло серой. В наступившей тишине щелчок минутной стрелки прозвучал, как удар гонга.

Бонд повернулся и посмотрел на парочку под часами. Весело сказал:

— Ну, Блофелд, ублюдок шизанутый, твой кочегар там, внизу, знает свое дело. Теперь зови дюжину ведьм, и если они такие же красотки, как фройляйн Бунт, попросим Ллойд Вебера сбацать музон и поставим к Рождеству на Бродвее. Заметано?

Блофелд повернулся к Ирме:

— Дорогая, ты была права! Тот самый англичанин. За мной нитка серого жемчуга от мистера Микимото, не забудь напомнить. А теперь надо покончить с ним раз и навсегда. Давно пора спать.

— Действительно, милый Эрнст. Но сначала допроси его.

— Конечно, Ирмхен. Главное, не останавливаться, он уже надломлен. Долго не продержится. За дело!

Назад, вверх по каменному коридору! Назад, в библиотеку! Назад, Ирма — к вышивке, Блофелд — к камину; героическая поза, рука чуть касается рукоятки тяжелого меча. Казалось, они слегка размялись после обеда: партия в бильярд, полистали альбомы с марками, четверть часа скучнейшего домашнего кино.

— К черту шахтера из Фукуока, — решил Бонд. Рядом со стеллажами стоял письменный стол. Он вытащил из-за него стул и уселся. На столе лежали сигареты и спички. Он закурил, с наслаждением вдыхая дым. Не отказывать же себе в последнем удовольствии. Он стряхнул пепел на ковер и положил ногу на ногу.

Блофелд кивнул на лежащие на полу вещи Бонда:

— Коно, это убрать. Я осмотрю все позже. Подожди с остальными в приемной. Приготовь паяльную лампу и электрогенератор, могут потребоваться. — Он повернулся к Бонду. — А теперь — говори, и умрешь без мучений, от меча. Не бойся. Я им прекрасно владею, и он остр, как бритва. Будешь молчать — подыхать придется долго и мучительно, и все равно заговоришь, не тебя мне учить. Любому упрямству есть предел. Ну?

Бонд спокойно ответил:

— Блофелд, не будь идиотом. В Лондоне и Токио известно, что я здесь. Есть шанс избавиться от вышки. У тебя куча денег, можешь нанять хороших адвокатов. Убьешь меня, песенка твоя спета.

— Мистер Бонд, не преувеличивайте. Как и вы, я знаю бюрократов. И потому с полной уверенностью заявляю, что вы врете. Если бы мою личность официально установили, сюда нагрянула бы целая армия полицейских. А с ними и шишка из ЦРУ, я у них в списке разыскиваемых. Здесь американская сфера влияния. Вам могут разрешить допросить меня после ареста, но не участвовать в нем.

— С чего ты взял, что это полицейская акция? Когда в Англии стало известно об этом местечке, я сразу понял, чья это затея. Получил разрешение на проверку. Мое местопребывание известно, и возмездие не заставит себя ждать.

— Не обольщайтесь, мистер Бонд. От вас и следа не останется. Кстати у меня есть кое-какая информация о причинах вашего появления. Агент сообщил, что глава японской Секретной Службы, некий Танака, появился здесь в сопровождении одетого по-японски иностранца. Ваша внешность соответствует описаниям агента.

— Где он? Я бы хотел с ним поговорить.

— Он занят.

— Ну, конечно.

Черные глаза Блофелда вспыхнули:

— Вы забываетесь, мистер Бонд. Это я вас допрашиваю. Танаку я знаю. Совершенно безжалостная скотина, и я осмелюсь высказать предположение, которое подтверждают и факты, и ваши неуклюжие увертки. Танака уже потерял здесь одного агента. Подвернулись вы, приехали, должно быть, по делам; и за деньги, или в обмен за услугу, согласились убить меня, решив смущающую японское правительство проблему. Меня не интересует, откуда вы узнали, что доктор Шаттерхэнд на самом деле Эрнст Ставро Блофелд. У вас есть личные причины убить меня, и я абсолютно уверен, что вы никому о них не рассказали, надеясь избежать официального расследования. — Блофелд помолчал. — Я очень умный человек, мистер Бонд. Ну, что скажете? И, так говорят американцы, не выпендривайтесь.

Бонд закурил еще одну сигарету. Сдержанно сказал:

— Я не вру, Блофелд. Если со мной что-нибудь случится к Рождеству, ты и твоя баба превратитесь в трупы.

— Хорошо, мистер Бонд. Но я абсолютно уверен в своей правоте и намерен без дальнейших церемоний собственноручно вас убить. Обойдемся без охранников. Слишком долго вы путались у меня под ногами. У нас с вами личные счеты. Вы когда-нибудь слышали такое японское выражение «киришите гомен»?

Бонд застонал:

— Не надо лингвистических упражнений, Блофелд!

— Оно из лексикона самураев, буквальный перевод: «убить и удалиться». Если простолюдин загораживал дорогу или выказывал недостаточно уважения, самурай имел право снести ему голову. А я считаю себя хранителем самурайских традиций, и кровь еще не окропляла мой меч. Ваша голова меня вполне устраивает.

Он повернулся к Ирме:

— Ты согласна, дорогая?

Та оторвалась от вышивания:

— Конечно, дорогой Эрнст. Ты прав, как обычно. Но будь осторожен. Это опасное животное.

— Ты забываешь, дорогая, в январе прошлого года он вышел из животного состояния. Один выстрел, и я вернул ему человеческий облик.

Блофелд отошел от камина и взялся за меч.

— Смотри, дорогая.

Бонд бросил горящую сигарету на ковер, подобрался.

— Вы оба — свихнувшиеся психи, — сказал он.

— Как и Фридрих Великий, и Ницше, и Ван Гог. У нас хорошая компания, мистер Бонд. А что вы из себя представляете? Обыкновенный громила, слепое орудие высокопоставленных болванов. Из так называемого «чувства долга» или «патриотизма» делаете, что приказано, потом жрете, пьете и трахаетесь и ждете очередного случая помародерствовать. Дважды вас посылали против меня, мистер Бонд; везение и грубая сила помогли вам провалить мои величайшие начинания. Вы и ваше правительство объявили их преступлениями против человечества, и до сих пор пытаетесь затащить меня на эшафот. Но пошевелите мозгами, если они у вас есть, мистер Бонд, попробуйте взглянуть на дело с моей точки зрения, реалистично.

Блофелд был высокий мужчина, не меньше шести футов, трех дюймов, мощного сложения. Острие своего самурайского меча он упер в пол между широко расставленными ногами, мускулистые руки положил на рукоять. Бонд не мог не увидеть нечто величественное в этой грозной фигуре, завораживающем прямом взгляде, высоком белом лбе, жестоком вырезе тонких губ. Традиционное, тяжело спадающее кимоно покроем которого пытались создать иллюзию мощи изначально малорослой расы, увеличивало высокую фигуру до невероятных размеров, а золотой дракон, казалось бы, ребячливая выдумка, угрожающе извивался на черном шелке, извергая пламя, Блофелд прервал разглагольствования, Ожидая продолжения. Бонд присматривался к своему противнику Следующий номер — оправдывающие обстоятельства. Всегда так. Когда они считают) что повязали тебя; когда чувствуют, что выиграли; перед последним ударом, как приятно, утешительно для палача, даже перед аудиторией, обреченной на уничтожение, выложить свои доводы, смыть грех, который он сейчас совершит, Блофелд заговорил рассудительно, уверенно, спокойно.