После короткого перерыва, который Джон Брауди употребил на ветчину и холодную говядину, официант вернулся с другим пирогом и с сообщением, что мистер Сквирс здесь не остановился, но что он заходит сюда ежедневно и, когда он придет, его проводят наверх.

С этими словами он вышел, отсутствовал не больше двух минут, а затем вернулся с мистером Сквирсом и его многообещающим сынком.

— Ну кто бы мог подумать! — сказал Сквирс, после того как приветствовал компанию и узнал домашние новости от своей дочери.

— В самом деле, кто, папа? — с раздражением сказала эта молодая леди.Но, как видите. Тильда наконец-то вышла замуж.

— А я устроил увеселительную поездку, осматриваю Лондон, учитель,объявил Джон, энергически атакуя пирог.

— Так поступают все молодые люди, когда женятся,отозвался Сквирс, — а деньги от этого улетучиваются! Насколько было бы лучше отложить их хотя бы на обучение ребятишек! А они на вас посыплются, не успеете вы оглянуться,нравоучительным тоном продолжал мистер Сквирс. — Мои на меня посыпались.

— Не хотите ли кусочек? — предложил Джон.

— Я-то не хочу, — ответил Сквирс, — но если вы дадите кусок пожирнее маленькому Уэкфорду, я вам буду признателен. Суньте ему прямо в руку, а не то официант возьмет лишнюю плату, а они и без того наживаются. Если услышите, что идет официант, сэр, спрячьте кусок в карман и выгляньте из окна, слышите?

— Понимаю, отец, — ответил послушный Уэкфорд.

— Ну, — сказал Сквирс, обращаясь к дочери, — теперь твоя очередь выйти замуж.

— О, мне не к спеху, — очень резко сказала мисс Сквирс.

— Неужели, Фаини? — не без лукавства воскликнула ее старая подруга.

— Да, Тильда, — ответила мисс Сквире, энергически качая головой. — Я могу подождать.

— По-видимому, и молодые люди тоже могут подождать, — заметила миссис Брауди.

— Уж я-то их не завлекаю, Тильда, — заявила мисс Сквирс.

— Верно! — подхватила ее подруга. — Вот это сущая правда.

Саркастический тон этого замечания мог вызвать довольно резкую реплику мисс Сквирс, которая, будучи от природы злобного нрава — каковой стал еще злее после путешествия и недавней тряски, — была вдобавок раздражена старыми воспоминаниями и крушением надежд, связанных с мистером Брауди. А резкая реплика могла привести к многочисленным другим резким репликам, которые могли привести бог весть к чему, если бы в этот момент сам мистер Сквирс случайно не переменил тему разговора.

— Как вы думаете, — сказал этот джентльмен, — как вы полагаете, кого мы с Уэкфордом сегодня изловили?

— Папа! Неужели мистера…

Мисс Сквирс была не в силах закончить фразу, но миссис Брауди сделала это за нее и добавила:

— Никльби?

— Нет, — сказал Сквирс, — но почти что его.

— Как? Вы имеете в виду Смайка? — воскликнула мисс Сквирс, захлопав в ладоши.

— Вот именно! — ответил ее отец. — Ох, и здоровея его поймал.

— Как! — вскричал Джон Брауди, отодвигая тарелку. — Поймали этого бедного… проклятого негодяя? Где он?

— Да у меня на квартире, в задней комнате наверху, — ответил Сквирс. — Он сидит взаперти.

— У тебя на квартире? Ты его держишь у себя ва квартире? Хо-хо! Школьный учитель против всей Англии! Дай руку, приятель! Будь я проклят, за это я должен пожать тебе руку! Держишь его у себя на квартире?

— Да, — ответил Сквирс, покачнувшись на стуле от поздравительного удара в грудь, которым угостил его дюжий йоркширец, — благодарю вас. Больше этого не делайте. Я знаю — намерение у вас было доброе, но это немножко больно. Да, он там. Что, не так уж плохо?

— Плохо! — повторил Джон Брауди. — Да этим можно сразить человека!

— Я так и думал, что это вас слегка, удивит, — сказал Сквирс, потирая руки. — Это было аккуратно обделано и очень быстро.

— Как было дело? — осведомился Джон, подсаживаясь к нему. — Расскажите нам все, приятель. Ну-ка поживее!

Хотя мистер Сквирс и не мог угнаться за нетерпением Джона Брауди, однако он поведал о счастливой случайности, благодаря которой Смайк попался ему в руки, так живо, как только мог, и, когда его не перебивали восхищенные восклицания слушателей, не прерывал рассказа, пока не довел его до конца.

— Из боязни, как бы он от меня случайно не удрал, — с хитрой миной заметил Сквирс, закончив рассказ, — я заказал на завтра, на утро, три наружных места — для Уэкфорда, для него и для себя — и договорился с агентом, поручив ему счета и новых мальчиков, понимаете? Стало быть, очень удачно вышло, что вы приехали сегодня, иначе вы бы нас не застали; и если вы не зайдете вечерком выпить со мной чаю, мы вас не увидим до отъезда.

— Ни слова больше, — подхватил йоркширец, пожимая ему руку. — Мы придем, хотя бы вы жили за двадцать миль отсюда.

— Да неужели придете? — отозвался мистер Сквирс, который не ждал, что его приглашение будет принято с такой готовностью, иначе он очень бы призадумался, прежде чем приглашать.

Единственным ответом Джона Брауди было новое рукопожатие и заверение, что осмотр Лондона они начнут только завтра, чтобы непременно быть у мистера Снаули к шести часам. Обменявшись с йоркширцем еще несколькими словами, мистер Сквирс удалился со своим сынком.

В течение целого дня мистер Брауди был в очень странном возбужденном состоянии: то и дело разражался смехом, а затем хватал свою шляпу и выбегал во двор, чтобы нахохотаться вволю. Он никак не мог усидеть на месте, все время входил и выходил, прищелкивал пальцами, выделывал какие-то па из неуклюжих деревенских танцев — короче говоря, вел себя так удивительно, что у мисс Сквирс мелькнула мысль, не помешался ли он, и, попросив свою дорогую Тильду не расстраиваться, она сообщила ей напрямик свои подозрения. Однако миссис Брауди, не обнаруживая особых признаков тревоги, заметила, что один раз она уже видела его таким и хотя он после этого почти наверно заболеет, но ничего серьезного с ним не случится, а потому лучше оставить его в покое.

Последствия показали, что она была совершенно права: когда все они сидели в тот вечер в гостиной мистера Снаули, как только начало смеркаться, Джону Брауди стало вдруг так плохо и он почувствовал такое головокружение, что все присутствующие пришли в панический ужас. Его славная супруга оказалась единственной особой, сохранившей присутствие духа; она заявила, что, если бы ему разрешили полежать часок на кровати мистера Сквирса и оставили в полном одиночестве, его болезнь несомненно прошла бы так же быстро, как и приключилась с ним. Никто не отказался последовать этому разумному совету, прежде чем посылать за врачом. И вот Джона с великим трудом отвели, поддерживая, наверх (он был чудовищно тяжел, и, спотыкаясь, спускался на две ступени каждый раз, когда его втаскивали на три) и, уложив на кровать, оставили на попечение его жены, которая после недолгого отсутствия вернулась в гостиную с приятной вестью, что он крепко заснул.

А в этот самый момент Джон Брауди сидел на кровати, раскрасневшись, как никогда, запихивая в рот угол подушки, чтобы не захохотать во все горло. Как только удалось ему подавить это желание, он снял башмаки, прокрался к смежной комнате, где был заключен пленник, повернул ключ, торчавший в замочной скважине, и, вбежав, зажал Смайку рот своей большущей рукой, прежде чем тот успел вскрикнуть.

— Черт подери, ты меня не узнаешь, парень? — шепнул йоркширец ошеломленному мальчику. — Я — Брауди! Я тебя встретил, когда избили школьного учителя.

— Да, да! — воскликнул Смайк. — О, помогите мне!

— Помочь тебе? — переспросил Джон, снова зажав ему рот, как только он это сказал. — Ты бы не нуждался в помощи, если бы не был самым глупым мальчишкой, какой только есть на свете. Чего ради ты пришел сюда?

— Он меня привел, о, это он меня привел! — вскричал Смайк.

— Привел! — повторил Джои. — Так почему же ты не ударил его по голове, не лег на землю и не начал брыкаться, почему не позвал полицию? Я бы расправился с дюжиной таких, как он, когда был в твоих летах. Но ты жалкий, забитый парень, — грустно сказал Джон, — и пусть бог меня простит, что я похвалялся перед одним из его слабых созданий!