— Смотри туда! — крикнул Павел.

Охранник оглянулся. У парня оказалась хорошая реакция. Он толкнул девушку, и она упала на асфальт, сломав высокий каблук. Раздались выстрелы. Здоровяк не успел достать оружие. Пули пробили его грудь.

Павел подбежал к девушке, поднял ее и, прикрывая собой, протолкнул за стоящую рядом машину. Посыпались стекла.

— Цела? — спросил он.

— Ты тоже? А мне сказали, что ты убит.

— Брехня. Я бессмертен.

Максимыч — умная голова. Его «четверка» завизжала тормозами в метре от них, задняя дверца распахнулась.

— У него кончилась обойма, перезаряжает. Прыгай в салон.

Павел подтолкнул девушку и влетел в машину следом. Максимыч резко свернул влево и помчался по газонам.

— Только бы «шаровые» выдержали.

— Пригнись! — крикнул Павел, наклонив голову женщины к сиденью, и накрыл ее собой. Вовремя. Очередная пуля раскрошила заднее стекло.

Максимыч свернул за забор баскетбольной площадки. Короткий участок по прямой — и они через арку выскочили на улицу.

— Налево, — крикнула девушка.

Теперь они выпрямились. На сиденье остался лежать каштановый парик и дымчатые очки. Рядом с ним сидела Лиля и смотрела на него своими ярко-зелеными неповторимыми глазами. Белокурые волосы, стянутые на затылке в тугой пучок, отливали шелком.

— Направо, — она командовала, не глядя на дорогу.

— Кто они? — спросил Павел.

— Уцелевшие остатки банды Кери. Их оказалось больше, чем я думала. Они меня вычислили. Где-то я наследила. Всего не предусмотришь.

Павел оглянулся назад.

— «Мерседес» идет за нами.

— Сверните в следующий двор налево.

Максимыч повиновался. На улице преследователи не рисковали открывать огонь.

Максимыч сделал крутой вираж и въехал в арку. «Мерседес» не успел среагировать и промчался мимо.

— Проходной. Выскочите на другую улицу и сверните направо. Притормозите у последнего дома, я выскочу. Иначе мы все погибнем.

— Я тебя одну не оставлю.

Максимыч притормозил на вираже, и пассажиры выскочили из машины. Лиля взяла Павла за руку и, скинув уцелевшую туфлю, потянула его к открытому подъезду с вывеской «Детская музыкальная школа».

Они влетели в дом и бросились вверх по лестнице. Длинные пустые коридоры, из классов доносилась музыка и детские голоса.

— Выше.

Они поднялись на третий этаж и начали заглядывать в классы. Везде шли уроки. Последний класс пустовал.

— Сюда.

Кроме рояля и двух стульев в огромном помещении ничего не было. Спрятаться негде.

— Здесь они нас не найдут. Надо дождаться перемены. В коридор выбегут дети. Стрелять не посмеют. Им не дадут уйти, — тихо шептала Лиля.

— Надо вызвать милицию.

— Не надо. Раз ты жив, твой труп не найден, то ты остаешься в федеральном розыске. Я не хочу тебя больше терять.

Павел не верил своим глазам и ушам. У него кружилась голова. Он прижал девушку к груди и впился в ее губы, царапая нежную кожу своей щетиной.

Дверь тихо отворилась. В проеме появилась зловещая фигура с пистолетом в руках. Слепцов вздрогнул. Лиля резко оглянулась. Раздался выстрел.

Бандит бросил пистолет на пол и исчез.

Лиля медленно выскальзывала из его рук. Он повернул ее лицом к себе. Лимонный жакет пропитывался кровью в области левой груди.

— Я люблю тебя, — прошептала она, и ее голова откинулась назад.

Он осторожно опустил ее на пол.

Глаза налились слезами, зубы стиснулись.

— Сволочи!

Он глянул на дверь.

— Ты от меня не уйдешь, гад!

Раздался резкий дребезжащий звонок. Послышались звонкие детские голоса.

Слепцов схватил с пола валявшийся пистолет и выбежал в коридор. Он ничего не видел от гнева. Сбивая детей с ног, он бросился к лестничной площадке. Учителя роняли журналы из рук, женщины визжали. Только дети ничего не понимали.

На лестничной клетке он наткнулся на школьного охранника, попытавшегося его задержать. Не вовремя. В ответ он получил удар рукояткой по голове. Павел скатился вниз в прямом и переносном смысле, сметая препятствия на своем пути.

Выскочив на улицу, он остановился. Никого, кроме прохожих. Ни убийцы, ни «Мерседеса».

В арку въезжала милицейская машина.

Павел бросил оружие и побежал в противоположную сторону. Препятствий для него не существовало. Высокий забор перемахнул, как детский куличик в песочнице, дворы, улицы, переулки. Он сам не помнил, как попал на свой чердак. Никого. Слепцов достал водку из заначки, сел на ящик и начал пить. Он ничего не видел и не слышал. Слезы лились из глаз, и он поглядывал на слуховое окно.

Не пора ли прыгать с крыши?

Эта мысль становилась все настойчивее и уже не оставляла его в покое.

Дня три или четыре Слепцов не просыхал. С крыши ему не дал спрыгнуть Максимыч, вовремя вернувшийся в свою обитель. Пришлось дежурить возле буйнопомешанного.

На пятый день он завязал с водкой и лежал на подстилке, глядя на покатую оцинкованную крышу. Домочадцы разговаривали шепотом. Все его жалели.

Павел слышал рассказ Максимыча о случившемся. Но он не знал о том, что Максимыч не уехал, а остался, бросив машину во дворе. Струсил, сбежал. Может быть, поэтому ребята из «Мерседеса» поняли, что беглецы где-то спрятались, заметив брошенный «жигуленок». Ему надо было их отвлечь, а он испугался. Так бы их ни за что не нашли. Когда он вернулся во двор, то там стояли милицейские машины. На газоне валялся пистолет с отпечатками пальцев убийцы. Вот только Максимыч не догадывался, чьи отпечатки найдут на оружии. На носилках вынесли труп, накрытый белой простынею. К вечеру все разъехались.

Данила Петрович рассказал о теленовостях. Погибла женщина. Имени ее никто из следователей не назвал — тайна следствия. На вопросы журналистов отвечали скучно, уклончиво. Сказали только, что убийца им хорошо известен и его поимка — вопрос времени. Далеко он не уйдет.

А он и не собирался уходить. И вообще, от жизни ничего не осталось. Ходячая мумия из страшилки. Поймают его или нет — значения не имело. Спрыгнуть с крыши он всегда успеет.

Когда все уснули, Павел стоял у окна и курил. Потом зажег свечу и дописал последнюю главу. Она кончалась плохо, как и его нашумевший роман «Конец млечного пути».

Заснул Павел под утро. Спал тихо, спокойно. Что-то в нем надломилось. Проснулся другим человеком.

Варя вернулась рано. Веселая, радостная.

— Пал Михалыч, у меня для тебя сюрприз. Смотри. Тебя никто не забыл.

Она кокетливо достала из-за спины толстый глянцевый журнал со знакомым логотипом и подняла его над головой.

— Глядите, мужики. Наш Паша! На помойке нашла.

— Где мое место, там и нашла, — хмуро произнес Слепцов.

— Не тебя. Журнал. Смотри. Твой портрет на всю обложку. Красавец! Настоящий мужик.

Варя положила журнал на ящик и с нежностью разгладила помятые страницы.

То, что Бурцева поместила его портрет на обложке, еще ни о чем не говорило. Важен материал. А для него нет темы. Описывать, как популярный писатель пьянствует на даче, запершись от всего мира? Жаль на чепуху тратить дорогую глянцевую бумагу.

Он пролистал журнал и застыл в изумлении:

«Мы предлагаем читателю небольшой экскурс по главам нового бестселлера Павла Слепцова «Падение в ад». Книга основана на реальных событиях и написана на высоком художественном уровне. Слепцов есть Слепцов. Он всегда умел поражать сюжетами. Говорить о нем можно бесконечно, но лучше читать самого автора, а не жалких подражателей, использующих его имя. Мы уже рассказывали в прошлом номере о дешевых подделках: «Ангельских глазках» и «Ангельском голосе». Кто-то хорошо погрел руки на имени неподражаемого Слепцова. Полумиллионные тиражи разлетелись, как горячие пирожки в зимнюю стужу. Жаль, что нам не удалось поймать пиратов с поличным. Теперь у вас есть возможность сравнить истинного Слепцова с клоунами, паразитирующими на имени настоящего писателя».