Наполеон другого мнения. Он бушует, и Жозефина получает от него выволочку, потому что работы по обустройству и переделке в соответствии с последней модой великолепного особняка Евгения на Лилльской улице, выполненные по желанию его матери, обошлись уже в 1 500 000 франков, и это еще не конец. Старый его друг Кальмеле, ставший управляющим императорскими дворцами и ответственным за работы, подвергается жестокому разносу и отставляется от должности.
Придворная жизнь возобновляется, и у Жозефины почти не остается досуга. «Не могла написать тебе раньше, милый сын, — объясняет она Евгению 13 февраля, — потому что с самого возвращения жизнь у меня была самая утомительная: ни минуты для себя, ложишься поздно, встаешь рано. Император крепок, он хорошо выдерживает такую деятельную жизнь, а мое здоровье страдает от нее».
Брак Евгения и Августы обделил принца Баденского. Наполеон отнял у него невесту и отнял довольно бесцеремонно. Значит, ему следует найти другую. Император еще в Карлсруэ подумал первым делом о кузине жены Стефани Таше де Ла Пажри.
— Вот то, что нужно, — объявляет он Жозефине, — мадемуазель Таше твоя кузина, это мне вполне подходит; великий герцог уже говорил со мной, я только что с ним расстался; устраиваем этот брак.
Жозефина возражает: ее кузина все еще страдает «болезнью, которую привезла с Мартиники». Наполеон уступает. Коль скоро нельзя «располагать» м-ль Таше, принц Баденский женится на экс-племяннице Жозефины Стефани де Богарне. Она была оставлена своим отцом Клодом в Пантемоне, затем воспитывалась у г-жи Кампан. Мы помним, как она вместе с Гортензией резвилась на лужайках Мальмезона в годы консульства. Она очаровательна, шаловлива и очень хороша собой: голубые глаза, чистый цвет лица, осиная талия, белокурые волосы. В семнадцать лет она появляется в Тюильри. Император находит ее обворожительной. Эта девочка — на вид ей лет четырнадцать — догадывается о своей власти над «дядей» и злоупотребляет ею. Однажды вечером ждут императора. Стефани садится в присутствии сестер Наполеона. Каролина приказывает, чтобы ей велели встать, и властелин застает Стефани в слезах. Она рассказывает о своей обиде.
— Только и всего? — восклицает он. — Ладно, садись ко мне на колени — так ты не будешь никого смущать.
Эта женщина-девочка сперва, несомненно, забавляла императора, а потом начала волновать, и вот уже ревность настораживает императрицу. Больше того, Наполеон, если верить г-же де Ремюза, «как всегда, не скрыл от жены своего увлечения и, чересчур уверенный в своем могуществе, оскорбился при мысли, что принца Баденского может обидеть происходящее у него на глазах». Но покамест он поглощен новой интрижкой еще с одной бывшей пансионеркой г-жи Кампан, которую Полина была несказанно счастлива подсунуть ему. М-ль Денюэль де Лаплень — так зовут эту особу — разводится, чтобы целиком быть к услугам императора. Конечно, она его не любит. Она сама рассказывала, что в императорском алькове, пока ее любовник занимался… ей удавалось незаметно переводить на полчаса вперед висевшие над постелью часы. «Уже!» — восклицал император, поднимая голову, и м-ль Денюэль освобождалась раньше, чем рассчитывала.
У Жозефины есть основания ревновать к Стефани сильнее, чем к Элеоноре, Поэтому она решает поговорить с юной сумасбродкой. Она указывает племяннице «на вред, который та себе причинит, не дав решительного отпора попыткам Бонапарта окончательно соблазнить ее». Стефани обещает вести себя сдержанно.
Однако курфюрст и великий герцог Баденский далеко не в восторге. Сочетать сына браком с одной из «принцесс» Бонапарт — это еще куда ни шло, но женитьбу его на племяннице первого мужа императрицы он не без основания расценивает как мезальянс. Что ж, за этим дело не станет! Наполеон решает удочерить маленькую Богарне. Она сделается «принцессой Стефанией Наполеон», поселится в Тюильри, получит права старшинства по отношению к сестрам императора, будет сидеть возле него «во всех собраниях, на праздниках и за столом», а «в случае, — уточняет Наполеон, — если мы там отсутствуем, будет располагаться справа от императрицы». Великий герцог уступает: Стефани станет великой герцогиней. Клан задыхается от бешенства. Выходит, г-же Летиции придется плестись после «девчонки Богарне»! И г-жа Мюрат чуть не падает в обморок, видя, как эта малышка входит в дверь раньше нее.
Жених приезжает в Париж.
Он свеж, румян, неуклюж. «Он не то чтобы уродлив, — рассказывает один очевидец, — но лицо у него не располагающее». Читатель догадывается, что Стефания отнюдь им не прельщена, но пока что живется ей как в сказке: свадебный подарок от императора, полтора миллиона франков приданого, бриллианты. Для нее ничего не жалеют. Брак принимает размеры события. Вечером 7 апреля в галерее Дианы перед лицом всего двора происходит гражданское бракосочетание. Кресла Жозефины и ее супруга стоят на возвышении, которое покрывает ковер «в виде цветочной клумбы». Церемонию благословляет кардинал-легат, и принц архиканцлер соединяет гражданскими узами «дочь его величества» с принцем Баденским. На другой день в сопровождении восьмидесяти пажей, неся в руке огромную свечу из желтого воска, сверкая драгоценностями и ведя за руку принца Баденского, Жозефина медленно движется между двумя шеренгами гренадеров. Камергеры напрасно надсаживаются: «быстрее, сударыни, быстрее! Вперед, вперед!». Жозефина отнюдь не ускоряет шаг. Это был, как уверяет г-жа де Ремюза, «один из пунктов, по которым она не подчинялась воле супруга. Поскольку поступь у нее была на редкость грациозная, а она не любила упускать свои преимущества, ничто не могло заставить ее торопиться, почему позади нее всегда и создавалась толкучка», где можно было различить двадцать четыре фрейлины двора, двадцать фрейлин принцесс, вельмож, министров, маршалов, офицеров, сверкающих всеми красками, и, наконец, самого императора в «испанском костюме» об руку со Стефанией — симфонией серебряного, белого и бриллиантов.
Вечером, после банкета и фейерверка, Стефания отказывается впустить мужа в спальню. Она плачет и успокаивается лишь после того, как ее подруга по пансиону Нелли Буржоли является туда, чтобы провести вместе с нею ночь. Принцу Баденскому дают совет подстричь волосы: они у него старомодно длинные. Молодой немедленно повинуется, но маленькая шалунья, прыснув со смеху, объявляет, что с прической «под Тита» ее муж выглядит еще уродливей. Ожидая, пока волосы отрастут, новобрачный проводит ночи в кресле, и так до дня, когда император приходит наконец в бешенство.
Все устраивается как надо — по крайней мере, так кажется Жозефине, которая 13 апреля пишет Евгению: «Чтобы развлечь молодых, мы ездили в Гриньон к маршалу Бесьеру. Они, кажется, вполне довольны друг другом; я замечаю, что принц Баденский внимателен к жене, ухаживает за нею, и надеюсь, что брак будет счастливым. Вечер мы провели, играя в разные игры. Император соблаговолил присоединиться к нам, и мы все вернулись в Сен-Клу веселыми и отдохнувшими». «Мы играли, как пятнадцатилетние дети», — напишет, со своей стороны, пасынку Наполеон.
Через Два дня бал в галерее Дианы. «Публика, — рассказывает г-жа де Буань[56], — размещалась по цвету приглашений, я с моим попала в галерею Дианы. Хождения взад и вперед не было: двор последовательно передвигался из одного помещения в другое. Императрица, принцессы, их фрейлины, камергеры, все пышно разубранные, вошли вслед за императором и расположились на заранее приготовленной эстраде. Посмотрев нечто вроде балета, император один спустился вниз и обошел зал, но обращался исключительно к женщинам. Он был в своем императорском наряде (от которого затем быстро отказался) — душегрейка, короткие штаны из белого бархата, белые туфли с золотыми пряжками, камзол из красного бархата (точь-в-точь как у Франциска I) с золотой строчкой по всем швам, сверкающий бриллиантами меч. Ордена и орденские колодки тоже в бриллиантах, бриллиантовая нить по всей окружности шапочки, украшенной перьями. Костюм, вероятно, был хорошо прорисован, но на маленьком, тучном и связанном в движениях Наполеоне сидел неизящно. Быть может, тут сыграло роль мое предубеждение, но император показался мне безобразным: он походил на короля бубен.
