— Самая умная, да? — шипел он, пролистывая отобранную у меня тетрадь. — Фэйриведение любишь, да? И боевую магию? У-у, Яльга, сколько раз тебя из колыбельки на камни роняли?! Головой-то вниз?

— Щас тебя уроню, — хмуро пообещала я.

Благородный Ривендейл хранил оскорбленное молчание. Длинная царапина на его щеке — очевидно, хлестнуло колючей веткой — смотрелась этаким боевым шрамом.

Выяснение отношений прервала Полин — то ли ей надоело, что все внимание восхитительно мужественных вампиров достается не ей, то ли алхимичка просто была голоднее прочих. Засунув в сумку последний флакончик, Полин подняла на нас глаза, застенчиво взмахнула ресницами и осведомилась:

— Мальчики, а рыба еще не готова?

«Мальчик» Хельги, заткнувшись, полез проверять.

— О, — удовлетворенно сказал он, разломив глину. — Готова. Жалко, соли нет.

Полин нахмурилась и полезла в сумку.

Двух рыбин, пускай даже и больших, определенно оказалось маловато — они ушли влет, никто даже и не подумал, что мы будем есть наутро. Ладно… будет день, и будет пища. Вдобавок в котелке (складном, из сумки Полин, специально для приготовления зелий в экстремальной обстановке) плескался чай. Я щурилась на огонь, обхватив колени руками, Полин вытянулась на своем куске плаща, подперев голову локтем. В глазах ее плясали отсветы костра. Ривендейл все еще изображал аллегорию благородного негодования и потому красноречиво молчал, тоже рассматривая огонь.

— Как тут все-таки хорошо! — нарушила молчание Полин, с умиленным видом рассматривая окрестности. — Травка зелененькая, березки беленькие, небо голубенькое! И птички поют…

С березы, подтверждая ее слова, хрипло раскаркалась ворона.

— Солнце садится, — выдал Хельги в порядке поддержания беседы.

Полин довольно зажмурилась, подставляя лицо свету.

— Да-а… — согласилась она. — Яльга?

— Ага, — поддержала я светский разговор. Лес и впрямь окутывало золотое сияние, характерное для летнего заката. Скоро лягут сумерки, придется начертить вокруг кострища круг…

— Садится? — Генри как ужаленный вскинул голову. — Мрыс дерр гаст, да сейчас же едва за полдень! Мы оказались здесь в восемь утра, часа четыре искали стоянку…

Вампир был прав, мигом поняла я. Для вечера определенно было рано, но солнце, на которое я мигом вскинула глаза, уже коснулось краешком горизонта. Запад наливался розовым и золотым, как и полагается перед закатом.

Хельги прищурился и оглянулся на лес.

— То есть, получается, полдня исчезли в никуда? — заинтересованно уточнила Полин.

Ответить нам не дали.

— В никуда ничего не исчезает, — прошуршал ветер. Или прошелестела трава? — В никуда исчезнет лишь ничто, а ему здесь не место…

— Кто здесь? — Ривендейл вскочил на ноги и выхватил шпагу. — Человек ты, эльф или вампир…

— Генри, сядь! — Я дернула вампира за штанину. Это у них национальное, что ли? Едва что непонятное увидели, сразу же хватаются за оружие! — Здесь не драться нужно, а договариваться…

Едва я успела договорить, как из лесу подуло ветром, и пламя костра прижалось к земле. В следующий момент на поляну с лаем выбежали две собаки. Кажется, охотничьи, вроде сеттеров — белые с черную крапинку, с черными болтающимися ушами. Полин ахнула, Ривендейл забросил шпагу в ножны, а я прищурилась на лес, ожидая выхода охотника. Нет, какой здесь лес интересный, а! Прям полный набор практики по фэйриведению…

А может, сообразила я, это практикум и есть? За год мы фэйри изучали только теоретически, а сейчас, стало быть, поглядим на них в действительности…

— В глаза ему не смотрите! — успела предупредить я, прежде чем из-за кустов появился лесовик.

Выглядел он так, как лешему и полагается, — этакий дед крестьянского происхождения, с хитрой морщинистой физиономией и неожиданно яркими зелеными глазами. Как у эльфа, право слово… вовремя вспомнив, о чем только что предупредила народ, я отвела взгляд в сторону. Лешим в глаза лучше не смотреть, они на это дело злятся…

Кафтан у него был, как я мигом отметила, запахнут слева направо. Ну а лапти — они лапти и есть, что мои старые сапоги — безо всякой дифференциации на правый и левый.

Один из псов подбежал к Ривендейлу, призывно размахивая тонким длинным хвостом, другой любопытно покружил у моих ног. Я рискнула и протянула руку на предмет знакомства; пес внимательно обнюхал кончики пальцев, потом коротко гавкнул и отбежал к хозяину. Значит, познакомились.

— Хельги, отдай тетрадку! — прошипела я, быстро освобождая немного места на плаще. Вампир послушался, и я гостеприимно улыбнулась лешаку: — Чай будем?

— А наливай, красавица! — залихватски махнул он рукой. — Ых, как везет-то сегодня! Вышел на охоту, думал — медведя встречу, а тут такие девицы славные! Вы из какого села-то будете? В нашем таких красавиц я и не упомню…

— Нет, про село не надо, — проникновенно попросила я, пока Полин, произведенная в красавицы, споро наливала обещанный чай. — Про охоту тоже. Лучше вы мне скажите, давно в этом лесу проживаете?

— Да кто ж считал-то, внучка? — поразился лесовик, не спеша выходить из образа дедка-охотника. — Мы люди простые, счету не обученные… а вы, стало быть, из Груздовки? Или, поди, из Малых Березиц? Слышь, Дружок, — он потрепал пса по ушам, — проводить их надоть, чтоб не заблудились…

— Дедушка, — сказала я еще проникновеннее, — мы не из Груздовки. И даже не из Березиц, ни из Больших, ни из Матых. Мы из Межинградской Академии Магических Искусств, и фэйриведению нас там тоже учили. Вот вы лучше скажите: правда, что лешие друг с другом на белок играют?

Лесовик оказался крепок и даже не поперхнулся чаем.

— Вестимо так, — солидно согласился он и отставил кружку. Глаза его горели из-под мохнатых бровей зеленым светом, как две гнилушки. — А не боязно ли, внучка, лешего о таких делах выспрашивать? Не боишься, что осерчаю?

— Сахару хотите? — пискнула Полин, которая тоже на фэйриведении не мух ловила. — А то у меня в сумочке есть…

Леший смерил ее строгим взглядом, потом его лицо смягчилось.

— Ну давай, — разрешил он, протягивая заскорузлую ладонь.

Полин робко выложила на нее прямоугольный брусочек коричневого сахара. Лесовик любопытно повертел его в руках — очевидно, раньше он встречался только с обыкновенным, — но потом решительно сунул даденное в рот.

— Значица, так, — серьезно сказал он, дожевав сахар. — Вы у нас кто? Маги. Это плохо, стало быть, прижимаем палец на левой руке. Окромя того, вы городские, — значит, еще один палец. С водяным договорились — третий палец… — Он продемонстрировал нам правую руку с указанным количеством прижатых пальцев. — Вреда от вас аж на три пальца. Теперича посчитаем пользу. Раз палец — в лесу себя вести умеете, не шумите почем зря. Два палец — костер не абы как развели, а как положено, вон дернину сняли. Три палец — потроха рыбьи не выкинули, а в озеро вернули, пускай этот поганец сам теперь с ними разбирается. Четыре палец — обхождение знаете, чай предлагаете и сахаром кормите.

Леший задумался, но все же закончил так:

— Пять палец — сахар у вас вкусный. Выходит, пользы от вас инда на кулак. Ну и чего мне с вами делать?

— Как — чего? — буркнул Хельги. — Это самое… разрешить нам здесь оставаться, ага!

Похоже, отстраненно подумала я, свое «удовлетворительно» вампир все-таки заработал. Про леших он кое-что знал.

— Разрешить? — Леший задумчиво нахмурил брови. — А, так и быть! Дозволяю. Но ты вот чего учти, друг зубастый, — хоть одна белка мне чего про вас скажет, хоть один кустик мне на вас пожалуется…

— Сорокам-то, надеюсь, веры нет? — спокойно уточнил Ривендейл.

Леший захихикал, оценив шутку.

— Да кто ж им поверит, сплетницам! — С ближайшей березы тут же полетел обиженный сорочий треск, и лесовик, привстав, погрозил туда костистым кулаком. — Ишь раскричались белобоки… Ты, внучка, чего на меня так смотришь? Как медведь на малину…

— Дедушка лесной… — Я призвала все свое обаяние, представив, какой волшебный балл мне поставит по итогам практикума фэйривед. — А можно я вам несколько вопросов задам? Уж больно любопытно, как жизнь лесная устроена! Сказок-то про вас много, а вот правду бы узнать… Она, поди, краше всякой сказки будет!