Я зажмурилась, представляя картинку камеры, и сделала шаг вперед.

Запахло дымом и горящей смолой.

— Мрыс дерр гаст, — с чувством сказал Эгмонт. Я открыла глаза и увидела, как он отпускает серебряный талисман. — Я вас вообще не почувствовал!

— Ничего… — с облегчением сказала я. — Все в порядке, магистр. Только двоих за раз я не выведу, лучше поодиночке.

— Бросим монетку? — хмыкнул Сигурд.

— Я пойду первым, — пожал плечами Эгмонт. — Пока вы с Яльгой будете возвращаться, я успею построить телепорт за город. Нам совершенно незачем маячить возле тюрьмы.

— Вы же сказали, что стражи сегодня нет, — напомнила я, потирая ушибленный локоть. Не то чтобы я была не согласна с магистром, скорее, во мне говорила старинная привычка уточнять все не до конца понятные аспекты. А про ковенскую тюрьму я уж точно почти ничего не знала. — Эта площадь пользуется дурной славой, — значит, следить за нами будет некому. Разве не так?

— Так, — с одобрением кивнул Эгмонт. Магистр всегда останется магистром: даже сейчас он был явно доволен тем, что я уточняла, а не просто выполняла сказанное. — Но о логике здесь говорить не приходится. Когда речь заходит о преступниках, опасных настолько, чтобы быть помещенными в отдельный мир, стоит учитывать самые невероятные возможности.

Я задумчиво воззрилась на опасного преступника. Сигурд ответил хмурым взглядом.

— Кстати, — вдруг припомнила я, — ведь если всегда можно поднять след телепорта, то, выходит, по нему за нами сможет пройти погоня?

— Я постараюсь, чтобы такого не случилось. — Эгмонт покопался в кармане и извлек оттуда небольшой медальон зеленого камня, оправленный, кажется, в сталь или серебро. — Стены не получится, эта штука строится коллективно, но несколько приятных сюрпризов для КОВЕНа я обещаю.

Он качнул цепочку, медальон сверкнул в скудном факельном свете. «Бедный КОВЕН», — отчего-то подумалось мне.

— Вы идете или как? — напомнил Сигурд. Я плохо знала его — да и когда бы я успела хорошо его узнать? — а с мимикой, поддающейся прочтению, у оборотня было ничуть не лучше. Об этом я, кажется, уже упоминала… но сейчас мне не нужно было проводить психологические исследования, сопоставляя… ну не знаю… степень напряженности конкретной лицевой мышцы с темпераментом, возрастом и воспитанием, чтобы понять, что именно чувствует волкодлак. Он хотел уйти отсюда. Как можно быстрее. Вернуться в свой мир, увидеть небо, почувствовать запах земли. Простая камера-одиночка и та изрядно ломает душу, — что уж говорить об этой модели, доведенной до совершенства? Когда ты не просто один — ты один во всем мире, и нет ничего, кроме пола, стен, потолка и чадящих факелов…

Но, мрыс дерр гаст, чего же он такого сделал? Сюда сажают только магов; камеры же, подобные этим, предназначались для магов огромной силы, способных взломать практически любую дверь. Но среди оборотней редко рождаются чародеи; те же, которые у них все-таки есть, навсегда теряют способность к обороту. Разве что Лерикас Аррская… но Сигурд меньше всего походил на легендарную чародейку.

— Что я должен сделать? — Эгмонт подошел ко мне, заканчивая наматывать цепочку на ладонь. В том, как ложились звенья, мне почудилась какая-то система; кажется, там было завязано несколько эльфийских узлов, но наверняка я этого не знала. Подумав же, я решила, что уточнить смогу и в другой раз.

— Ничего, — для пущей убедительности я мотнула головой. — Просто дайте мне руку.

Все прошло как по маслу. На этот раз я рассчитала дорогу точнее — мы оказались точно на крыльце, причем мои ступни попали аккурат в те самые выбоины. Оставив Эгмонта строить телепорт, я вернулась за Сигурдом. Я немного волновалась, смогу ли покинуть камеру с тем, для кого, собственно, эта камера и предназначалась, да вдобавок еще он был волкодлаком, а на них магия действует весьма и весьма избирательно.

Но и на этот раз у нас не возникло сложностей. Сосредоточиться, шагнуть, представив, куда именно ты шагаешь; сейчас я не стала даже зажмуриваться, решив наконец узнать, как это все-таки выглядит. Оказалось, что никак: вот только что я была здесь, а теперь уже стою там.

За то время, пока мы были в тюрьме, небо заволокло облаками. Начинало накрапывать; я хотела было вытащить из сумки плащ, но передумала.

Эгмонт заканчивал достраивать телепорт. Фиолетовые контуры портала уже высвечивались на мостовой. Вообще-то, насколько я знала, им полагалось быть зелеными, — столь же странным окрасом они, вероятно, были обязаны пресловутым «приятным сюрпризам».

Нет, ну до чего же все просто, неожиданно подумала я. По-хорошему нам полагалось бы уйти с боем, желательно уложив при этом половину гарнизона соперника; также неплохо, если бы коварный враг ранил кого-нибудь из нас, добавив побегу еще немного эффектности. А так… ночь, дождь, с каждым мигом становящийся все сильнее, и легкая грусть, которую язык не повернется назвать ностальгией.

Что-то закончилось.

Что-то начинается.

Всегда тяжело обрывать последние нити.

— Все. — Эгмонт опустил руки, привычным движением отбросил волосы с лица и осторожно перешагнул светящуюся границу.

Я вспомнила, как одним прыжком свалилась в тот самый первый телепорт, перенесший меня в Драконьи горы. Прямое нарушение техники безопасности — любая часть организма, не вошедшая в телепорт, никакой телепортации не совершит, оставшись на прежнем месте. Но в тот раз у меня имелись и более опасные перспективы: как-никак я была первой, кто сумел взломать лабораторию Рихтера, соответственно и наказание мне полагалось совершенно особенное.

Мы с Сигурдом по очереди прошли внутрь. Телепорт был тройной, места там хватало, но впритык — мы стояли вплотную, точно студенты в очереди перед буфетом. От греха подальше я перекинула косу на грудь и постаралась не особенно высовывать сумку из-за спины.

А еще мгновение спустя мир дернулся, заволакиваясь черной дымкой; я привычно почувствовала, как сердце проваливается куда-то в пятки, а я лечу, лечу куда-то вперед и вниз, точно прыгаю с дерева в длину.

Едва мне на ум пришла эта дурацкая аналогия, как под ногами вновь возникла почва. Именно почва — не мостовая, потому что мостовые не бывают такими мягкими. Налетел холодный ветер, я почувствовала, что дождь сделался гораздо сильнее, — тугие косые струи били по лицу, стекали по мгновенно промокшей и потяжелевшей косе.

Мы стояли на высоком холме, вполне годившемся на роль обиталища фэйри. Далеко на западе я увидела оставленный Межинград; кроме него, я не смогла рассмотреть никаких подробностей. Отчасти так случилось из-за дождя, серой пеленой завесившего окрестности, отчасти же из-за того, что здесь и в самом деле не должно было быть населенных пунктов. По крайней мере, если верить моим географическим познаниям.

Дождь лил как из ведра. Моя тонкая рубашка мигом промокла насквозь; я невольно поежилась — Эгмонт, заметив это, снял свою куртку и накинул ее мне на плечи.

— Зачем? — невольно удивилась я. Что-что, а вот воспаление легких мне точно не грозило.

— Извольте подчиняться, студентка, — отрезал он. — Я все-таки как-никак ваш магистр… Впрочем, — он усмехнулся, — какой я теперь магистр?

— В смысле? — не поняла я.

— Нас с вами выгонят из Академии дня так через два. Когда выяснится, куда мы исчезли. Надеюсь, мой дубль хотя бы два дня, но продержится…

Я уважительно приподняла бровь. На дубля моих сил бы недостало. Максимум, чего я могла бы добиться, — это совершенно неподвижное существо, лежащее на кровати и с жутко внимательным лицом рассматривающее потолок.

— А куда теперь?

— В Конунгат, разумеется. Если, конечно, нашему клыкастому другу будут там рады.

— Мне-то, я думаю, будут… — Сигурд внимательно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Эгмонта. — И вам, наверное, тоже. Но до Конунгата надо еще добраться. Меня очень не любит КОВЕН… и еще кое-кто, тоже не самый слабый. Вы точно хотите идти со мной?

Я скорчила рожицу: так, бывало, Полин реагировала на идею сделать уроки.