Так заканчивалась передовица одной из влиятельнейших газет Херста…

— Молодчага Гартли Пан, — невольно вырвалось у Говарда. — Бьет птицу влет одним свистом, да еще стоя к ней спиной. Прием основательный, в особенности, если нет никаких следов. Однако, на этот раз мы вопреки министерским традициям изменим несколько географические очертания нашего дела. — Василий!

— Я.

— Мне придется сегодня уехать в Чикаго. Для Херста, Гартли и прочих крыс— я уехал в Россию. С мелкими делами сам расправляйся. Если Сидней будет звонить, отвечай, что дело на колесах. Позаботься о завтраке. Через полтора часа уходит поезд…

В это время в комнату врываются четыре «кольта», за которыми спокойный, как всегда, Роберт различает такое же количество парней.

В это время в комнату врывается…

Не спеша Роберт оправляет галстух и поднимает руки. Его примеру следует Василий.

— Ребята, только поскорей, — предупреждает Говард. — Через полтора часа поезд. Я еще не завтракал, и кое-какие дела не закончены. (Вдруг узнает Боба). Боб, твое поведение мне совсем не нравится! Если ты действительно почувствовал прилив способностей — обратился бы ко мне. Я нашел бы тебе более верную работу.

— Мистер Говард. Можете опустить руки. Мы зла вам не желаем. Брать ничего не намерены. Хотим только изолировать вас от одного дела и для того..

— Хотите меня арестовать на время. Так я вас понимаю?

— Да. Вас и для приятного общества вашего слугу.

— Неужели от Херста?

— Можете не беспокоиться, с Херстом мы ничего общего не имеем.

— Понимаю, — вскрикнул вдруг Говард. — Рабочие организации…

— ВАСИЛИЙ, — шепчет Говард, — нам нужно доползти до телефона.

— Ясно.

Оба узника перекатываются по ковру. Телефон на ночном столике. Роберт зубами дергает шнурок. Трубка падает на ковер, между ним и Василием.

— Теперь продвигайся ближе. Так. Вообрази, что у тебя не пара рук, а один протез. У меня тоже, но воля, управляющая нашими протезами, едина — Понимаешь?

— Ясно.

— Теперь приложи трубку к моему уху, которое чуть не стало ослиным. Так.

— Будьте добры 12-34-48… Благодарю… Гуч, ты у телефона? Ты мне нужен, как акушерка роженице… лети на вокзал и поезжай в Чикаго… На улице Вашингтон, в 47 номере, 27-м этаже, 914 квартире найдешь Эдуарда Вильнея… Всеми своими ногами становись на его душу, и не сходи до тех пор, пока не будут готовы документы, о которых я ему сообщил. Напомни ему, что их будут изучать лучшие эксперты. С документами мчись обратно и сдай их мистеру Сиднею в понедельник, 12 часов утра. Ни минутой позже. 10.000 долларов будут внесены на твое имя… Да. Да… Я страшно занят. Уезжаю. До скорого.

— Теперь, Василий, ползем обратно. Хотя я потерял 10.000 долларов, зато дело принимает веселый оборот и четыре осла не окажутся умнее одного человека.

Входит Боб. Галантно поклонившись, заявляет:

— Сэр, завтрак готов.

Василий усиленно мигает глазами. Боб заметил и продолжает:

— Мы не хотим лишать вас ежедневных удобств мистер Говард. (В сторону Василия). Василий, ложитесь на живот. Так. (Освобождает Василия от пут). Теперь идите впереди меня. Будете подавать мистеру Говарду и кормить его. (В сторону Говарда). Простите, что мы не даем вам большей свободы действий, но для этого потребовались бы люди, а они все в работе.

В кабинете Василий рассказывает Бобу о проделке Говарда. Боб разлегся на кресле и смеется.

— Ну, и лисица. Но мы ей хвост подрубим. Нужно опередить Гуча и воспользоваться искусством Вильнея.

ВАСИЛИЙ сидит в кабинете Говарда и разговаривает с Сиднеем по телефону. — Это ни на что не похоже. Вы скрываете кампанию.

— Не волнуйтесь, мистер Сидней. Роберт Говард хозяин своего слова, когда говорит и раб слова, когда сказал. Во вторник, ровно в 12 часов приходит поезд из Чикаго, значит в четверть первого вы будете иметь документы на руках.

— Но ведь тогда их даже просмотреть не успеем.

— Это совершенно лишнее. Документы Говарда в просмотре не нуждаются. Вы сами прекрасно знаете.

Сидней колеблется. Сидней ругается. Сидней кашляет в телефон. Василий уверяет с достоинством: Говард пунктуален, Говард ни одного дела не провалил. Вторник, так вторник, хотя бы все железнодорожники забастовали.

Сидней успокаивается. Сидней выспрашивает подробности. Сидней ухмыляется.

— Значит в четверть первого документы передаются второму секретарю министра в Сенате. Он ждет в машине № 23476, которая стоит против второго корпуса на углу. От него же получаете деньги.

— Ясно.

ЭДУАРД Вильней знал, что Роберт дуплеты предпочитает прямым ударам. Ему не раз приходилось быть той точкой борта, откуда прямой линией скатывался шар в лузу. Но он знал также, что вместе с шаром скатывался в ту же лузу туго набитый бумажник, в одном из отделений которого пряталось от любопытных взоров любителей и профессионалов его, вильнеевское благополучие.

Поэтому, когда он вскрыл телеграмму и прочел: «Приезжай немедленно с инструментами. Спешное дело. Говард», — он через полчаса с чемоданчиком был уже в экспрессе, бешено проглатывающем расстояние от Чикаго к Нью-Йорку. Ему открыл двери Василий.

— Старичок дома?

— Ясно. Ждет вас в кабинете.

Василий провел Вильнея в кабинет, где его встретил прием четырех «кольтов».

— Не беспокойтесь, — сказал Боб, — Ничего дурного мы не замышляем. На этот раз вы заработаете 15.000 долларов за маленький, но существенный пустячок.

Вильней был чрезвычайно удивлен, когда на его глазах были завязаны Василию ноги и руки, а длинноногий Боб вынес его из кабинета.

Через 10 минут Вильней был в курсе дела и приступил к работе.

Он хохотал, как истеричка.

— Да уберите вы ваш «кольт», — сказал он вдруг Бобу. — Сам Говард был бы в восторге от этого дела. Вы думаете в нашей работе остроумие играет последнюю роль. Это роковая ошибка — и никакие доллары не в силах ее искупить.

— Продолжайте работать, — сухо ответил Боб.

— Мне бы еще фунта 3 гипса.

Боб послал одного из парней за гипсом.

ХЕРСТ был мрачен. Творилось что-то неладное. Все его 320 газет били тревогу. Херст был очень мрачен. Ему нужна во что бы то ни стало арена, где бы он мог жонглировать своими капиталами. «Союз кредитов России» парализовал его мускулы, сделав своими должниками членов правительства. Гартли Пан не жалел денег. Его агенты перерыли все Соединенные Штаты, но никаких путей к департаменту иностранных дел не намечалось. Официозная печать открыто заявляла о каких-то документах, которые министр, быть может завтра опубликует в Сенате.

Как на зло, Роберта не было. Роберт выехал в Россию, не предупредив куда, зачем, каким образом. Роберт подозрителен. Роберт определенно подозрителен. Его поездка в Россию стоит поездки трех, пяти, десяти миссий.

ВО вторник, в 10 часов утра, начался бой. Генеральный бой. Обе стороны устремили лучшие силы Подготовка была потрясающая. Блестящие экономисты с той и другой стороны обливались потом и чернилами.

В Сенат проникнуть можно было только чудом. (Для Боба с Василием свершению такого чуда помог второй секретарь министра).

Открыли бой сенаторы министра Херста. Это был сплошной потоп цифр. Здесь были цифры довоенные и послевоенные, дореволюционные и после революции, до 21 года и после 21 года.

Здесь были цифры и в сторону Англии и в сторону Франции и в сторону Италии.

Секретари шныряли в бумагах, под бумагами, над бумагами, подсовывая целые горы новых цифр…

Громы рукоплесканий, шум голосов и свист ласкали слух сенаторов не хуже Джаз-Банда.