— Ни черта он не отстыкуется, — сказал Рожнов очень уверенно.

— Но люк давайте закроем, да.

— Я тоже знаю, что он не отстыкуется, — непоследовательно согласился Шульте.

— Почему вы знаете это? — заметно удивился Рожнов. На родном языке он наверняка ляпнул бы: «А вы-то откуда знаете?», выдавая себя с головой любому мало-мальски сообразительному русскому.

— Понимаю людей. Но… Закрываем?

— Безусловно.

В переходной влетел Кучкин, еще злее, чем был.

— Нарочно спрятал?! — накинулся он на Рожнова. — А что это вы тут делаете?! Зачем?! Пусти! Дай! Убью гада! Сволочь насовская, ковбой недоделанный, ты чей спускач угнал, техасская вонючка?! Наш родной тээм-четвертый!

— Не мешай, — сказал Рожнов спокойно. — Командир! Я взял. Толкаем.

— Свиньи! — рявкнул Кучкин и опять улетел.

— Да, — вздохнул Шульте, — немного потерял голову…

— Я думал, вы это про Аллена.

— Нет, Чарли потерял голову совсем. Так, закрыли. Теперь подтягиваем.

— Есть. Уфф… Нечем дышать. И давит на уши. Как тяжело.

— Дальше будет еще тяжелее. Как вы считаете, господин Кучкин скоро успокоится? Работать должны все. Или мы погибнем.

— Увидите, через пару минут он будет о’кей. Редкое невезение! Трое суток до «Осы»! И поразительная неисправность. Вам не кажется, что это саботаж?

— Я не знаю, — сказал Шульте. — Честно. Давайте пока выживать.

Снова появился Кучкин.

— Нету… — выдохнул он с таким похоронным выражением, будто у него пропал не биг рашен хаммер, а смысл жизни. — И что делать?

— Пустите меня, пожалуйста, — грустно попросил Шульте и просочился в головной.

— Это ж надо так влипнуть! — снова набрал обороты Кучкин. — Это же какой-то просто конец! Это же не поверит никто, если рассказать!.. Между прочим, а чего наш дорогой американский гаденыш там вошкается? Почему не отстыковался до сих пор?

— А он не может, — сказал Рожнов, через плечо коллеги наблюдая, как Шульте потерянно висит посреди головного, развернув перед собой инструкцию.

— Чего — не может?

— Да ничего. Тебе будет легче, если я расскажу?

Кучкин захлопал глазами. В других обстоятельствах это выглядело бы комично.

— Мы вообще-то как бы помираем, — сказал он. — Времени кот наплакал. Но ты давай, говори. Тем более, я на этой лайбе за пилота. И если ты ее испортил…

— А драться не будешь?

— Совсем дурак?! Ну, докладывай.

— Я сегодня утром это сделал и просто не успел тебе сказать. Тумблер ручного отстрела нужно сначала повернуть на девяносто градусов, иначе он не замыкает.

— Ну-ка, повтори!

Рожнов повторил. Кучкин поскреб в затылке и поглядел на инженера с плохо скрываемым опасением.

— Ты не думай, я там ничего такого! — быстро выпалил Рожнов.

— Просто махнул штатный тумблер на секретку. Мне ее ребята дали. Сказали, на всякий случай. А почему нет? Извини, конечно, за самоуправство, но…

— Вот так работаешь с человеком бок о бок долгие-предолгие годы… — протянул Кучкин.

— Нет, ты хочешь, чтобы Чарли взял и удрал?

— Нет, я хочу, чтобы он вместе с нами подох! Да плевать мне на Чарли! Меня некто Рожнов волнует! С его загадочными «ребятами»!

— Давай обойдемся без имен. Но это не ФСБ, а просто хорошие ребята. Которые не очень доверяют американцам. Правильно делают, как мы теперь видим. И вообще, я же у тебя не спрашиваю, кто запихнул кувалду в тээм-четвертый ЗИП… Вы бы еще домкрат положили, хохмачи. Кстати, юмор донельзя типичный, военной авиацией отдает за версту.

— Чем тебе не нравится биг рашен хаммер? — почти обиделся Кучкин. — И каким местом я бы вправлял ту паскудную трубу в инженерном? Головой об нее биться прикажешь?

— Ты про трубу что, заранее все знал?.. — теперь настала очередь Рожнова оторопеть.

Кучкин рассмеялся. Заржал в полный голос. Рожнов сначала несмело улыбнулся, потом тоже хохотнул.

— Эх, дурачина ты подозрительная, — сказал Кучкин ласково. — Но я тебя прощаю. Даже разрешу подержать Чарли, когда бить его буду. Чтобы отдачей не сносило. Ну? Полезли бороться за живучесть, пока еще дышится?

— Слушай, ты, кроме шуток, извини меня! — попросил Рожнов.

Шульте в головном что-то с громким хрустом отломал. Кучкин ободряюще хлопнул Рожнова по плечу. Душевно, но легонько.

Чтобы не снесло отдачей.

Через два часа они едва дышали. Чувствительность перчаток русских скафандров позволяла вдеть нитку в иголку. Но сама перчатка не пролезала, хоть ты тресни, туда, где приходилось орудовать руками.

Поэтому еще часом позже, когда они почти умерли, в скафандр запихнули измученного Рожнова, поминутно теряющего сознание, и продолжили работать вдвоем. Инженер немного отошел и взялся помогать, но толку от него почти не было.

Еще через полчаса, совершенно уже погибая, они все-таки запустили один контур. На платформе в тот момент было плюс три градуса при нечеловеческой влажности, но зато пошел воздух. Оставалось всего ничего — продолжить гонку, починить обогрев и кондишен, пока модули не обледенели изнутри. Рожнова попросили из скафандра обратно и, двигаясь как сомнамбулы, почти не чувствуя прилива сил, полезли ломать климат-контроль.

Потом стало еще холоднее — хотя уж почти некуда, — но как-то веселее, что ли. Живее. Шульте приказал по очереди поесть горячего

— это было умно и вовремя. Рожнов, заправившись супчиком, выдвинул теорию, объясняющую, почему упали сразу все три контура. Его догадка оказалась неверна, зато помогла чинить отопление.

Влажность уже регулировали в психологической обстановке, более или менее приближенной к норме. То есть стало очень страшно, у всех тряслись руки, Шульте совершенно окаменел лицом, Кучкин без конца шепотом матерился, Рожнов по поводу и без повода нервно хихикал.

Значит, обошлось.

В начале двенадцатого часа командир доложил Земле, что станция как новая, местами даже лучше, только почти не осталось запчастей, а еще в ходе ремонта испортили тестер, согнули две отвертки, сломали гаечный ключ и потеряли кувалду… Ну, эту, сами знаете, не совсем кувалду, а на короткой ручке — в общем, биг рашен хаммер из ТМ4. Обидно, полезная вещь, и главное, совершенно непонятно, куда ее могли засунуть…

Внизу, услышав про кувалду, занервничали, но виду не подали. Только товарищ из ФСБ записал себе в блокнотик: «Молот на короткой ручке. Кто использует в МИКе и на стартовой? Проверить наличие. Подозреваемых в разработку. Комплектность инструмента на контроль. Составить рапорт о необходимости. Запросить помощь кадрами. Провести совещание. Назначить ответственных. Доклад еженедельно». Подумал и «еженедельно» исправил на «ежедневно сдача всего инструмента под роспись». Почувствовал, что это уже смахивает на идиотизм, и зачеркнул.

Видел бы главный, чего он там кропает — заставил бы, невзирая на чины и подчинение, блокнот съесть. Давясь и тужась. А дальше пускай органы сами разбираются, кого умнее назначить верблюдом.

Но главный был занят, он решал сложную задачу — думал, как прощупать Шульте насчет Аллена. То ли из-за помех, то ли, наоборот, вопреки им, три оставшихся в наличии члена экспедиции визуально так и просились в дешевый фильм ужасов… Вроде знаешь всех как облупленных. Хорошие люди, отличные работники. Даже Чарлз Аллен тоже редкий симпатяга и надежный парень. Всего полсуток назад. Что теперь с ним сделают эти зловещие мертвецы… Если, конечно, удастся вытащить американца из спускаемого. Но ведь не прописался же он там!

— Самое поразительное, что неисправность не цепная, — говорил Шульте. — То есть мы думаем так. Контроль влажности точно сломался от перегрузки, а обогрев и подача воздуха обрушились спонтанно и почти одновременно. Конечно, в основе электронный сбой — иного быть не может, — но мы его не установили. Вероятно, из-за спешки. Я прошу разрешения сейчас поспать, а потом мы со свежими головами начнем тестировать снятые блоки и, наверное, разберемся, что это было. Тут и Аллен придет, он нам поможет. Так правильно?..