— Ты очень кстати пришла, — улыбнулась я ей. — Ты сегодня не занята?

— Нет… а что?

— Вот и чудесно. Значит, поможешь мне купить платье для приема, — просияла я, уже смирившись с мыслью выхода в пекло.

— Ты идешь на прием? — удивленно вскинула брови сестра.

— Да, а что?

— Просто… просто после смерти Лаорта ты не появлялась ни на одном из них, — она выглядела немного растерянной и заинтригованной. — Кстати, чья рубашка валяется внизу?

— Роллона, — не подумав, с кем разговариваю, брякнула я. Конечно же, я сделала это совершенно зря — глаза Велеры тут же загорелись, она явно ждала от меня полного отчета. Придется ее опять огорчить.

— Роллон? Кто это?

— Один очень хороший… — я немного подумала, — человек. Не обольщайся, он просто мой друг.

— А рубашка? Неужели просто хороший друг ее просто забыл?

— Да, — я пожала плечами и невозмутимо продолжила: — Недавно меня собрались приносить в жертву и куда-то дели всю одежду (новую, между прочим), а Роллон меня оттуда вытащил и предложил свою рубашку, чтобы я не бегала по улицам столицы в костюме натурщицы.

Я полюбовалась реакцией Велеры и во избежание инфаркта и дальнейших расспросов резко сменила тему, вернувшись к предыдущей:

— Так ты мне поможешь с платьем, или идти на прием в штанах?

— Помогу, конечно! — с готовностью сестра вскочила с кресла, в котором сидела. — Пошли прямо сейчас!

— Прямо сейчас? — я неуверенно покосилась на улицу. — Там жарко…

— Если мы не поторопимся, станет еще жарче, к тому же у меня не так много времени. Или сейчас, или пойдешь в штанах.

— Ну, если так… — я мигом оделась и вышла за Велерой из комнаты, а затем и из дома, окунувшись в жаркое летнее утро.

Роллон уже пятый раз подряд пытался заставить себя работать, и пятый раз подряд отодвигал лишь наполовину прочитанные листы из архива, надолго припадая к графину с ледяной колодезной водой, заботливо поставленного рядом кем-то из служащих. Пить что либо крепче воды по такой жаре было равносильно самоубийству, с каждой минутой жажда мучила все сильнее, вода заканчивалась быстро, и в тот промежуток времени, пока служанка бегала наливать воду в графин, Роллон честно пытался воспринимать информацию.

Лентарну тоже изменили его легендарные сила воли и работоспособность, и он в данный момент больше всего был похож на медузу, оставленную на пляже. Безвольно развалившись в кресле, он вяло обмахивался словарем древнеэльфийского языка толщиной в полторы тысячи страниц, изредка выскальзывающего из практически стальной хватки и больно ударяющего эльфа по аристократическому носу. Мудрые темно-синие глаза устремили взгляд в одну точку, категорически не желая фокусироваться больше ни на чем, кроме серебряного подсвечника, на который Лентарн смотрел невидящим взглядом.

Жара измучила обоих Зимних волков, отродясь не переживавших такого лета. Впрочем, и для жителей Верриата настолько жаркая погода была тоже в новинку, и у многих уже родились подозрения относительно того, что это опять какой-то самоучка или недоучка пытается отрегулировать погоду, вместо желанного дождя получая обратное. И, пока несколько магов во главе с Вельндаром искали виновника знойных дней, люди спасались от солнца как могли. В основном, конечно, спасались в море, так что даже на заброшенные пляжи можно было даже не соваться — там в прямом смысле слова некуда было ступить. Купающиеся оккупировали даже каналы, которыми был оплетен весь город, и фонтаны — вторую гордость Ателлена. Общая обстановка усугублялась и тем, что воздух в столице из-за воды всегда имел высокую влажность, из-за чего жара становилась еще невыносимее.

Роллон радостно схватил поставленный перед ним очередной сосуд с холодной водой, приложив его ко лбу. Настроение у него не задалось с восхода солнца, поскольку помимо поисков способа спасения от духоты и жары он был вынужден еще и работать. Увильнуть от работы было никак нельзя, и он сам прекрасно понимал это, но разморенный от солнца организм категорически отказывался принимать хоть какую-нибудь информацию. И даже отменные выдержка и сила воли сдавались, не желая выполнять свои обязанности и не давать мужчине обращать внимание на неудобства.

Мысли были где-то очень далеко, и если в мозг закрадывалась хоть одна, она была примерно такого содержания: «если бы сейчас было хоть немного прохладнее…», или что-нибудь в этом духе.

— Лентарн… — позвал Роллон, уже не надеясь на ответ. — Лентарн…

Никакой реакции. Эльф даже бровью не повел, все так же смотря в одну точку.

— Лентарн. Лентарн! Лентарн!!! — резкий окрик возымел успех. Лентарн чуть вздрогнул, словно просыпаясь, и повернулся к Роллону.

— Что? — слевитировав себе кувшин с водой, он сделал прямо из него приличный глоток.

— Я сделал полный анализ магической решетки, — Роллон вернул себе кувшин, снова приложив ко лбу холодное стекло.

— А?.. и что? — рассеянно поинтересовался эльф, опять расползаясь по креслу.

— Я обнаружил кое-что интересное.

— Ага… потом расскажешь… — взгляд Лентарна снова сфокусировался в одной точке, словарь с громким звуком упал на пол, но он не придал этому значения, продолжая обмахиваться рукой. — Эй! — внезапно громко и недовольно вскрикнул Зимний волк, подскакивая в кресле на полметра. Роллон довольно хмыкнул — полграфина ледяной воды, выплеснутой другу на голову, возымели неожиданный эффект. — Спасибо. Так что с магической решеткой? — осведомился он уже вполне бодро.

— Я обнаружил силу Айлитен.

— И?..

— Она в этом времени. В этом мире. И даже в этом городе.

— Ты уверен? — Лентарн вскочил с кресла и подошел к столу, за которым сидел Роллон. — Ты точно не ошибся?

— Точно. Вот, посмотри, это расчеты и данные, — Зимний волк придвинул к эльфу стопку исписанных четким уверенным почерком листов. — Все верно.

— Но, тогда… это чудесно! А что со Священным городом?

— В том, что я прочитал, ничего. Даже упоминаний нет. А у тебя?

— Я кое-что нашел. Про Гантрот. Что с ним случилось, достоверно не знает никто, во всяком случае, из тех людей и нелюдей, кто жил на Земле и в Вериатте. Но достоверно известно, что в один прекрасный день город просто пропал. Исчезнул. Растворился. Никто не знает, куда он пропал, но я думаю, что он все-таки заключен во временную петлю, как мы с тобой и предполагали.

— Это из-за гибели Эллегиона?

— Несомненно. Все пошло не по нашему плану. Когда создавался Гантрот, мы были уверены, что когда-нибудь он выпьет всю силу из Ворот и Эллегиона. Но это должно было произойти настолько медленно, насколько возможно. Живущие в Эллегионе люди смирились бы с тем, что их мир медленно умирает и спокойно восприняли бы его гибель. Без лишних эмоций.

— Но при чем здесь эмоции?

— Они подпитывают Ворота, наравне с памятью. Вообще, Ворота — это творение древних богов, наделенное собственной волей. Я не совсем понимаю, зачем это было нужно, но деяния богов невозможно понять и предсказать. В принципе, все началось именно из-за Врат.

— Из-за Врат? С каждым днем я ощущаю себя все более глупым и непосвященным, хотя когда-то считал, что знаю многие из тайн мирозданья, — признался Роллон. — А оказалось, что я не знаю ничего. Почему мне ничего не говорили?

— Я же объяснил — у тебя бы хватило сил все изменить. А ты бы изменил, не сомневайся. Мы не могли рисковать будущим и настоящим, а ты бы действовал во имя прошлого, в частности, во имя своей памяти и нежелания расставаться с ней. А Врата… возможно, когда-то они подпитывали Эллегион своей силой, даря ему мир и процветание. Но, видимо, в какой-то момент все изменилось, и роли поменялись местами. Врата и Эллегион стали одним целым, они не могли существовать друг без друга. Воротам для существования нужны были эмоции, Эллегиону — сила, которую они могли дать ему. Тогда и начались эти Обряды посвящения. Зимние волки — по сути, это дети Ворот. Именно поэтому именно мы и стояли на страже Ворот — мы были единственными, кто смог бы с ними справиться.