Но я только старалась быть вежливой!

Может он тоже только старался быть вежливым.

Допустим, но я же знаю этих его тетушек, яростно думала Тиффани. Я им никогда не нравилась, потому что я всего лишь фермерская дочь! А лорд Дайвер очень богат и кроме дочери у него больше детей нет! Тетушки строят планы!

Как он мог взять и написать об этом, Как будто есть мороженное с другой девушкой совершенно нормально! Это так же плохо, как… как что-то отвратительное!

Как, например, разглядывать ее акварели…

Он всего лишь мальчик, которому ты иногда пишешь, сказал ее Третий Помысел.

Да, но…

Да, но… что? — упорствовал Третий Помысел. Он действовал Тиффани на нервы. Уж у твоих-то собственных мозгов должна быть совесть, чтобы встать твою сторону!

„Да, но…“ и ничего больше, договорились? — раздраженно подумала она.

Ты ведешь себя не благоразумно.

Да что ты говоришь? Я целый день была благоразумна! Я годами проявляла благоразумность! По-моему, я заслужила право необосновано позлиться хоть пять минут, как ты думаешь?

Внизу на кухне тебя ждет жаркое, ты сегодня только завтракала, — сказал Третий Помысел. — Съешь что-нибудь и тебе полегчает.

Как можно есть, когда там акварели разглядывают? Как он посмел глядеть на акварели!

Но Третий Помысел был прав, хотя лучше от этого не становилось. Если уж быть рассерженной и несчастной, то по крайней мере на полный желудок. Она спустилась в кухню и нашла жаркое в печи. От него вкусно пахло. Для нашей дорогой старенькой мамочки все самое лучшее.

Тиффани полезла в посудный ящик за ложкой. Ящик не открывался. Она погремела им, потянула и несколько раз чертыхнулась, но он не хотел выходить.

— О, да, продолжай в том же духе. — раздался голос позади нее. — Вот увидишь, это поможет. Нет, не надо быть разумной и просовывать руку, чтобы убрать застрявшую вещь. Ни в коем случае. Стучать и ругаться, вот как надо!

Тиффани повернулась.

Около кухонного стола стояла худая утомленная женщина, завернутая в что-то вроде простыни. Она курила сигарету. Тиффани никогда раньше не видела женщин, курящих сигареты, тем более сигареты, горящие сильным красным пламенем и разбрасывающие искры.

— Кто вы и что вы делаете в кухне миссис Огг? — резко спросила Тиффани.

Женщина удивилась.

— Ты можешь слышать меня? — сказала она. — И видеть?

— Да! — огрызнулась Тиффани. — И знаете ли, здесь место для приготовления пищи!

— По идее, ты не должна меня видеть!

— Тем не менее, я вас вижу!

— Подожди-ка, — сказала женщина и сдвинула брови. — Ты не просто человек, ты…? — Она странно сщурилась на мгновение и продолжила. — О, ты это она. Я права? Новое Лето!

— Не будем обо мне, вы то кто такая? — спросила Тиффани. — И потом, кроме танца ничего больше не было!

— Анойя, Богиня Застрявших в Ящиках Вещей. — ответила женщина. — Рада познакомиться. — Она сделала еще одну затяжку и с кончика сигареты посыпались искры. Часть из них попала на пол, но не причинила никакого вреда.

— Есть богиня и для такого? — удивилась Тиффани.

— Я нахожу потерянные штопоры и то, что закатилось под мебель. — небрежно сказала Анойя. — И что упало за диванные подушки. Они еще хотят, чтобы я расстегивала застрявшие молнии, но я пока что думаю. Но в основном я проявляюсь повсюду, где стучат ящиками и взывают к богам. — Она пыхнула сигаретой. — Чай у тебя есть?

— Но я ни к кому не взывала!

— Взывала. — сказала Анойя, извергая искры. — Ты ругалась. Рано или поздно, каждое проклятие становится молитвой. — Она помахала рукой, свободной от сигареты, и что-то звякнуло в посудном ящике. — Все в порядке. Это яйцерезка. Она есть у каждого и никто не знает зачем она ему. Кто-нибудь когда-нибудь купил яйцерезку, зная зачем? Сомневаюсь.

Тиффани попытала ящик. Он легко выскочил.

— Как насчет чая? — спросила Анойя, усаживаясь за стол.

Тиффани поставила чайник на огонь. — Вы слышали обо мне? — спросила она.

— О, да. — ответила Анойя. — Довольно много времени прошло с тех пор, как бог в последний раз влюблялся в смертную. Все хотят посмотреть, чем это закончится.

— Влюблялся?

— О, да.

— И значит боги наблюдают за мной?

— Ну конечно же. — ответила Анойя. — У начальства дел особых ведь нет! Но я должна еще и застежками заниматься, как же. А у меня в такую холодину пальцы не разгибаются!

Тиффани поглядела на потолок, затянутый дымом.

— И они все время смотрят на меня? — ошеломлено спросила она.

— Я слышала, что ты привлекла больше внимания, чем война в Клатче, а она была очень популярной. — ответила Анойя, вытягивая руки. — Посмотри как опухли от холода. А этим, кончено же, и дела нет.

— Даже когда я… моюсь? — спросила Тиффани.

Богиня неприятно рассмеялась. — Да. И еще они видят в темноте. Лучше не думать об этом.

Тиффани снова поглядела на потолок. А она так надеялась искупаться сегодня вечером.

— Я постараюсь не думать. — мрачно сказала она и добавила. — Трудно… быть богиней?

— Есть свои приятные стороны. — ответила Анойя. Она стояла, свободной рукой поддерживая за локоть руку с сигаретой, горящей и искрящейся прямо перед ее лицом. Затем она резко затянулась и выдохнула облако дыма, присоединившегося к смогу под потолком. Искры сыпались дождем. — Ящиками я не так давно начала заниматься. А до этого я была богиней вулкана.

— В самом деле? — спросила Тиффани. — Вот бы ни за что не догадалась.

— О, да. Хорошее занятие, не считая визгов. — ответила Анойя и горько добавила. — Ха! Бог бурь всегда гасил мою лаву дождем. Вот таковы мужчины. Они гасят вашу лаву.

— И рассматривают акварели. — вставила Тиффани.

Анойя прищурилась. — Чьи-то чужие акварели?

— Да!

— Мужчины! Все они одинаковы. — сказала Анойя. — Вот мой совет, укажи мистеру Зимовому на дверь. Он всего лишь стихия, в конце то концов.

Тиффани поглядела на дверь.

— Дай ему под зад, дорогая, отправь собирать вещи и смени замки. Пусть будет лето круглый год, как в жарких странах. Пусть везде растет виноград, а? Кокосы на каждом дереве! Хех, когда я занималась вулканом, то просто жить не могла без манго. Поставь крест на снеге, туманах и слякоти. Кстати, штуковина уже у тебя?

— Штуковина? — спросила озадаченная Тиффани.

— Думаю, она скоро появится. — сказала Анойя. — Я слышала, что с ней может потребоваться сноровка… Упс, я слышу погромыхивание, надо лететь. Не беспокойся, я не скажу ему, где ты…

Она исчезла. И дым вместе с ней.

Не зная, чем еще заняться, Тиффани положила в тарелку тушеного мяса с овощами и поела. Итак… теперь она могла видеть богов? И они знали о ней? И каждому хочется дать ей совет.

Не стоит привлекать внимание тех, кто над нами, говорил ее отец.

Но все это производило впечатление. Влюбился в нее, а? И всем рассказывает? Но он всего лишь стихия, не настоящий бог вовсе. Все, что он умеет, это перемещать ветер и воду!

Даже так… хех. Кое за кем бегает стихия! О, да! Что скажете? Если кое-кто был настолько глуп, чтобы танцевать с девицами, рисующими акварели, чтобы привести порядочных мужчин к краху, тогда она может позволить себе высокомерие с тем, кто почти бог. Ей следует об этом написать, правда сейчас она ему писать не будет. Ха!

За несколько миль отсюда старая Матушка Черночепчик, варящая собственное мыло из животного жира и растительной золы, собиралась прокипятить белье. Как вдруг кто-то выхватил из ее рук кусок мыла. И вода в бадье замерзла.

Она была ведьмой и потому сразу же сказала: — Что за странный вор тут у нас появился!

И Зимовой ответил: — Поташа, чтобы сделать человека!