Завтра… может быть что угодно. Но сегодня зимний день был полон красок.

По плоскогорью распространялись странные слухи. Говорили о лодке старика, что жил в хижине у реки сразу за водопадом. Говорили, что весла в лодке задвигались сами по себе и она уплыла прочь с такой скоростью, что аж выскакивала из воды, как стрекоза, но в ней никого не было. Позже ее нашли привязанной к берегу около Двурубах, там, где вдоль реки проходит почтовый тракт. Затем, карета ночной почты, стоящая перед постоялым двором, уехала без кучера, оставив позади всю почту. Кучер одолжил коня и бросился в погоню. Он нашел карету перед самым Мелом, все дверцы были распахнуты и одной лошади не доставало.

Через пару дней лошадь вернул хорошо одетый юноша, который сказал, что нашел ее одиноко бродящую. Удивительно, но она была накормлена и ухожена.

Замковые стены были толстыми-претолстыми и лучше про них не скажешь. Ночью в замке стражи не было, потому что они запирали вход в восемь часов и расходились по домам. Пост принимал Старина Роббинс, служивший когда-то стражником, а сейчас ставший ночным сторожом. Но все знали, что часов в девять он засыпал перед камином. У него была старая труба, в которую он должен был трубить в случае нападения, но никто не был уверен, что он и впрямь затрубит.

Роланд спал в Цапельной Башне, потому что в нее вела длинная лестница, по которой его тетушки карабкаться не любили. Стены в Башне тоже были очень-преочень толстыми, что было только к лучшему, поскольку часиков в 11 ему в ухо кто-то оглушительно затрубил.

Он вскочил с кровати, запутался в пуховом одеяле, подскользнулся на коврике, покрывающем ледяной каменный пол, ударился головой о буфет и с третьей, отчаянной попытки умудрился зажечь свечу.

На маленьком столике около кровати лежали здоровенные кузнечные мехи присоединенных к трубе Старины Роббинса. В комнате никого не было, только тени.

— У меня есть меч. — сказал он. — И я умею с ним обращаться!

— Ах, ты и так помер, — раздался голос из под потолка. — Почикан на шматочки у ся в лежанке, пока ты дрых, расхрапывая, как боров. Энто шутка. Никто из нас те вреда не причинит. — В темноте между стропилами послышался торопливый шепот и затем голос продолжил: — Мальца поправка, почти все из нас те вреда не причинят. И не переживай из-за Велича Яна, ему вообще никто шибко не ндравится.

— Кто ты?

— Айе, вот ты опять все не так уразумел. — разговорчиво продолжал голос. — Я тута наверху, тяжело вооруженный, вишь ли, а ты тама внизу в ночнушке, как на ладони, и ты таки полагаешь, что могешь впоросы задавать. Ну да ладно, так те ведомо как на мечах биться?

— Да!

— Значит ты пойдешь биться с монстряками, ради спасения великучи карги? Пойдешь?

— Великучей карги?

— Энто Тиффани для тя.

— Ты про Тиффани Болит? Что с ней случилось?

— Так пойдешь, коли ей нужда будет?

— Да! Конечно! Кто ты такой?

— И ты мечом, значит, владеешь?

— Я прочел Руководство по Фехтованию от корки до корки!

Спустя несколько секунд голос из потолочных теней произнес: — Ага, кажись я узрил слабо место в нашем плане…

Оружейная замка находилась напротив внутреннего двора. Особыми богатствами она не располагала — там были рыцарские латы, собранные из плохо стыкующихся частей, несколько штук мечей, боевой топор, который никто не мог поднять, и кольчуга, на которую, судя по всему, напала исключительно прожорливая моль. Там также были установлены деревянные манекены на больших пружинах для отработки ударов. Фиглы наблюдали за Роландом, с большим энтузиазмом атакующего один из них.

— Ах ты, пропасть. — уныло сказал Величий Ян, глядя как Роланд прыгает вокруг манекена. — Ежели ему ничего, окромя деревяшки, что удар отражать не станет, не встретится, то мабуть он справится.

— Он старается. — Роб Всякоргаб показал на Роланда, упершегося ногой в манекен, чтобы вытащить из него меч.

— Ох, айе. — мрачно взглянул Величий Ян.

— Но ты должон признать, движения у него справные. — сказал Роб.

Наконец Роланду удалось вытащить меч из манекена, который качнувшись назад на своей древней пружине, дал ему по голове.

Роланд, слегка щурясь, поглядел вниз на фиглов. Он помнил их с тех времен, когда его украла Кроролева Эльфов. Никому, кто встречался с Нак Мак фиглами, не удается их забыть, как бы он не старался. Но воспоминания были расплывчатыми. Большую часть времени он ничего не соображал, либо был без сознания и ему встретилось столько всего странного, что не поймешь, где настоящее, а где нет.

Сейчас ему стало ясно: фиглы были настоящими. Да и кто смог их бы выдумать? Ну допустим, один из них был сыром, который гулял сам по себе, но кто из нас совершенен?

— Что я должен сделать, мистер Всякограб? — спросил он.

Эта часть беседы смущала Роба Всякограба. Такие слова, как „Подмирье“, могли дать людям ложные идеи.

— Ты должон спасти… леди. — ответил он. — Не великучу каргу, нет. Другую… леди. Мы тя сведем до места, где она проживает. Это что-то вроде… подземелья. Она тама… вроде как спит. И все, что от тя требуется, вывести ее на поверхность, как бы так.

— О, ты хочешь сказать, вывести, как Орфео, спасший Эвнифонию из Подмирья? — спросил Роланд.

Роб Всякограб лишь вытаращил глаза.

— Это эфебский миф. — продолжал Роланд. — Считается, что он о любви, но на самом деле, это метафора прихода лета. У этой истории есть много версий.

Фиглы по прежнему таращились на него. У них были очень удручающие взгляды. Фиглы в этом отношении превосходят даже кур.[9]

— Метафора это такая ложь, помогающая людям правду уразуметь. — пояснил Билли Подбородище, но это мало помогло.

— Он освободил ее, играя прекрасную музыку. — добавил Роланд. — Он был то ли с арфой, то ли с лютней.

— А, это нам прекрасно подходит. — сказал Вулли Валенок. — Мы можем так люто наарфить…

— Это музыкальные инструменты, — сказал Билли Подбородище. Он поглядел на Роланда. — Играете на каком-нибудь, мистер?

— У моих тетушек есть пианино. — с сомнением ответил Роланд. — Но если с ним что-нибудь случится, мне здорово влетит. Они все стены в замке разнесут.

— Тогда остаются мечи. — неохотно согласился Роб Всякограб. — Ты когда-нить с живым противником сражался, мистер?

— Нет. Я хотел попрактиковаться со стражниками, но тетушки им запретили.

— Но ты меч-то раньше применял в деле?

Роланд был смущен. — Не то, чтобы недавно. Не то, чтобы применял. Э… в общем, нет. Мои тетушки говорят…

— Так как же ты тогда тренировался? — в ужасе спросил Роб.

— У меня в комнате стоит большое зеркало, знаете, и я могу тренироваться… правда могу… — начал было Роланд и остановился, заметив выражения лиц фиглов. — Извините. — добавил он. — Наверное я не тот, кто вам нужен…

— Ох, я бы не стал так молвить. — устало произнес Роб Всякограб. — Согласно карге из карг, ты как раз наш парнишка. Те только надо с кем-нить потренироваться…

Величий Ян, всегда исполненный подозрений, посмотрел на своего брата и проследил за его взглядом на обветшалые рыцарские латы.

— О, айе? — взревел он. — Да провались оно все пропадом, не собираюсь я быть коленкой!

Следующий день был тоже хорошим днем, вплоть до того момента, когда он превратился в сплошной кошмар.

Тиффани поднялась рано и разожгла камин. Когда ее мать спустилась в кухню, она очень старательно скребла полы.

— Э… Разве ты не можешь убрать все магией? — спросила мать, которая никак не могла понять, в чем заключается суть ведовства.

— Нет, мам, я не могу. — ответила Тиффани, не отрываясь от своего занятия.

— Но ты ведь можешь помахать рукой и заставить всю грязь улететь?