— И почему ты решила, что хочешь кольцо? — спросила Матушка.

По всем возможным причинам, которые никогда не смогли бы полностью оформиться в голове Тиффани, она знала почему. Но все, что она смогла придумать для ответа, было: — В то время эта идея показалась мне хорошей.

Тиффани ожидала взрыва.

— Возможно, так оно и было. — мягко ответила Матушка. Она остановилась и показала рукой в сторону — в направлении города и дома Нянни Огг — и сказала: — Я огородила его. Его защищают и другие силы, уж поверь, но попадаются такие глупые звери, что не сообразят испугаться.

Там стоял молодой дубок, уже в пять футов высотой. Плетень из кольев и ветвей окружал его.

— Быстро растет для дуба. — сказала Матушка. — Я присматриваю за ним. Ну ладно, пошли, я не хочу ничего пропустить. — она быстро двинулась дальше. Сбитая с толку Тиффани побежала за ней вслед.

— Пропустить что? — тяжело дыша спросила она.

— Конечно же танец!

— Не слишком ли рано для него?

— В наших краях самое время. Танец начинается здесь!

Матушка быстро шла по тропинке позади маленьких садиков, пока не вышла на городскую площадь, где собралась большая толпа. На площади были установлены стулья. У людей в толпе был несколько безнадежный вид, как у тех, кто пришел сюда по воле сердца, но так и не понял, что он тут делает. Единственным утешением могли служить горячие сосиски на палочках. И повсюду копошились белые куры. Нянни Огг сказала, что они несут отличные яйца и потому просто стыдно их резать.

Матушка прошла вперед. Ей не было нужды толкаться. Люди просто сами расступались перед ней в стороны, сами того не замечая.

Они прибыли как раз во время. По дороге от моста бежали дети, предваряя появление танцоров. Танцоры, неспеша направляясь к площади, выглядели как самые обычные, ничем не приметные мужчины — Тиффани часто встречала таких в кузницах и в повозках на дорогах. Одежда танцоров была белой, вернее сказать, когда-то была белой. И у них был такой же смущенный вид как и у зрителей, говорящий, что они здесь лишь забавы ради и не следует принимать все происходящее всерьез. Они даже махали толпе. Тиффани огляделась и увидела мисс Тик, Нянни и даже миссис Иервиг… почти всех знакомых ведьм. О, и Аннаграмма тоже была здесь, но без своих маленьких приспособлений от Боффо и с очень гордым видом…

Как не похоже на прошлую осень, подумала она. Тогда все происходило в темноте, было тихо, торжественно и скрытно — все не так как сейчас. Кто тогда таился в тенях, наблюдая за танцем?

Кто наблюдает за танцем сейчас? Кто здесь прячется в свете?

Барабанщик и акордеонист протолкались через толпу, вслед за хозяином кабачка, который нес на подносе восемь пинт пива (потому что ни один взрослый человек не согласится танцевать перед своими друзьями в шляпе с ленточками и штанах с колокольчиками, без отчетливой перспективы обильной выпивки).

Когда шум немного затих, барабанщик несколько раз ударил в барабан, а аккордеонист взял долгий аккорд — сигнал, что танец Морриса вот-вот начнется и кто не успел, тот сам виноват.

И вот орекстрик, состоящий из двух человек, заиграл музыку. Мужчины, стоящие в два ряда по трое напротив друг друга, отсчитали ритм и подпрыгнули… Когда двенадцать подкованных гвоздями ботинок приземлились, высекая искры, Тиффани повернулась к Матушке.

— Научите меня убирать боль. — сказала она, сквозь звуки танца.

Трах!

— Это не просто. — ответила Матушка, не отрывая глаз от танцоров. Ботинки снова призмелились.

— Вы вытаскиваете ее из тела?

Трах!

— Иногда. Или прячу. Или делаю для нее клетку и уношу прочь. Это опасные занятия и можно умереть, если не проявлять должное уважение, барышня. За все надо платить, а прибыли никакой. Ты просишь меня научить, как класть руку в пасть ко льву.

Трах!

— Я должна этому научиться, чтобы помочь барону. Он очень плох. Мне столько всего нужно сделать.

— Ты сделала выбор? — спросила Матушка, наблюдая за танцорами.

— Да!

Трах!

— Это тот самый барон, что не любит ведьм? — спросила Матушка, скользя взглядом по лицам в толпе.

— Но кто любит ведьм, пока ему самому не потребуется их помощь, госпожа Ветровоск? — мягко сказала Тиффани.

Трах!

— Я предъявляю счет, госпожа Ветровоск. — добавила она. В конце-то концов, поцеловав Зимового, можно рискнуть и на такое. И Матушка Ветровоск улыбнулась, как будто Тиффани сказала то, что от нее ожидалось.

— Ха! Счет? — сказала она. — Очень хорошо. Зайди ко мне перед отлетом и мы посмотрим, что дать тебе с собой в дорогу. И я надеюсь, что ты сможешь закрыть двери, что собираешься открыть. А сейчас посмотри на толпу! Иногда, ее можно увидеть!

Тиффани обратила свое внимание на танец. Она не заметила, как откуда-то появился Дурень, который слонялся между зрителями, собирая деньги в свой потрепанный цилиндр. Если было видно, что девушка взвизгнет от поцелуя, он целовал ее. Время от времени, никого не предупреждая, он впрыгивал в танец и кружился между танцорами, всегда оказываясь на свободном месте.

Затем Тиффани увидела. Глаза женщины на другой стороне площади блеснули золотым, всего лишь на мгновение. Заметив один раз, она замечала снова и снова — в глазах мальчика, девочки, мужчины с кружкой пива, проблеск перескакивал с одного лица на другое, чтобы наблюдать за Дурнем…

— Лето пришло! — сказала Тиффани и осознала, что отбивает ритм ногой; она осознала это после того, как тяжеленный ботинок осторожно, но твердо придавил ее ногу к земле. Ты, сидящая рядом, поглядела на нее невинными голубыми глазками, что на долю секунды стали ленивыми золотистыми глазами змеи.

— Так и должно было быть. — ответила Матушка Ветровоск и убрала свою ногу.

— Монетку на счастье, мисс? — раздался голос рядом с ней, сопровождаемый звоном мелочи в шляпе.

Тиффани повернулась и посмотрела в пурпурно-серые глаза. Лицо, с которого они смотрели, было морщинистым, загорелым и ухмылялось. И у него была золотая сережка. — Медяк-другой от прекрасной леди? — выпрашивал он. — А может серебро или золото?

Иногда, подумала Тиффани, ты просто знаешь, как следует поступить…

— Железо? — сказала она, снимая кольцо с пальца и кидая его в шляпу.

Дурень изящно вытащил его и подбросил в воздух. Глаза Тиффани проследили за кольцом, но каким-то образом оно оказалось не в воздухе, а заблестело на пальце Дурня.

— Железо пойдет. — сказал он и неожиданно поцеловал ее в щеку.

Его губы были только чуть чуть холодными.

Фиглы столпились на галереях, но в кургане стояла непривычная тишина. Момент был очень важный. Честь клана была поставлена на карту.

В центре кургана лежала большая книга с красочными картинками, она была больше, чем Роб Всякограб. Ее немного испачкали грязью, когда тащили в курган. Робу бросили вызов. Все эти годы он считал себя героем и затем карга из карг сказала, что не такой уж он и герой. Что ж, с каргой из карг не поспоришь, но он собирался принять вызов. О, айе, он примет вызов или он не Роб Всякограб.

— Где моя корова? — прочитал Роб. — Это моя корова? Она говорит чик! Энто… энто… цыпленок! Это не моя корова! И затем тут намалеваны парочка курей. Еще одна страница, верно?

— Верно, Роб. — ответил Билли Подбородище.

Собравшиеся фиглы радостно завопили, а Роб обежал вокруг книги, размахивая руками.

— И энта книженция намного сутужне, чем АВБГДЕйка, верно? — сказал он, совершив круг почета. — Та была легкая! Дюже предсказуемый сюжет. Кто бы ее не написал, не больно то он напрягался, на мой погляд.

— Ты про Алфавит? — спросил Билли Подбородище.

— Айе. — Роб Всякограб подпрыгнул пару раз и сделал неколько боксерских выпадов в воздух. — Есть что-нить покруче?

Гоннагль поглядел на стопку потрепанных книг, самыми различными способами собранных фиглами.

— Ну, вот эта под названием „Принципы современного счетоводства“. - с сомнением произнес Билли.