Немного подумав, я произнес:

– Однако на сей раз метафора ученицы повергла в недоумение самого учителя.

Паленая посмотрела на меня так, словно поняла, что я этими лестными словами приглашаю ее продолжить рассказ.

– Эльфы взяли с собой мальчика, – сказала она, последовав приглашению мудрого учителя. – Его запах я чувствую и могу идти по следу. Там, где они остановятся, мы и найдем странных эльфов.

– Эта юная особа – гений! – торжественно объявил я. – Но прежде чем пуститься в путь, следует совершить налет на кладовку нашего большого друга. Итак, Плей, где ты хранишь свои продовольственные запасы?

Эта мысль была встречена с энтузиазмом всеми, кроме Плеймета. И Морли. Плеймет не восторгался моим предложением потому, что его благотворительность становится весьма ограниченной, если получающие вспомоществование лица неплатежеспособны. Морли же попросту хотелось улизнуть.

Ну и пусть их. Нам непременно следует подкрепиться, и пусть беглецы-эльфы трепещут, ожидая справедливого возмездия от накормленных, но тем не менее разгневанных богов.

Плоскомордый трижды перебегал улицу, пытаясь определить, как можно безопасно миновать чрезвычайно нервного верблюда. Хозяина в поле зрения не наблюдалось. Я безмерно удивился, увидев это животное. Верблюды так далеко на юге – большая редкость. Не исключено, что у него вообще нет хозяина. Весьма вероятно, что его просто бросили. Существо было почти столь же мерзкое, как Попка-Дурак. Вначале этот урод опростал кишечник, а затем обильно оросил мочой Плоскомордого.

– Это как раз то, в чем я сильно нуждаюсь, – пробормотал я.

– С какого конца? – спросила Паленая, тренируя свое чувство юмора.

Она хихикнула – надо полагать, ей понравилась собственная шутка. Ну и смела же эта юная крысючка, если не только отважилась выбраться из норы средь бела дня, но и пытается острить в обществе людей.

– Оставляю выбор за тобой, – не менее остроумно ответил я и добавил: – Ты знаешь, кто в действительности это чудовище? Если не знаешь, скажу. Перед нами лошадь, сбросившая с себя маску приличия.

Даже Паленая понимала, что это полная чушь. Понимала, хоть и любила четвероногих чудищ даже меньше, чем я. Не будет преувеличением сказать, что между крысюками и лошадьми непрерывно идет вялотекущая война. Лошади ненавидят крысиный народ даже сильнее, чем большинство людей.

– Я нисколько не удивлюсь, Гаррет, – вступил в нашу беседу Плеймет, – если увижу тебя на ступенях Канцлерства между Гавкающим Псом Амато и Вуди Грэнджером. Я даже сейчас представляю себе, как ты с пеной у рта обвиняешь короля и всю королевскую семью в том, что они стали жалкими пешками в Великом лошадином заговоре.

Канцлерство – главное правительственное здание, на ступенях которого каждый, согласно традиции, может во весь голос орать о своих претензиях к кому угодно. Этот дурацкий обычай привел к тому, что ступени Канцлерства стали местом сборища профессиональных жалобщиков и всякого рода психов. Многие граждане Танфера воспринимают их как дармовое развлечение.

– Ты не должен так говорить! Вскоре эти зверюги тебя прикончат, – сказал я, но, увидев, как разволновалась Паленая, добавил: – Возможно, я несколько преувеличиваю, но все равно ты имеешь дело со злобными и опасными существами. Они готовы броситься на человека в любой момент.

Стоящее на нашем пути злобное и опасное существо наградило Плоскомордого увесистым плевком, на что мой друг ответил столь же увесистым хуком в верблюжью челюсть. Это был прекрасно поставленный и выверенный профессиональный удар. Один из тех, которыми зарабатывает себе на жизнь Плоскомордый. Но на сей раз он вложил в него весь свой вес и всю силу своих железных мышц. Верблюд попятился, глаза его закатились, и он упал на колени.

– Пошли, – сказал Плоскомордый. – Некоторые не желают понимать вежливого обращения, тогда им приходится показывать, кто хозяин.

Мы прошагали еще пару сотен футов и снова остановились. Эта улица никуда не вела. Она упиралась в стену. Что было абсолютно невозможно.

– А это что за хреновина?! – изумился Плоскомордый. – Какому кретину пришло в голову перегораживать улицы стенами?

В его замечании был глубокий смысл. Танфер насчитывает тысячи заканчивающихся тупиком проулков и пролазов, но какое-то древнее происшествие побудило наших правителей принять закон, запрещающий возведение стен поперек сквозных улиц. Чем правители руководствовались, я не знаю, возможно, им просто хотелось передвигаться по всем улицам в обоих направлениях. И хотя то, по чему мы следовали, улицей назвать можно было лишь с большой натяжкой, официально она считалась таковой. О том, что этот вонючий проход должен был считаться улицей, говорило название, начертанное на стенах всех угловых домов. Надписи не подновлялись лет сто, и прочитать их было практически невозможно. Прочитав обрывки надписей и поднапрягши фантазию, я решил, что эта псевдомагистраль именуется «Костяная нога» или что-то в этом роде.

Преграждавшая нам путь стена была сложена из крупных блоков старого серого известняка. Из точно такого же камня была сооружена стена по левой стороне улицы. Обе стены остро нуждались в услугах каменщика. Однако в преграде, стоящей поперек, присутствовало нечто такое, что заставляло всех нас слегка психовать.

– Даю голову на отсечение, но камешки выглядят вовсе не так, как должна выглядеть кладка, сделанная в последний уикэнд, – сказал я.

Хотите верьте, хотите нет, но некоторые подданные нашего короля – существа настолько злонамеренные, что готовы пойти на нарушение всех законов, пока представители власти пребывают на заслуженном отдыхе.

Никто из нашей компании не решался подступиться к стене. Мы топтались на месте до тех пор, пока Паленая, единственная среди нас особа женского пола, не решила, что «ждать от этих мужиков нечего», и принялась пронюхивать путь к стенке. Она нюхала до тех пор, пока ее остренький носик почти не уткнулся в каменную кладку.

– След мальчика ведет за стену, Гаррет. А сама стена пахнет почти так же, как место, где друг на друге валялись два эльфа.

Плеймет отошел немного назад и поднял разбитый кирпич, который еще не прикарманили уличные мальчишки. (Они продают найденные обломки кирпичным заводам, где их размалывают и добавляют в глину для производства новой продукции.)

– Гаррет, у тебя хватило мозгов посмотреть наверх?

Мозгов у меня на это, естественно, не хватило.

Впрочем, как и у всех остальных.

Устыдившись собственной безмозглости, мы все подняли глаза.

Эта стена ни с чем не соединялась. Более того, она была даже не каменной. По мере приближения к верхней кромке стена начинала вибрировать – чем выше, тем сильнее, а ее край, цветом смахивающий на белое пузо ящерицы, был и вовсе размыт. Становясь вначале туманным, он затем растворялся в воздухе.

– Да это же просто иллюзия.

Плеймет бросил кирпич.

Метательный снаряд без малейшей задержки скрылся за внешне непреодолимой преградой. Она оказалась проницаемой, зато страшно холодной и влажной, в чем я смог убедиться, осторожно дотронувшись до нее пальчиком. Плоскомордый Тарп оказался не столь осмотрителен, как единственный оставшийся в живых сынок мамы Гаррет. Решив проверить стенку на прочность, он повторил трюк с верблюдом, в результате чего его лапа ушла в псевдокамень по локоть.

После этого мы отступили назад и обменялись тревожными взглядами.

– Это – иллюзия очень высокого порядка, – сказал я.

– Я слышу, как с той стороны кто-то кого-то зовет, – добавила Паленая.

– Иллюзия, которая держится значительное время и используется как прикрытие, требует для своего создания усилий весьма могущественного мага, – глубокомысленно заметил Плеймет.

Я произнес нечто нечленораздельное, но явно не совсем пристойное, поскольку волшебное появление стены означало, что в деле замешан кто-то из пяти десятков магов с Холма, которые и являются истинными правителями Каренты.