— Это уж точно… Значит, дело в ком-то другом, — пробормотала Вера. — И о возможном прослушивании разговоров тоже известно. Ух, как не хватает Триана!

— Если вы хотите выпросить у Императора зеркало Дженна Дасса вместо Триана, то лучше не надо, госпожа, — искренне попросил Ран.

— Почему? С ним, по крайней мере, не соскучишься, — ответила она и задумалась.

Версий было множество, но ни одна не объясняла загадки — какую роль во всем этом играл Ран? И ведь до утра не разберешься! Сам он утверждает, будто ничего не понимает, и причин не верить ему нет: Вера точно знала, когда, куда и как надолго он отлучался, и была уверена, что во время этих отлучек не происходило ничего экстраординарного. Может быть, всплыло нечто из его прошлого? Того, давнего, тех времен, когда Ран не пришел еще на службу к Ханна Солю, не принес ему клятву верности и не отрекся от своей прежней фамилии, чтобы заслужить новую, а до тех пор зваться Гайя?

Оставался только этот вариант, но попытки разговорить Рана ничего не дали. То ли в его прошлом действительно не было ничего такого, о чем стоило вспомнить в связи со столь странным распоряжением Ханна Соля, то ли Вера начисто разучилась определять, лжет человек или говорит правду. Хотя, казалось бы, троих Гайя она знала как свои пять пальцев!

Можно было сказать, что Вера мучилась бессонницей до самого утра, гадая, какие вести привезет отец, но нет: она досчитала до трех и моментально отключилась. Какое там сонное зелье — привычка давала о себе знать. И спасибо, что в этом мире роль будильников исполнял кто-нибудь из Гайя…

— Госпожа, — окликнул ее Ран. — Вы просили разбудить на рассвете.

— А уже рассвело? — спросила Вера из-под подушки.

— За тучами не видно, но если верить часам — да.

— Тогда прикажи подать завтрак, а я сейчас…

Она села, потерла лицо ладонями и зевнула — не выспалась все-таки, привыкла полуночничать, но отец был ранней пташкой, а встречать его следовало в подобающем виде. А потому — ледяной душ, чтобы взбодриться (можно и на балкон высунуться, но дождь, по мнению Веры, был недостаточно холодным), и уже можно считать себя человеком.

«Если причесаться», — добавила Вера про себя, взглянув в зеркало и обеими руками пригладив пышные кудри. Недавно ей пришло в голову, что все время быть брюнеткой довольно скучно, а потому она эпатировала свет винно-красной шевелюрой. Этот оттенок ей до сих пор не надоел, хотя Вера постепенно делала его все темнее и темнее, чтобы безболезненно вернуться к естественному цвету волос. Ну в самом деле: владеть магией и ни разу не изменить внешность — это просто глупо!

Она закончила с утренним туалетом как раз вовремя — Керр стукнул в дверь и сообщил:

— Госпожа, господин Гайяри прибыл и ждет вас в кабинете.

— Иду! — отозвалась она.

— А завтрак стынет…

Вера подумала и на ходу схватила кусок ветчины — разговаривать с Ханна Солем на голодный желудок врагу не пожелаешь.

До кабинета было всего два лестничных пролета, но Гайя успели отстать: если Вера куда-то спешила, мало кто мог угнаться за ней.

— Отец, рада встрече, — произнесла она с порога, но заметила его спутника и добавила: — Господин Мирайни? Какая… приятная неожиданность!

Вот уж в самом деле неожиданность: увидеть здесь Левого полумесяца! Мирайни Арра Лин, второй (вернее, другой, ведь оба Полумесяца находились на одной ступени) советник Императора не так часто выбирался из столицы. Да еще в такую погоду и в компании Правого полумесяца…

Видно было, что оба провели ночь в седле: не по мокрой одежде, конечно (дождь волшебников не беспокоит), но по теням усталости под глазами, особенно заметным у Мирайни, — тот был старше коллеги, и путешествие это далось ему тяжелее, невзирая на магическую поддержку.

— Соль Вэра.

Он наклонил убеленную благородными сединами голову. Особенно хороши были снежно-белые брови, похожие на мохнатых ночных бабочек-гуделок.

— Обойдемся без долгих предисловий, — сказал Ханна Соль. — Вижу, Вэра, ты выполнила мою просьбу?

— Да, хотя и с преизрядным недоумением, — ответила она.

— Ничего, от недоумения еще никто не умирал.

— А что, у нас кто-нибудь умер? — поинтересовалась Вера.

— Именно так, — ответил Ханна Соль.

— Раз ты решил обойтись без предисловий, может быть, скажешь наконец, что случилось? — не выдержала она. — Или вы с господином Мирайни просто решили совершить романтическую прогулку под проливным дождем? С ума сойти, в вашем-то почтенном возрасте!..

Это было вполне в духе настоящей Соль Вэры, и со временем Вера приучилась не сдерживаться излишне, чтобы не вызывать подозрений. Любой может повзрослеть, но вот разом изжить дурные привычки — вряд ли, и не стоило привлекать внимания к чрезмерно изменившемуся характеру Соль Вэры.

— Ран, — Ханна Соль, не обращая внимания на дочь, повернулся к Гайя. Без сомнения, он легко различал настоящее лицо под маской. — Подойди ближе.

Тот сделал шаг вперед.

— Я вынужден сообщить тебе дурную новость, — произнес Ханна Соль, глядя Рану в глаза. — Отца твоего и матери больше нет в живых. Я скорблю об утрате.

— Я скорблю об утрате, — эхом повторил Мирайни.

Ран молчал. Казалось, он просто не знает, как реагировать.

— Да что происходит?! — не выдержала Вера, шагнув вперед и схватив своего Гайя за плечо. — Отец! Ты не мог бы объяснить доступно, в чем дело? Чего ради тебе потребовалось нестись сюда лично? У тебя нет других Гайя, чтобы принести черную весть? Зачем господин Мирайни составил тебе компанию? Ну же, мы что, до обеда станем здесь торчать?..

Воцарилось молчание.

— Дело в том, — наконец произнес Ханна Соль, — что мы не понимаем, в чем дело. Я могу лишь сообщить — родители Рана мертвы.

— Как это случилось? — спросила она. — Они ведь были далеко не стары, разве нет? Внезапную болезнь отметаю… Ну хорошо, допустим, кого-то одного мог хватить удар, но не обоих же разом! Хотя бывают совпадения, конечно: скажем, один упал с лестницы и сломал шею, а второй при виде этого получил разрыв сердца, но что-то мне не верится в такой вариант развития событий.

— И правильно не верится, — сказал он.

— Так что все-таки с ними случилось? Кто их обнаружил и сообщил об этом, слуги или родня?

— Нашли-то их слуги, но о произошедшем я узнал первым, — сказал Мирайни, и его белые мохнатые брови поползли вверх, только на этот раз Вере вовсе не хотелось улыбаться.

— Не хотите же вы сказать, что отец Рана был вашим Мири? Не могу поверить! — пораженно выпалила Вера, хотя другого варианта не видела.

Ничто, кроме вассальной или кровной клятвы, не позволит другому человеку узнать, что связанный с ним распростился с жизнью, даже если их разделяет полмира. Есть, конечно, сложные заклятия, работающие по схожему принципу, но они слишком часто дают сбой.

— Не он. Его бабка со стороны матери, — ответил Левый полумесяц. — Та самая, от которой ему достались такие глаза.

— От нее самой или от ее… м-м-м… супруга? — не преминула спросить Вера.

— От нее. Крови шиарли в ней было немного, и вся, похоже, досталась внуку.

— Но я не понимаю…

— Все очень просто, Соль Вэра, — перебил Мирайни. — Она не разорвала кровную клятву и не перестала быть моим личным вассалом, даже когда вышла замуж и родила детей. И более того, передала эту клятву дочери. Не нарочно, так уж вышло, а я узнал об этом лишь после ее смерти.

— Только не говорите, что она была в вас влюблена, — пробормотала Вера.

— А что… господин Мирайни пару веков назад, наверно, еще был мужчиной хоть куда, — ухмыльнулся Керр. — О… гхм… но не может же выйти так, что…

— Нет, Ран совершенно точно не мой внук, — правильно понял его Левый полумесяц. — И он ни в коем случае не мой вассал.

— Да, в любом случае клятва самого Рана перекрывает клятву бабушки, перешедшую к его матери… — протянула Вера. — Не может же он быть слугой двух господ! Однако мы отвлеклись… Что все-таки случилось с его родителями? Как они умерли?