— Только не отвечай, что бы тебе ни говорили, — услышала она опять шепот проводницы.

И Дорину еще более властно потащили за руку.

— Взгляни на Аргиру, красавицу, — кричал Дорине юноша, преградив ей дорогу и указывая на спрятанный в углу трон.

Дорина невольно повернулась. Вдалеке в потоке света сидела бледная девушка с черными косами и широко открытыми глазами.

— Она тоже была невестой, — прибавил юноша, улыбаясь. — Она тоже пришла оттуда, откуда и ты. Посмотри на нее!

Дорина вздрогнула. Девушка казалась мертвой: ома сидела словно каменная, с белым лицом, неподвижными и немигающими глазами.

— Три дня он знался с ней! — снопа закричал юноша, по-прежнему преграждая ей дорогу. — Теперь она мертвая, давно уже мертвая. Погляди на псе хорошенько!..

Даже не скажи ни слова неизвестный юноша, Дорима смотрела бы и смотрела на девушку, застывшую на троне. Холодная задумчивая печаль, застывшая на ее неподвижном лице, казалась ей все таинственней.

— Идем же, — прошептала ее спутница и вновь взяла ее за руку.

— Кто это? — спросила Дорина. — Она тоже была невестой и потом умерла?

Женщина замялась и ничего не ответила. Она старалась, чтобы Дорина шла к ней поближе, и торопилась вывести ее из этой толпы, которая смотрела на них с той же отчужденностью.

— Вглядись в нее хорошенько, и ты поймешь, кто она, — вновь заговорил юноша. — Она тоже одета в подвенечное платье, разве ты не видишь?

Дорина вдруг остановилась и вздрогнула. Девушка на троне показалась ей знакомой: широко раскрытые глаза, сжатый рот...

— Разве ты не видишь, что это ты?! — торжествующе вскричал юноша.

Скрипки смолкли, словно повинуясь мановению невидимой руки. Мертвая тишина сковала зал. Дорина застыла с широко открытыми глазами, застонала и упала как подкошенная.

Мало-помалу она поняла, где находится. Комнату заливал колдовской лунный свет. Она услышала громкий храп, прерываемый вздохами. И еще другие, не такие понятные звуки: что-то вроде протяжных всхлипов и невнятного стрекотания невидимых кузнечиков. Девушка провела ладонью по лицу, пытаясь понять, что же произошло с ней. Различила тяжелое дыхание по соседству. Легонько повернула голову и взглянула: неловко запрокинув голову, спала Лиза. В другом конце, положив кулачок под щеку, уютно спала Рири. В комнате было на удивление светло, освещены были и самые укромные уголки, но луна не глядела в окно. В окне призрачно голубел маленький кусочек неба.

— Мне приснился сон, — прошептала вслух Дорина, чтобы успокоиться.

Но ей все-таки было страшно — одной бодрствующей среди стольких спящих. Шум, который она слышала, казался ей таинственным, колдовским, непонятным. Потом она догадалась, что слышит, как квакают вдалеке лягушки. Она на секунду задумалась. Да, она в монастыре. Ей приснился сон. Все, что происходило, привиделось ей во сне...

Но тут она вспомнила об Андронике, и у нее снова перехватило дыхание. Что же, и он был только наваждением? И змей тоже?..

Она сидела с открытыми глазами, стараясь припомнить все, что было. Но ничего не могла представить себе отчетливо. Прохладный лунный свет смотрел на нее глазами Андроника. И она словно бы чувствовала его близость и особенно остро — запах свежести, исходящий от сильного юного тела, и еще убийственную нежность взгляда и могучих рук... А змей?.. Дорина покраснела и крепко, до боли, зажмурила глаза. Несказанное омерзение, страх и болезненный соблазн вновь ожили в ее растревоженной памяти. То одно, то другое воскрешала перед ней намять, мысли вспыхивали расплывчатые, неотчетливые, не умеющие зацепиться одна за другую. И были все они болезненными, томительными и все равно непонятными. Но змеиные чары не рассеялись, змеиные и Андроника. Успокаивал ее только сам Андроник, когда она вспоминала его и видела прекрасным, полным жизни и невероятно мужественным.

Дорина довольно долго выбиралась из сновидений и воспоминаний. Храп из соседней комнаты доносился по временам с пугающей отчетливостью. В комнате по-прежнему было светло и лунно. В раскрытое окно тянуло свежестью, но холодно не было. Спящие женщины тяжело дышали. Все они спали с приоткрытым ртом, свернувшись, прижав к себе руки. Дорина смотрела, как поднимается и опускается у них грудь, напрягаются мускулы, маслянисто поблескивают лица. Никогда еще ей не приходилось видеть столько смертельно усталых спящих женщин. Никогда еще не был так ясновидящ ее рассудок, и никогда еще не был он так болезненно уязвим, готовый под воздействием страха подчиниться любому наваждению. Дорина сидела с открытыми глазами, потом закрыла их и неожиданно заснула, как будто мягко соскользнула в бездонное озеро.