Она кивнула.

– Пожалуй, вы правы. Но почему вы упомянули их светлостей? У моего дяди какие-то дела с ними?

Я показал ей письмо, которое было зажато в руке Ньютона, и это вызвало неожиданную вспышку ненависти, направленную на меня.

– Вы гнусный и достойный презрения пес, – с горечью сказала она.– Я вижу, что здесь не обошлось без вашего атеистического вмешательства, мистер Эллис. Не сомневаюсь, что именно ваши рассказы о взглядах моего дядюшки привели к тому, что их светлости обратили на него свои гневные взоры.

– Вы очень далеки от истины, мисс Бартон. Что бы вы обо мне ни думали, я очень многим обязан доктору Ньютону и ни при каких обстоятельствах не стал бы подвергать риску его репутацию. Но даже если бы то, в чем вы меня обвиняете, было правдой, этим ему сейчас не поможешь.

– Что вы предлагаете, сэр? – холодно спросила она.

– Как-то раз ваш дядя упоминал, что у него уже было нервное расстройство, – сказал я.

– Да, это так. Его всегда ужасно возмущало, что мистер Гюйгенс распространял слухи о том, будто разум моего дядя потерян для науки. Ньютон очень гордый человек и не любит, когда о нем говорят.

– Да, вы правы, мисс Бартон. Он не любит, когда в его дела вмешиваются посторонние. Он вообще человек закрытый.– И я добавил с особым ударением: – Так что мне трудно представить человека, который мог бы сказать, что он хорошо знает доктора Ньютона.

– Я знаю своего дядю, сэр.

– Хорошо. Тогда постарайтесь вспомнить, что произошло во время предыдущего приступа. Что-нибудь делалось для того, чтобы ускорить выздоровление?

Она покачала головой.

– Нет? Тогда я считаю, что нам тоже ничего не следует предпринимать. Пусть великий ум исцелит себя сам. А до тех пор мы должны сделать все, чтобы ему было тепло и уютно.

Постепенно мисс Бартон начала понимать, что мое предложение вполне разумно, и постаралась положить подушки и одеяла так, чтобы Ньютону было удобнее.

Мисс Бартон и прежде бывала в Тауэре – на Монетном дворе, в Управлении артиллерийского снабжения и королевском зверинце – но это было в мое отсутствие. Мы почти не разговаривали, поскольку не знали, может ли Ньютон нас слышать. В результате мы сидели, словно две статуи, наблюдали за ним и ждали каких-нибудь изменений. Это была нелегкая ситуация: Ньютон, почти мертвец, но все же могущий видеть и слышать все, что происходит в комнате, только не способный шевелиться и говорить, – и мы двое, полные сладких и таких горьких воспоминаний.

– Что его ждет, если их светлости решат, что он еретик? – спросила мисс Бартон.

– Боюсь, он лишится своего высокого положения и должности, – ответил я.– Кроме того, его могут обвинить в богохульстве, поставить у позорного столба, а затем заключить в тюрьму.

– Он не переживет позорного столба, – прошептала мисс Бартон.

– Согласен с вами, – кивнул я.– А для того, чтобы он мог достойно ответить на все обвинения, ему необходимо вернуть разум.

– Мы должны молиться за его выздоровление, – упрямо сказала мисс Бартон.

– Я уверен, что ваши молитвы будут услышаны, мисс Бартон, – запинаясь, проговорил я.

Она тут же встала со стула и опустилась на колени.

– Вы не станете молиться со мной? – спросила она.– Ради его спасения?

– Я готов, – ответил я, хотя мне совсем не хотелось молиться.

Опустившись на колени рядом с ней, я сложил руки и закрыл глаза. В течение четверти часа мисс Бартон что-то страстно бормотала себе под нос. Я молчал и лишь надеялся, что любовь в моем сердце эхом отзовется в ее молитвах.

Пропело некоторое время, и мы начали понемногу расслабляться. Теперь мы не ощущали присутствия Ньютона. Когда в животе у мисс Бартон заурчало, я улыбнулся и предложил принести какой-нибудь еды. Она охотно согласилась, и я понял, что мисс Бартон уже давно испытывает голод и жажду. Я тут же отправился в ближайшую таверну и вскоре пришел с едой. Увы, я появился слишком быстро и обнаружил мисс Бартон на горшке. Мне было очень неловко, а она ужасно покраснела. Когда я через некоторое время вернулся, наша беседа вновь стала напряженной.

И все же она сказала, что я правильно поступил в отношении ее дяди.

– Вы хорошо сделали, мистер Эллис, что не обратились к врачу, – сказала она.

– Рад слышать, мисс Бартон, поскольку я думал об этом все утро.

– Я была несправедлива к вам сегодня.

– Прошу вас, забудем об этом, мисс Бартон.

День клонился к вечеру, наше бдение продолжалось, словно мы сидели с Ньютоном, соблюдая какой-то религиозный обряд. Я разжег камин, чтобы согреть комнату, и предложил принести мисс Бартон шаль, но она отказалась. Когда сумерки сгустились, я зажег свечу и поднес ее к лицу Ньютона, чтобы проверить, произошли ли какие-нибудь изменения. Как только я поднес свечу к глазам Ньютона, я увидел, что зрачок слегка переместился, и мне показалось, что мой наставник постепенно приходит в себя. Я предложил мисс Бартон повторить мой эксперимент, что она и проделала.

Постепенно сон завладел нами, и уже наступил рассвет, когда Мельхиор разбудил меня, прыгнув ко мне на колени. Наши плечи и шеи сильно затекли, и в первый момент я не сообразил, почему ночевал в кабинете. Но через несколько мгновений я все вспомнил и перевел взгляд на кресло у камина, где сидел Ньютон. Оно опустело! Я вскочил на ноги и позвал мисс Бартон.

– Все в порядке, – сказал Ньютон, который стоял возле окна.– Успокойтесь. Со мной все хорошо. Я наблюдал за восходом солнца. Очень вам рекомендую насладиться столь великолепным зрелищем.

Мисс Бартон радостно улыбнулась мне, и на короткое мгновение все лучшее во мне возродилось к жизни, хотя Ньютон выглядел несколько отстраненным. Потом она поцеловала в щеку сначала Ньютона, а потом и меня. Казалось, она напилась воды из той реки в Гадесе, которая заставляет человека забыть прошлое. Мы подошли к Ньютону и втроем наблюдали за восходом, радуясь выздоровлению доктора и находя удовольствие в обществе друг друга.

– Но, сэр! – воскликнула мисс Бартон, обращаясь к дяде.– Вы нас очень напугали. Что случилось? Мы были уверены, что разум вас покинул.

– Прошу прощения за то, что так встревожил вас, – прошептал он.– Иногда наступают моменты, когда размышления настолько овладевают мной, что со стороны создается впечатление, будто я перенес удар десницы Господней. Причины остаются для меня тайной, поэтому у меня нет никаких других объяснений. Могу лишь добавить, что после таких странных эпизодов наступает удивительная ясность мысли. Не волнуйтесь, со мной уже случались подобные вещи.

Однако я взглянул ему в лицо и увидел, что он очень бледен, словно тяжкий груз все еще давит ему на сердце.

– Вы уверены, что полностью пришли в себя, сэр? – спросила мисс Бартон.– Быть может, лучше позвать врача, чтобы он убедился, что вы и в самом деле здоровы?

– Да, сэр, – вмешался я.– Вы очень бледны.

– Быть может, вам следует поесть, – предложила мисс Бартон.– Или хотя бы выпить кофе.

– Моя дорогая, я полностью пришел в себя, – настаивал Ньютон.– Вы правильно сделали, послушавшись мистера Эллиса.

– Вы слышали нашу беседу? – спросил я.

– О да, видел и слышал все, что происходило в этой комнате.

– Все? – резко спросила мисс Бартон.

Судя по тому, как она покраснела, речь шла о ее контактах с ночным горшком.

– Все, – подтвердил Ньютон, и его признание заставило мисс Бартон нахмуриться.

– Но, сэр, – вмешался я, чтобы сменить тему и не смущать мисс Бартон, – быть может, вам только кажется, что вы полностью оправились. Мисс Бартон говорила о враче не сегодня утром, а вчера. С тех пор, как я нашел вас в этом кресле, прошло почти двадцать четыре часа.

– Так много? – выдохнул Ньютон и на мгновение закрыл глаза.

– Да, сэр.

– Я размышлял о шифре, – рассеянно сказал он.

– Сегодня вам нужно выступать в Высоком суде, – напомнил я.

Ньютон тряхнул головой.

– Не стоит сейчас говорить об этом.

– Тогда что я могу сделать, сэр?