Мимо летели стрелы, раздавался лязг мечей и вскрики, а я лежала, как перевернутая черепаха. Попутно злилась, концентрируя энергию для удара.

– Эй, Проклятый, не пырни знакомого! – прозвенел чей-то веселый голос, перекрывая шум драки.

– Если только по старой памяти! – откликнулся Илиш.

– И не вздумай перекидываться, у меня душа впечатлительная – еще спать потом не смогу.

Комок концентрируемой Силы перестал расти, пока я настороженно прислушивалась к завязавшейся беседе.

– Вот еще, для всяких тут перекидываться! Опаздываешь, Ломаный, – проворчал Верьян. – Я уж думал, Хантир, что тебя прирезали где-то дорогой.

– Точно-точно, прирезали Хантира, – с притворным сожалением вздохнул невидимый для меня мужчина. – Еще по прошлому лету. Говорят, некто Верьян Илиш лишил бедолагу жизни и получил за это от Гильдии хорошие денежки.

– Деньги плохими не бывают, – поддакнул наемник. – И человек наверняка тоже был хороший. Империи достойно послужил – разбойников истреблять надобно. Нещадно.

– Что ж ты мертвецу тогда весточки посылаешь, помощи просишь? – насмешливо уточнил все тот же голос. – На тот свет торопишься, с переправой помочь надо?

Мне надоело лежать бесполезным металлоломом, распираемым сконцентрированной Силой.

– Это мне помочь надо, – встряла в чужой разговор я. – Эй, Илиш, подсоби благородному рену! А то я ж поднимусь самостоятельно и разнесу все здесь к хмаровой матери!

Наемник, не торопясь, подошел ко мне и потянул за руку. Другую подхватила Эона, и меня с лязгом поставили на ноги.

Доспехи надоели хуже нравоучений отца Ванхеля в Святую неделю! Я раздраженно откинула забрало и с интересом воззрилась на Верьянова знакомца.

Невысокий, но ладный. Одежда на нем добротная. Светлые волосы, очень коротко стриженные. Кривой сломанный (и не раз) нос. Глаза цвета слегка потускневшей стали. И цепкий, все подмечающий взгляд.

Ох и разбойничья рожа-то!

– Как я погляжу, ты неплохо устроился, Проклятый, – прищурился мужчина. – И хозяином обзавелся. И бабой. От меня чего надо?

Эона, разумеется, не смолчала:

– Я не… ой!

Тяжелый, пусть и не рыцарский сапог тоже бывает кстати.

– Домой хочу наведаться, Хант. – Верьян тяжело посмотрел на белобрысого. – Хотел тебя с собой позвать. Мать давно навещал, соскучился небось?

Разбойник с сомнением покачал головой:

– Не знаю, кто у тебя в покровителях, но папаша твой, из благородных который, точно нас обоих вздернет, только мы появимся на Клыке. Давно ж обещано.

– А мне другое обещано. И я ведь свое спрошу, ты меня знаешь, – как бы мимоходом заметил Проклятый Ублюдок, помогая мне взобраться в седло. – Долги, оно ведь всем платить положено. Мертвецам – уж тем более.

Некоторое время они сверлили друг дружку взглядами. Прозрачный осенний лес поддержал драматический момент тревожной тишиной.

– Хмарь с тобой, Проклятый! – Мужчина безнадежно махнул рукой. – Куш-то хоть хорош?

– Не сомневайся. – В кои веки Верьян был почти серьезен. – Награда будет больше, чем ты себе можешь представить.

Хантир повернулся к придорожным кустам и трижды проухал совой. Ему из чащи ответили пятикратным уханьем. И вскоре на дорогу один за другим стали выходить усталые мужчины.

А освобожденная из капкана воли (или, может быть, страха?) Сила вновь свободно растеклась по телу.

…Делая резкие повороты, узкая дорога карабкалась в гору. Отряд, возглавляемый конным рыцарем, неспешно прошел по ней к запертым воротам крепости. Повинуясь жесту господина, от строя отделился мужчина и забарабанил в калитку.

– Открывайте! Имперский загонщик, Его Сиятельство Адвер рель Доуэлльский желает попасть в замок!

За стеной что-то заскрипело, зазвучали неразборчивые выкрики, но ворота открываться не спешили. Мужик заколотил в калитку снова. С тем же результатом. Стук стал громче и злее. Через некоторое время изнутри соизволили открыть калиточное окошко.

– Ну чего долбитесь? – хмуро вопросили оттуда.

– Вот как имперским войскам весточку пошлем, они придут, растолкуют, – гаркнул Хантир, слегка подретушированный наведенной мной иллюзией.

– Что за напасть такая! Вы за эту седмицу уже вторые, а за надельник[16] – так и вовсе пятые! – проворчал стражник из-за калитки.

– Так меняла[17] вторую седмицу разменял уже, достопочтенный, – усмехнулся Ломаный.

– Вот-вот. Месяц токмо начался, а уж пожаловали, – хмуро буркнул в окошко мужик. – Сначала грамотки свои покажите, я Их Сиятельству снесу. Уж он разберется, чьих будете.

Скалистый полуостров встретил нас хмурой моросью. Казалось, ледяная влага, пронизывая воздух, делала бесполезными все попытки согреться.

Судя по тому, что я уже про него слышала, Клык Шторма никогда не отличался гостеприимством. А вот теперь убедилась лично: угрюмая природа, угрюмый замок, угрюмые жители. Сплошная безнадега…

Я достала из седельной сумки пергамент, что прилагался к доспехам. Подала его Верьяну, а тот уже сунул документ в приоткрытое окошко. И мы приготовились к долгому ожиданию.

После получасовой проверки документов нас впустили-таки в крепость. И обращались уже куда почтительнее. Хотя добросовестно окропить святой водой наш отряд встречающие не забыли. Да еще с антимагической составляющей. Забавные у них здесь святые отцы, надо заметить…

Антимагический компонент аккуратно и бесшумно испарился еще на подлете – ни капли не попало на наши головы. Не для этого я как проклятая навешивала с утра личины на дюжину человек и одного полугоргона – пальцы до сих пор подрагивают. Хотя стоит отметить, что с каждым днем, и даже часом, Сила повиновалась мне все охотнее.

– Проверяют что-то все. А что у нас туточки проверять? – продолжал бухтеть себе под нос стражник, провожая меня в сопровождении преображенных магией Верьяна и Хантира к хозяину. – Кладовые наши, что ли, приглянулись? Чего еще смотреть-то…

Смотреть и правда здесь было не на что. Внутренняя обстановка замка отличалась аскетизмом. Никаких тебе изысков: ни золототканых гобеленов, ни мебели из древесины ценных пород. Деньги в роду Илишей шли исключительно в дело.

Верьян по дороге в крепость снизошел поведать заскучавшим попутчицам одну семейную историю.

Около полувека назад тогдашний хозяин Клыка Шторма женился по любви – первый из всего рода. И, как потом оказалось, последний. Жена попалась – натура тонко чувствующая, тяготела к прекрасному. Сразу после свадьбы начала переделывать замок в соответствии со своими вкусами и столичной модой, с размахом так: если уж шелк для портьер, то из самой Лавимы, ковры – только из Джерии, хрусталь – исключительно яссирский. Любящий супруг скрипел зубами, но оплачивал прихоти благоверной. Год, другой… На третий любовь прошла, долги остались, а наследники никак не появлялись. Так что после пары седмиц серьезных размышлений (и расчетов в компании амбарных книг) Илиш остался безутешным вдовцом – его супруга очень кстати «отравилась несвежими морепродуктами». Впрочем, горевал он недолго – следующий брак как раз и поправил пошатнувшееся было благополучие Клыка Шторма.

«И какая отсюда мораль?» Умеренность в желаниях – основа долголетия и процветания. Именно так Верьян резюмировал свою историю под осуждающим взглядом Эоны и аккомпанемент моего глумливого хихиканья.

Похоже, именно в главной зале крепости сохранились остатки той былой роскоши: изящная мебель, панели, картины, напольные вазы. Правда, в этой темной неуютной комнате они были размещены по принципу «все равно где стоит, лишь бы пыль вытирать не мешало».

Старый Илиш совсем не походил на сына (или, правильнее сказать, Верьян был совершенно не похож на своего отца?). В отличие от высокого и узкого в кости полукровки Оттис был кряжист, на физиономию простоват и абсолютно лыс. Тяжелые черты лица, глубоко посаженные глаза, расплывшаяся фигура. Кожу мужчины здешней природой высушило, выщербило и покоробило, точно обломок корабля, который долго носили волны северного моря, а после, наигравшись, выкинули на берег.