«Неужели мрут как мухи, перекинувшись с тобой парой слов?» Почти. Посмотри, чем все закончилось для Кирины, Верьяна, Эоны, а еще…

«…А еще куча народу выжила и вполне себе здравствует». Впредь я постараюсь, чтобы таких было побольше.

– А тебя? – не дождавшись от меня продолжения беседы, полюбопытствовала неранка.

– Рель.

– Это имя чейни, – делано удивилась Мурема.

Я промолчала – незачем подтверждать очевидное. Однако неранка не отставала.

– Ты из Тилана?

Вот ведь настырная, поесть не даст.

– Нет, с Вольных островов.

– Врешь!

– Вру. – Я пожала плечами.

Поняв, что уловками от меня ничего не добиться, девушка взяла разговор в свои руки. Правда, свелся он к форме «вопрос-ответ» и больше походил на допрос. Мои односложные реплики не остужали энтузиазма Муремы, а, наоборот, подстегивали.

– Ты чья-нибудь утана?

– Нет.

– А как ты попала на Остров?

– Приплыла.

– Разве такое возможно?!

– Ага.

– А как?!

– Вот так.

Мурема решила зайти с другого бока.

– У тебя красивые волосы.

– Угу.

– Одежду дозорные дали?

– Точно.

– Тебе здесь нравится?

– Да.

– Хочешь остаться?

Я облизнула ложку и кинула ее в опустевшую миску.

– Нет.

– Что?!

Возмущенный вопль привлек внимание Мерчуллы, и девушке пришлось в срочном порядке ретироваться.

К закату третьего дня плот был закончен. Бревна выскребли дочиста. Сверху постелили доски и вбили столбы. На них натянули матерчатый навес и соорудили три стены. Вместо четвертой повесили занавес, который можно было легко поднять, потянув за шнур.

– Теперь остается только молиться о хорошей погоде на завтра, – заметила я, когда мы с Мерчуллой возвращались в Обитель затемно. – Чтобы шторм не помешал спустить плот на воду.

– Об этом, чейни, можешь не волноваться, – проворчала не без гордости Старшая сестра. – Первым ушей Богини достигает ее же голос.

– Понятно…

Вместе со всеми я радовалась окончаниям работ – и не только потому, что приближалось мое возвращение домой. Разговор с Муремой имел свои последствия.

Вроде бы все замечательно. Отношение – просто великолепное. На лицах доброжелательные улыбки, а затылком чувствуешь чужое неприятие. На грани слуха отпечатываются перешептывания. Боковым зрением ловятся косые взгляды.

И я одна против всего Острова. Всегда одна…

Удерживаемый на месте двумя грузилами плот лишь слегка покачивало на волнах. Видимо, молитва Мудрейшей оказалась на редкость убедительной – с самого утра установилась тихая безветренная погода. На ярком солнце море стало того глубокого бирюзового цвета, который так любят эксплуатировать в своем творчестве художники и поэты.

Тащить на плавсредство трон Мудрейшей не стали, вместо этого плот застелили ковром. Мать Юфимия и шестеро ее сопровождающих взошли на него гуськом. Женщины направились на свои места, чинно опустились на колени, аккуратно и изящно подоткнув одежды.

Предмет торгов с Империей, то бишь меня, усадили поближе к Мудрейшей. Находиться в такой позе, как и все, мне было непривычно, а главное – неудобно. Поерзав на месте под осуждающими взглядами неранок, я нашла приемлемый для себя компромисс. Мудрейшая покосилась, но ничего не сказала, лишь с кротким вздохом, означающим «простим чейни ее грубость и невежественность, да ниспошлет Богиня нам терпения на этот подвиг», возвела очи к небу.

Положив перед собой обнаженные мечи, шесть дочерей ближнего круга, среди которых, разумеется, были и Первые Старшие сестры Мерчулла и Машэтра, расположились по бокам и чуть впереди Матери Юфимии, готовые в любое мгновение отдать за нее жизни. За матерчатыми стенами на всякий случай стояло еще несколько потенциальных камикадзе рангом пониже. Они же управляли плотом с помощью шестов-весел. Для полного военкомплекта следом за нами шло две лодки с лучницами.

Прибытие имперской делегации выглядело не столь помпезно. Опустив паруса и развернувшись к нам правым бортом, тиланский корабль встал на якорь на приличном расстоянии от стены. С судна спустили шлюпку, куда поместились Император, Верховные маг и священник и еще четыре человека, разглядеть которых я пока не могла, да и не особенно старалась, сосредоточившись на главных действующих лицах.

Видимо, Верховный маг как-то обошел антимагический эффект стены, поскольку шлюпка двигалась без участия весел и паруса. Мягко скользя по волнам, она подошла совсем близко и встала к нам боком. С корабля ее прикрывали лучники и маги.

Разумеется, наш плот тоже не был беззащитным. Но в самую первую очередь нас оберегала стена. Она была практически незаметной – только время от времени воздух в том месте «плыл», как от сильной жары, но приближаться к ней ближе, чем на пару локтей, не рисковала ни одна из сторон.

Дэрриш традиционно был в черном.

– Неран приветствует гостей, что пришли с миром. – Мудрейшая развернула ладонь в благословляющем жесте. – Богиня посылает им свое благословение.

По-моему, она откровенно издевалась над Аксием, у которого при виде такой вопиющей ереси аж борода затряслась.

И это называлось тут дипломатией?!

– Тилан, в нашем лице, благодарит за оказанное благоволение и ожидает, что оно распространится не только на Ее Императорское Величество. – Император говорил ровно, без малейшего намека на издевку, но ехидная улыбочка Верховного мага не давала обмануться.

Акценты были расставлены, и переговоры начались. Правда, говорила в основном Мать Юфимия. Эст Сотворитель парировал, изредка бросая на меня оценивающие взгляды, Аксий к месту и не очень вставлял презрительные реплики, откровенно игнорируя Избранную-предательницу. Ну а Дэрриш? Дэрриш предпочитал пока отмалчиваться…

«Он не должен мне нравиться. Я ничего к нему не чувствую. Абсолютно ничего».

Последние часа полтора я повторяла эту фразу про себя, как заклинание. Хотя нет, это было похоже на молитву.

Мое тело плевать хотело на силу самовнушения: вдоль позвоночника прокатывалась обжигающая волна. Она добегала до кончиков пальцев на ногах и устремлялась вверх, и так по кругу, заставляя мелко вибрировать браслет и предательски пылать щеки. Хорошо еще, что я поддалась на уговоры сестры Метьяны и дала набелить себе лицо.

Надеюсь, Дэрришу мое состояние было не заметно.

«Такое не заметить – это надо постараться! Например, можно в другую сторону смотреть».

Я бросила на супруга быстрый взгляд и тут же, покраснев еще больше, его отвела. Не смотрит он, как же! Да на мне скоро дырки начнут образовываться от пристального внимания Императора.

Радовало одно: судя по румянцу на щеках Дэрриша, благоверному приходилось не легче моего.

«Чему радуешься?» Не одна мучаюсь, а в высокопоставленной компании.

Зато Мать Юфимия была само спокойствие и доброжелательность. Властительнице Острова безумно шел ярко-алый цвет, преобладавший в ее наряде, платье – очень похожем на кимоно, которое было перетянуто на талии широким поясом, жестким от золотого шитья. Манжеты на широких рукавах и ворот ее наряда отделаны горностаем. Темные волосы Мудрейшей были собраны в высокую прическу из кос, уложенных короной и перевитых золотой и алой лентами. Пальцы Юфимии были унизаны рунными кольцами, запястья плотно обхвачены браслетами из перламутра. Но самое незабываемое впечатление, пожалуй, производило ее тщательно набеленное лицо – благожелательная маска, глядя в прорези которой у всех появлялось ощущение, что их оценивает на редкость умный и опасный противник.

Похоже, как раз своей самоуверенностью Мудрейшая доводила тиланское посольство до белого каления.

Для церемонии приветствия меня одели попроще, чем Мать Юфимию, но поярче дочерей ближнего круга в нарядах сдержанных серебристо-синих тонов. Зеленый и золотой в моем облачении навевали на меня не слишком приятные воспоминания – свадебный наряд Ее Величества Императрицы был выдержан в этих же цветах.