В ее памяти всплыли слова песенки, и она без стеснения позволила им вылиться наружу. Только услышав песню в своем исполнении, Пеппер осознала, что она была написана от лица женщины, любившей безмерно и боявшейся потерять свою любовь. Это была печальная песенка, но, как ни странно, одновременно и мужественная. Напевая ее грудным низким голосом, Пеппер удивлялась собственному, такому точному, выбору — песенка как нельзя больше подходила для этого момента.

Когда последние ноты утонули в тишине, раздался хрипловатый мужской голос, повергший Пеппер в такое смятение, какое она испытывала, наверное, только третий раз в жизни.

— Этот номер был рассчитан на меня?

Совершенно обескураженная, Пеппер повернулась на вращающемся табурете в его сторону. Тор стоял, прислонившись к стеллажу с книгами, скрестив руки на широкой груди. В его взгляде было нечто такое, отчего у Пеппер захватило дух. Собравшись с силами, что заняло у нее несколько секунд, Пеппер ответила:

— Я думала, ты во дворе, с собаками.

— Вот как? Значит, это не рассчитано на меня?

Черт возьми, он не давал ей возможности уклониться от ответа.

— Я же сказала: я думала, что ты во дворе. Пела для себя. Я не склонна рекламировать отсутствие голоса.

— Напрашиваетесь на комплимент? — осведомился Тор, приподнимая бровь. Пеппер была искренне удивлена.

— Разумеется, нет. Какие могут быть комплименты?

— В таком случае, — невозмутимо сказал Тор, — тебе не дано разглядеть талант, когда ты с ним сталкиваешься. Ты могла бы петь на профессиональной сцене.

Она в растерянности заморгала:

— На профессиональной? Честно говоря, мне не очень верится в то, что ты говоришь. Возможно, вкус тебя все-таки подводит, но в любом случае спасибо.

— Ты и играешь отменно, — продолжал Тор.

— Благодарю вас, — торжественно ответила Пеппер, не сводя с него взгляда.

— И хороша ты до невозможности с этими волосами, собранными на макушке. Я еще раньше хотел тебе это сказать.

— Я смотрю, ты сегодня настроен говорить комплименты, — был единственный ответ, до которого сумела додуматься Пеппер.

— Кроме того, я настроен окружить тебя заботой, — галантно заметил Тор. — Мне хотелось бы знать, как ты к этому относишься. Ты против того, чтобы тебя опекали, или, выйдя на охоту, ты хочешь, среди прочего, поймать себе защитника?

— А это для тебя что-то меняет? — развеселилась Пеппер, догадываясь, что так постепенно, исподволь, Тор подбирается к тому, что на самом деле хочет сказать.

— Сомневаюсь, — ответил Тор. — Мне кажется, что я еще в состоянии контролировать ситуацию. Однако если ты против — знаешь, там, женская эмансипация и все такое, — то я постараюсь предпринять что-то другое. Так ты хочешь, чтобы тебя здесь холили и нежили?

— Что же в этом дурного? — пожала плечами Пеппер. — Только забота должна оставаться в разумных пределах. Если ты запомнишь, что я не беспомощна, то, пожалуй, твое внимание будет мне даже приятно.

— Согласен.

— Замечательно. Так что ты задумал? — подтолкнула его Пеппер, сгорая от любопытства.

— Какой обогрев у тебя в трейлере?

«Какое ему до этого дело?» — удивилась Пеппер.

— Газовый, — вслух сказала она. — А что?

— Мне это не нравится, — нахмурился Тор.

— Уверяю тебя, он совершенно безопасен!

— Не сомневаюсь. Только вот сегодня наступает сильное похолодание. Я глаз не сомкну, переживая, как бы вы там не замерзли. Почему бы тебе не перебраться в дом?

Пеппер едва удержалась, чтобы не хихикнуть вслух.

— Ты начинаешь разговор издалека, — съязвила она.

— Я говорю серьезно, — возразил Тор, но в уголках его губ затаилась улыбка. Пеппер молчала.

— На улице становится холодно, — продолжал Тор. — Я, конечно, мог строить из себя истукана и говорить, что мне все равно, что вы там мерзнете, просто я боюсь, что от твоего трейлера загорится мой дом. Но, честно говоря, пока ты сама не сказала, это не приходило мне в голову. Можешь надо мной сколько угодно потешаться, но, прошу тебя, переселяйтесь поближе к теплу!

— Тор…

— Ты же видишь, места у меня предостаточно. Ты можешь выбрать любую из спален. По правде говоря, я бы не возражал, чтобы твой выбор остановился на моей. Я не буду брать с тебя плату за квартиру. Только будь добра, продолжай давать миссис Смолл уроки национальной кухни и время от времени пой мне свои песенки.

— Тор… — снова попыталась возразить Пеппер, но он опять ее перебил:

— И твое зверье тоже. Если ты боишься, что будешь мне чем-то обязана, мы можем договориться об оплате натурой. Нет, только не подумай чего дурного, я имел в виду, что ты можешь вымыть мне посуду или сделать что-то еще.

Пеппер смеялась, не скрывая удовольствия.

— Не предъявляй ко мне слишком высоких требований, — попросил Тор. — Видишь ли, язык у меня действительно суконный. И вообще я впервые предлагаю женщине поселиться у меня в доме.

Пеппер хихикнула в последний раз.

— Ах вот как, впервые? Кто бы мог подумать? Я смотрю, твои скрытые мотивы выходят на поверхность.

— Прикуси свой язык, женщина, я просто пытаюсь быть любезным и… э-э… галантным.

— Любезным — галантным — куртуазным, — весело подхватила Пеппер.

— Именно, Диана.

— Хм, — Пеппер посмотрела на него в задумчивости. — Давай вернемся от куртуазности к честности. — Тор, ты сознаешь, что делаешь?

— По-твоему, я делаю опрометчивый шаг?

— Возможно, ты его все-таки обдумал, — заметила Пеппер. — Однако если ты рассчитываешь на преимущества, которые сулит перенос состязаний на свое поле, то, уверяю тебя, я никогда не нуждалась в группе поддержки.

Тор рассмеялся.

— Ты заметила — стоит нам сойтись вместе, и метафоры прорастают в разговоре такой чащей, что мне, с моей головой, не всегда удается через них продраться. Группа поддержки? А мне казалось, состязание объявлено для двоих.

— Ты должен понять, что я имею в виду.

— Мне страшно, но, по-моему, я догадался.

— Так почему же тебе страшно?

— Я, кажется, начинаю тебя понимать, а это — нехороший признак. Это обстоятельство должно вызывать опасения у здравомыслящего мужчины.

— Большое спасибо.

— На здоровье. Но ты снова ушла от ответа. Так вы переезжаете или нет?

Внезапно посерьезнев, Пеппер медленно произнесла следующий вопрос:

— А ты действительно уверен, что это удачная мысль?

Тор кивнул. Он улыбался, но явно не шутил.

— Что мы имеем? Несколько недель до того момента, когда ты либо изловишь меня, либо свернешь свой бивуак и снимешься с места. Если мы окажемся под одной крышей, то сможем использовать время более эффективно.

Пеппер почувствовала, как ее губы невольно растягиваются в улыбку.

— Так тебе действительно понравилась роль дичи?

— Я уже говорил тебе, что она подхлестывает мое эго, — торжественно ответил Тор.

Он тут же пожалел, что эти слова сорвались у него с языка, приметив, что в глазах Пеппер мелькнуло подозрение.

Пеппер отмалчивалась.

— Ну хорошо, хорошо. Может быть, признавая это, я выхожу из роли «мачо», на которую претендует любой мужчина, но повторяю, я польщен. Вся эта затея придает моей жизни странный кайф. Правда, пока я не заметил каких-либо признаков охоты.

— Совсем не заметил?

Пеппер просияла очередной улыбкой Джоконды.

Тор взглянул на нее с недоумением.

— А что, разве я уже стал жертвой твоих манипуляций? — спросил он вдруг довольно резко.

Пеппер вскинула на него глаза. В ее взгляде читалось совершенно невинное изумление: «Я — и манипуляции? Как можно!»

— А мне-то показалось, что меня уже взяли в оборот, — продолжал Тор. — Неужели это ошибочное впечатление?

— Ты волен думать, как тебе угодно, — разрешила Пеппер. — В том-то и вся прелесть игры.

— Вы опасное существо, мисс Охотница! — воскликнул Тор.

Пеппер неудержимо засмеялась, заметив, как в его глазах промелькнул хорошо сымитированный ужас.

— Мне и раньше не раз это говорили, — уточнила она. — Но в данном случае, клянусь чем угодно, у меня и в мыслях не было перебираться к тебе под крышу. На мой вкус, это чересчур прямолинейный шаг.