В этих словах содержалась скрытая угроза, которую Чунь замаскировал своим мягким и несколько старомодным английским произношением.

– Никогда этого не допущу, – согласился Трент, и Чунь улыбнулся, довольный, что его так хорошо поняли.

Персональный лифт поднял их до этажа, где располагались апартаменты хозяина. Молодой человек, замирая, проследовал за личным телохранителем Вонг Фу до последнего пролета лестницы и встал перед телекамерой. Щелкнул замок, дверь распахнулась и раздался звонок, приглашавший его предстать перед лицом шефа. Он едва осмеливался смотреть на Вонг Фу, который стоял, отгороженный от него широким мраморным столом. Молодой человек пересек огромную комнату и подошел к столу. Ноги у него подгибались, теснение в груди усилилось, и он боялся, что его вырвет.

Он взял из стопки, лежавшей слева на столе, лист бумаги и написал: «Яхтсмен Трент сбежал в Маниле. Его увезли люди из Дома Ли».

Поклонившись, молодой человек подал хозяину записку в сложенных в виде подноса ладонях. Вонг Фу прочитал ее и бросил в машину для уничтожения бумаг. Шрам на голове у него вздулся и побагровел Он криво улыбнулся и облизнул языком верхнюю губу. Затем размахнулся и с силой ударил своего посетителя ладонью по лицу.

Лю стоял над рыбаком, придавив ему шею коленом.

– Какие суда проходили здесь за последнее время? – спросил он негромко, ткнув рыбака лицом в песок. – Пятнадцатиметровые или побольше? – Он приподнял ему голову, освободив рот, чтобы тот смог ответить. – Какого цвета были эти суда? – прошептал он. – Сколько людей на борту? Что за люди?

Но рыбак ничего не знал и не видел. Тогда Лю всей тяжестью обрушился на его шею. Потом забрал одежду и мачете своей жертвы. Столкнув лодку рыбака на воду, Лю поставил парус и направил ее к следующему острову. Найти след китайцев и пиратов было для него только вопросом времени. А тогда он разыщет и девушку.

Все утро они насиловали ее. Она хотела умереть, но нечем было убить себя. По телу волнами проходила боль. Ее мучила боль и стыд за то, что они делали с ней, и за то, что она не могла помешать делать с ней все, что им хотелось. Она умоляла сказать, чего именно они от нее хотят, и готова была сделать все, чего бы они ни пожелали. Готова была стать их рабой, лишь бы они перестали мучить ее. Но им нравилось причинять ей боль. Главарь насмехался над ней и говорил, что это только первый день, а их будет еще много, много таких дней, так что в конце концов она сойдет с ума. И только тогда ее освободят – освободит сам Вонг Фу и представит перед людьми во всем ее позорном виде – безумную, оскверненную, – как воплощенное свидетельство того, что ее дед потерял лицо, утратил все свое могущество.

Она упрашивала их, просила сказать, кто такой этот Вонг Фу, который будто бы должен освободить ее, но они только снова и снова избивали девушку. Они били ее, потому что не могли себе представить, чтобы китаянка не знала о Вонг Фу и его могуществе, о его ненависти к Дому Ли. Они считали, что таким образом она проявляет неуважение к главе их клана и наказывали ее за дерзость. Они избивали ее по очереди, а затем вновь насиловали, и она рыдала, желая умереть.

«Мерседес-190» доставил Трента к зданию морга. Как обычно, Манила страдала от того, что филиппинцы называли затемнением, а любой иностранец назвал бы крахом энергетической системы города. Такие затемнения длились по восемь часов или более. Больше всего от них страдали бедняки и средний класс. Пятизвездные отели и дома богатых людей оборудовались автономными генераторами. Был такой генератор и в морге.

Патологоанатом прочел представленную Трентом доверенность без особого интереса, однако, когда Трент попросил показать ему список судовой команды, он позвал клерка, и тот принес нужное досье. Трент ознакомился с ним тут же, в морозильной камере.

Капитана, первого помощника и одного из матросов убили сразу – без излишней жестокости, но все остальные были варварски изувечены. Трент попросил показать ему трупы и сверил их с копией списка команды. Тела второго помощника здесь не было. По судовой роли его звали Лю. Мужчина двадцати восьми лет. В списках не значилось ни одной женщины.

Патологоанатом протянул бутылку рома, и Трент, ради поддержания дружеских отношений, взял ее. Поднеся бутылку ко рту, он услышал чей-то короткий кашель. В дверях стоял японец с «конским» хвостом – мистер Танака Кацуко, как назвал его Чунь. Теперь на нем был двубортный костюм в клеточку от Пола Смита. Под пиджаком, который чудом не сваливался с его плеч, была надета цветная рубашка на пуговицах с галстуком цвета копченого лосося. На ногах – двуцветные ботинки, тоже от Пола Смита. Глаза закрывали круглые очки с зеркальными стеклами. В руках он держал синий пластиковый портфель.

– Так, значит, вы раздобыли доверенность от Южно-Китайской компании парусного и пароходного судоходства, – сказал Танака по-английски с сильным ливерпульским акцентом. Он не поклонился, как обычно считается, должны делать японцы. Вместо этого сказал, кивнув на бутылку:

– Вы скоро станете завсегдатаем пивных.

Завсегдатаями называют постоянных посетителей ливерпульских пабов, которым разрешали оставаться в помещении и после закрытия.

– А вы кто такой? – поинтересовался Трент. – Последний фанат «Битлс»? – Он не имел намерения оскорбить японца, но раз уж тот сделал выпад, то не собирался извиняться. – Мне все стало бы яснее, если бы я посмотрел судовые документы, – перешел он к делу.

Танака Кацуко вынул бумаги из портфеля. В них не было никакого упоминания о пассажирах. Трент возвратил документы и сказал:

– Я о вас ничего не знаю, кроме имени. Японец вынул из кармана пиджака бумажник и вручил Тренту свою визитную карточку. В ней он значился как вице-президент детективного агентства «Эбби Роуд». Там были указаны адреса и номера телефонов и факсов агентства в Токио, Гонконге и Сингапуре.

– Я представляю страховое общество, – сказал Танака и пожал плечами, как будто это не имело значения. Пиджак окончательно сполз у него с плеч, и он поправил его. – А где вы остановились?

– В отеле «Манила», – ответил Трент.

– Там удобнее, чем в морге. Давайте поедем туда, – предложил Танака.

Они взяли такси и всю дорогу ехали молча – во-первых, не хотели, чтобы их слышал водитель, а во-вторых, было слишком жарко. Номер Трента находился в старой части отеля. В огромном холле можно было бы без труда разместить несколько теннисных кортов, а балки, на которых держался потолок, почернели от миллионов выкуренных здесь сигар. Отели «Раффлс» в Сингапуре, «Тай» в Бомбее, «Манила» и «Континенталь» в Сайгоне окружены одним и тем же романтическим ореолом, но попробуйте-ка войти внутрь и вдохнуть этот аромат, размышлял Трент, стоя у окна своего номера и глядя вниз на улицу, где машины изрыгали клубы дыма в уже и без того отравленный воздух.

Японец скинул пиджак и ботинки, ослабил узел галстука и удобно разлегся на двуспальной кровати. Он заложил руки за голову и, казалось, не намеревался скоро уходить.

– Мистер Кацуко, – спросил Трент, – «Цай Джен», как известно, списан, так в чем же состоит ваш интерес?

– В грузе, – ответил японец.

– Чепуха, – возразил Трент. – Страхователям нужно только, чтобы груз был снят с корабля; они вовсе не нуждаются в частном детективе, имеющем конторы по всему свету. Тоже мне «Эбби Роуд»! Еще расскажите, что вы тот самый человек, который знает, кому нужно дать взятку, чтобы разгрузить судно. Коммивояжер может носить очки с зеркальными стеклами, но никогда не наденет костюм от Пола Смита и не будет ходить с волосами, завязанными ленточкой. Это уж слишком бросается в глаза.

Танака Кацуко зевнул.

– Там, в торговом пассаже, – спросил Трент, – вы кричали, чтобы предупредить меня или тех, кто пытался меня убить?

Это был глупый вопрос, и японец даже не потрудился ответить. Трент был утомлен и раздражен тем, что его втянули в операцию, смысла которой он не понимал. Его беспокоила судьба женщины. Он сознавал, что женщина находится в трудном положении по его вине, хотя бы потому, что он ничего не предпринимает. Но даже не представлял себе, с чего начать. Если бы Танака Кацуко ушел восвояси, можно было бы начать действовать. Или, по крайней мере, прилечь. Он не мог этого сделать, пока кровать занимал японец.