— Я также не стану просить у вас прощения за ужасные неприятности, которые вам пришлось пережить по вине нашего семейства. Будучи настоящей леди, вы наверняка сочтете необходимым даровать свое прощение, но вы не обязаны делать этого. Такие вещи не прощают.

— Позволю не согласиться с вами, милорд, — ответила она. — В мире нет ничего, что нельзя было бы простить, к тому же, насколько я понимаю, я пострадала из-за простого недоразумения, никто не желал мне зла. Я готова простить лорда Идена. И мне бы не хотелось, чтобы вы перекладывали бремя вины на свои плечи.

— Вы стали пленницей в моем доме, мэм, — возразил граф. — И вина лежит на мне. Страданий ваших мне ничем не искупить, но в моих силах предложить вам то единственное, что я могу вам дать, — мое имя. Вы сделаете мне честь, приняв мое предложение. И снимете груз с моей души. Я постараюсь, по крайней мере отчасти, возместить нанесенный вам ущерб.

— Вы придаете слишком большое значение всему случившемуся, милорд. Вы ничем мне не обязаны. Спасибо вам за предложение, но мне придется отклонить его. Может, вы не в курсе, но вскоре должна состояться моя помолвка с герцогом Петерлеем. Я удивлена, что мой отец не упомянул об этом.

Лорд Эмберли внимательно посмотрел на девушку. Она стояла перед ним, гордо подняв подбородок.

— Я знаю, — ответил он ей. — Ваш отец поставил меня в известность. Герцог Петерлей — человек выдающийся и достойный уважения. Я прекрасно понимаю, что и вы, и ваша семья гордитесь этой помолвкой. И если вы собираетесь отклонить мое предложение, мисс Парнелл, я всем сердцем желаю вам счастья. Мне остается только надеяться, что никто не узнает, что случилось этой ночью. В таком случае вашему счастью действительно ничто не угрожает и вы вполне сможете обойтись без меня и моего предложения.

— Откуда люди могут узнать об этой путанице? Да и какое им вообще до этого дело? — Ее брови удивленно взлетели вверх, выражение лица внезапно переменилось, и на какое-то мгновение она стала похожа на обиженного ребенка. — В конце концов, произошла ошибка, и вины моей тут нет. Как, впрочем, и вашей, милорд.

Мисс Парнелл еще выше подняла подбородок и снова надела на себя маску неприступной гордости.

— Похоже, вы совсем недавно живете в Лондоне, мисс Парнелл, — невесело улыбнулся он. — Я прав?

Она молча кивнула.

— Полагаю, мои десять минут подходят к концу. Позвольте мне еще раз настоятельно предложить вам свою руку. Выйдете ли вы за меня?

— Нет, милорд, — спокойно и решительно возразила она. — Не выйду. Но все равно огромное вам спасибо. Вы очень добры.

Он поклонился.

— Могу ли я попросить вас кое о чем, прежде чем уйти, мэм? Если слухи об этом несчастном случае все же просочатся и жизнь ваша станет невыносимой, примете ли вы меня снова? Дадите ли вы мне еще один шанс защитить вашу честь?

— Нет, милорд, полагаю, в этом не будет никакой надобности. У меня есть отец и брат, и в случае необходимости они встанут на мою защиту, не говоря уже о его сиятельстве Петерлее.

Он подошел поближе и протянул ей руку.

— Что ж, тогда желаю вам всего наилучшего, мэм, — сказал он. — Не смею более утомлять вас своим присутствием.

На миг ему показалось, что она отклонит его предложение дружбы. Девушка как-то странно поглядела на протянутую руку, прежде чем вложить в нее свою ладонь. Он заглянул ей в глаза и поднес ее руку к своим губам. Она даже бровью не повела, лишь краска бросилась ей в лицо.

— Всего хорошего, милорд, — спокойно прозвучал ее приятный грудной голос.

Лорд Эмберли вышел, но Александра еще несколько секунд была не в силах сдвинуться с места. Затем судорожно вдохнула и подошла к окну.

Какая ужасная встреча! И главное, никому не нужная. С чего это граф вдруг решил, что обязан прийти к ней и предложить свою руку из-за ошибки брата? И почему отец позволил ему сделать это, когда она всю свою сознательную жизнь негласно обручена с герцогом Петерлеем? Странные у мужчин понятия о чести.

Александра была уверена, что не узнает графа Эмберли при встрече с ним на улице. Тогда, ранним утром, она только мельком взглянула на него, к тому же он был в халате. Александра понятия не имела, как выглядит граф, какого цвета у него волосы, высокий он или нет; да она даже возраст назвать не смогла бы.

То, что он оказался импозантным и представительным джентльменом, явилось для нее неожиданностью. К тому же молодым. Он наверняка младше его сиятельства герцога и, по всей видимости, ненамного старше Джеймса. Волосы у него густые, темные — хотя и не совсем черные, как у нее, — глаза голубые, добрые. Взгляд прямой, открытый, искренняя улыбка. Губы тоже готовы в любой момент улыбнуться. Высоким его не назовешь, но когда он подошел поближе, ей пришлось поднять голову, чтобы заглянуть ему в лицо. Телосложения он был плотного, в движениях чувствовалась сила. Совершенно не похож на прогнившего аристократа, как обозвал его Джеймс.

Внешний вид графа смутил девушку. Даже если бы он оказался престарелым господином, ей все равно было бы неловко вспоминать то утро. Но при мысли о том, что этот симпатичный молодой человек видел ее в постели — волосы распущены, юбка задралась и почти полностью обнажила ноги, — ей хотелось сквозь землю провалиться. Ее так и подмывало развернуться, удрать в свою комнату и накрыться с головой одеялом. Но вместо этого пришлось приложить все усилия, чтобы остаться на месте, смотреть ему в глаза и слушать его речи. И даже отвечать. Ей с трудом удалось скрыть смущение и замешательство.

Одним словом, встреча эта вывела девушку из состояния душевного равновесия. Она слишком мало общалась с мужчинами по приезде в Лондон, а до этого и вовсе подобных знакомств не водила. В столицу они переехали всего месяц назад, а до этого вели замкнутую жизнь. Долгие годы Александра мечтала о браке, собственном доме и Лондоне, ей хотелось обрести наконец свободу, хотя она прекрасно понимала, что, повенчавшись с герцогом Петерлеем, лишь сменит одного сурового хозяина на другого. Но жена все же не дочь, жене полагается больше независимости. К тому же они будут жить в Лондоне!

Однако Лондон разочаровал девушку. Она вдруг обнаружила, что совершенно не готова общаться с равными ей по положению представителями высшего света. Бедняжка буквально разрывалась на части — ей страстно хотелось с головой окунуться в веселье нынешнего сезона, и в то же время она беспрерывно напоминала себе о дисциплине и приличиях. Александра частенько мечтала сбежать, спрятаться ото всех, что и сделала на балу у леди Истон.

Девушка имела слабое представление о том, как вести беседу и вообще общаться с мужчинами. Она даже не знала — святая простота! — пристойно ли поступила, подав графу Эмберли руку. И не позволил ли он себе лишнего, поцеловав ее. Ничего подобного в ее жизни раньше не случалось. А ведь ей уже двадцать один год!

Александру бросило в жар, стоило его губам коснуться ее руки. Жест этот показался ей слишком интимным, у нее возникло такое чувство, будто поцелуй залил всю ее руку до самого плеча. Ей стало стыдно за себя. Как можно утратить самообладание из-за подобного пустяка! Но пустяк ли это? Она не знала ответа на этот вопрос.

Парадная дверь дома распахнулась, и на пороге появился предмет ее размышлений. Александра отпрянула от окна, увидев, как грум подводит к лорду Эмберли великолепного черного скакуна. Не дай Бог, он посмотрит вверх и увидит, что она подглядывает за ним в окно. Но он не поднял головы — просто прыгнул в седло, протянул груму монетку и поскакал к воротам.

Несмотря на то, что Александра провела в Лондоне уже целый месяц, с графом Эмберли они до нынешнего утра, по всей видимости, не встречались. И она от всей души надеялась, что никогда больше не встретятся. И еще рассчитывала на то, что граф не пришлет лорда Идена с извинениями. Ей хотелось как можно скорее забыть весь этот кошмар. Пусть жизнь побыстрее вернется в прежнее русло. Сегодня вечером его сиятельство будет сопровождать их в театр, а завтра — на званый вечер к леди Шарп.